— Правда? Пришел посмотреть Пикля?
— Должен быть удачный вечер. Всегда так бывает, когда приходит кто-нибудь из королевской семьи.
Удачный вечер. Потом она часто вспоминала эти слова. Ей предстояло отчетливо помнить его до конца дней.
Часть 2
Уильям, герцог Кларенс
КОРОЛЕВСКАЯ ДЕТСКАЯ
Когда герцог Кларенс влюбился в Дороти Джордан, он отнюдь не был зеленым юнцом. Будучи на несколько лет моложе ее — ему было двадцать пять, ей — двадцать восемь — он к этому времени уже провел в море одиннадцать лет.
Когда он родился в августе 1765 года, у королевской четы уже было два сына — Георг, принц Уэльский, трех лет, и Фредерик, епископ Ознабургский и герцог Йоркский, двух лет.
Гораций Уолпол весьма цинично отметил, что если бы королева не дарила стране герцогов, то сословие пэров могло бы иссякнуть, хотя в то время ему не дано было знать, что предстояло рождение еще нескольких сыновей.
Уильям появился в детской, в которой уже царил его брат Георг, приобретший к этому времени некоторую властность, так как был не только самым старшим, но и самым красивым и очаровательным из детей.
Георг, обожаемый матерью и слугами, точно знал, как добиваться своего, как выпрашивать или требовать удовлетворения своих желаний и как избегать наказания, если возникала такая угроза.
Был только один человек, которого Георг не смог очаровать, и этим человеком был король, его отец. Было вполне естественно, что младший брат должен был восхищаться Георгом, а Георг больше всего на свете любил, когда им восхищались. Фредерик уже был его преданным оруженосцем, и юный Уильям последовал примеру среднего брата. Георг был самым добрым из братьев, и хотя Уильям был младше, он никогда не чувствовал себя ущемленным: Георг всегда оказывался рядом, готовый объяснить, дать совет и принять восхищение. Георг был в детской богом, и его младший брат воспринимал это так же естественно, как восход солнца.
Если они испытывали какие-нибудь трудности, они всегда шли к Георгу — высокому для своих лет, розовощекому, голубоглазому, кудрявому Георгу, — которого люди всегда приветствовали, когда встречали во время прогулок с няньками, и который уже знал, как улыбаться и взмахивать рукой, чтобы это было одновременно и по-королевски, и сердечно; люди улыбались ему в ответ и восхищались ранним развитием мальчика.
Когда их мать приходила в детскую и брала на руки Уильяма, поскольку он был младшим, и разговаривала с ним, ее взгляд невольно останавливался на Георге. На ее туалетном столике Уильям видел восковую фигурку ребенка. Она держала ее там, чтобы иметь возможность любоваться, пока горничная занималась ее прической. Это был Георг в младенческом возрасте — лучший, самый здоровый и прекрасный ребенок в мире.
В детской не было ревности. Георг был Георгом, и все принимали его полновластие, кроме короля, который часто появлялся там с тростью и наказывал за высокомерие, непослушание или жадность.
— Да, — заметил однажды Фредерик Уильяму, — если бы не папа, не было бы ни одного человека, способного противостоять Георгу, Это было бы все равно, что святой Георг без дракона.
Уильям постигал ситуацию медленно. Он не был так сообразителен, как его братья, и часто не понимал, о чем они разговаривают, особенно Георг, хотя когда тот догадывался об этом, то всегда объяснял с предельным терпением.
Королевские детские в Кью находились под присмотром леди Шарлотты Финч, я король установил там очень строгий распорядок и диету — детям нельзя было есть мясо каждый день, а жирное мясо вовсе было исключено из рациона. Им не разрешалось также есть сладости, а из фруктового пирога они получали только фрукты, зато овощи они могли есть вволю.
— Кому нужны эти овощи? — кричал принц Уэльский. — Я хочу мяса. Я хочу жирного мяса!
Уильям помнил бунт, когда Георг попросил, чтобы им вместо рыбы дали мясо. Он взял свою порцию рыбы и швырнул ее об стену, Фредерик, всегда копировавший брата, швырнул так же и свою. В это время леди Шарлотта, лишившаяся дара речи, в ужасе увидела, как хихикающий Уильям сделал то же самое.
Леди Шарлотта не наказывала их сама, она всегда должна была сообщать о проступках братьев Их Величествам, и это, конечно, кончалось появлением в детской папаши, побагровевшего, с выпученными глазами, готового учинить наказание. На этот раз он всех выпорет тростью — проступок слишком серьезный. Уильям наблюдал за тем, как лицо Георга становилось таким же багровым, как и отцовское, потому что была одна вещь, которую Георг ненавидел более всего, — порку тростью. Он страдал не от боли, хотя она была весьма сильной, а от унижения.
— Порядок, — сказал король. — У меня сбудет порядок, Я вколочу его в вас, дети. Вы не получите мяса в течение недели, и я вас выпорю.
Тут же была королева, она пыталась протестовать, но король только посмотрел на нее, удивленный тем, что она осмелилась это сделать. Она ненавидела, когда мальчиков пороли, особенно Георга. Георг сказал:
— Я был первым. Я начал. Ваше Величество не должны наказывать Фредерика и Уильяма.
Святой Георг и дракон.
Королева смотрела с любовью на своего первенца, король, даже если и одобрял эти чувства, не позволил им взять над собой верх, и порка началась. Георг вопил, вслед за ним вопили и двое младших, королева заткнула уши и старалась не смотреть на лицо мужа, которое наливалось кровью, и он кричал: «У... меня... будет... порядок... в... детской!»
Когда он ушел, Георг сказал им, что он кричал не от боли, а чтобы устыдить отца. Он ненавидит отца, и когда сам станет королем — а он обязательно им станет, он ни капельки не будет похож на него, потому что их папа, заявил он шепотом и осторожно, просто старый дурак, и многие так думают в парламенте, например, Георг сам слышал, как это говорили слуги. И поскольку Георг терпеть не может отца, они тоже должны его ненавидеть и находить способы причинять ему неприятности, не слушаться, потому что в детской должен править не король, а принц Уэльский. Так с детства Георг начал конфликтовать с отцом, и братья дружно были на его стороне.
Они все были воодушевлены этим, и пока король был поглощен потерей американских колоний, а королева — ожиданием очередного ребенка, они сумели добиться изрядной самостоятельности. Они всегда выступали вместе — трое братьев. Это сохранилось и в дальнейшем, когда в детской появились и другие дети.
Уильям часто вспоминал случай, как Георг сломал барабан, прыгнув на него. И они решили, что будет очень весело использовать разорванный барабан как карету, и они попросили одну молодую гувернантку, находившуюся в детской, сесть в него, чтобы они могли катать ее по полу.
— Ни в коем случае, Ваше Высочество, — сказала она Георгу. — Вам не следовало прыгать на барабан.
— Я имею право делать здесь все, что хочу, мадам, — ответил ей Георг повелительным тоном, подражая королю. — И сейчас вы сядете в эту карету, чтобы три прекрасных коня могли приступить к своим обязанностям.
— Я не стану делать ничего подобного.
Уильям, который еще не понял, что его брат не одобряет грубого обращения с женщинами,
