цветок.
В Кью всегда звучала музыка. Король очень хотел, чтобы его сыновья понимали и любили ее. У Георга был отличный слух, и он хорошо пел, но Уильям плохо разбирался в музыке и не мог оценить гениальности Генделя, от которого семья была без ума.
Во время исполнения король обычно отбивал такт, детям полагалось сидеть в полной тишине, потом они должны были со знанием дела обсуждать с отцом достоинства ораторий и опер, что очень легко давалось Георгу. Уильям боялся, что он недостаточно музыкален, воистину, он начинал бояться, что не так умен, как его брат. Фред был, конечно, бледной тенью Георга, но он мог шутить со старшим братом, и вместе они бывали очень остроумны. Уильям был слишком медлительным. Не беда. Он знал, что никогда не сможет соперничать со старшими братьями, они это тоже знали и принимали его таким, каким он был.
Как бы там ни было, ему не надо было каждый четверг посещать апартаменты королевы, как это должны были делать оба старших брата, поскольку его не считали достаточно взрослым для этого. Георг говорил об этом с неудовольствием:
— Счастливчик ты, Уильям, повезло тебе, хоть от этого избавлен.
Уильям робко улыбался, но он тоже хотел бы ходить с братьями, ибо считал справедливым только то, что было доступно всем троим.
В Кью иногда играли в карты, но, конечно, дети в игре не участвовали, они стояли позади королевы, принимая гостей; все слушали музыку, которая исполнялась в соседнем зале, при этом король отдавал распоряжения по поводу программы. Все это такая тоска, говорил Георг, когда я стану королем, у меня все будет по-другому.
Уильяму очень нравились приемы, которые родители устраивали для них, праздники по случаю дней рождения с великолепными фейерверками. Уильям обычно держался подле матери, не в силах скрыть волнение, особенно когда праздновался его день рождения и подавали огромный торг в виде корабля. «Где наш моряк Уильям, а?» — обычно спрашивал король, вытаращив глаза, стараясь быть веселым и шутить, но Уильям никогда не доверял отцу: он не мог забыть порок, не своих, которые были не такими уж свирепыми, а тех, которые доставались принцу Уэльскому.
В те далекие времена Кью был похож на деревню, домики которой располагались вокруг большого луга. Там же была и королевская ферма, откуда к столу доставляли масло, молоко и яйца. Ферма находилась под личным наблюдением короля, который любил водить туда детей, чтобы они могли видеть, как делается масло. Король вмешивался во все дела на ферме, любил щекотать своей длинной тростью свиней, которые при этом валились на землю и радостно хрюкали, не подозревая, что вскоре превратятся в ветчину и бекон для королевского стола.
Картину дополняли дом леди Шарлотты Финч с маленьким садом, дом королевы и дом, в котором жили дети.
Жизнь в Кью была вполне заурядной. Они должны были рано вставать, ибо король считал это необходимым, и рано ложиться. Каждое утро в шесть часов королева сама наблюдала за их умыванием. И у нее, и у короля была привычка то и дело входить в комнату во время еды, так что дети никогда заранее не знали, когда они могут появиться. Королева иногда присутствовала на уроках, а король сам разрабатывал план их обучения.
Так продолжалось до тех пор, пока Уильяму не исполнилось восемь лет, после чего его привычный жизненный уклад внезапно изменился.
Принц Уэльский и Фредерик должны были переехать в отдельные апартаменты, так как считались слишком взрослыми, чтобы жить вместе с младшими братьями. К ним были приставлены воспитатель и слуги, а Уильям вынужден был остаться в детской. Жизнь стала легче, стало меньше проверок и суровых законов. Уильям всегда понимал, что его брат Георг был важным членом семьи, поскольку ему предстояло стать королем. Теперь, когда он покинул детскую, их отношения не могли оставаться прежними. Но они постоянно встречались, и Георг был неизменно добр со своим младшим братом. Если Уильям попадал в затруднительное положение, ему надо было только подойти к Георгу.
Когда Уильяму исполнилось тринадцать лет, Англия переживала трудные времена, и король был очень озабочен. Все дела шли плохо. Разлад между Англией и американскими колониями достиг наивысшей точки. Британские войска потерпели поражение при Саратоге, что вызвало бурю в парламенте. Невозможное случилось. Английская армия была разбита американскими колонистами, и ходили слухи о том, что Франция послала восставшим помощь. Король обсуждал со своим премьер-министром главный вопрос — «мир или продолжение войны?» Лорд Норт склонялся к заключению мира, король, однако, был против: он был намерен доказать, что является настоящим правителем, а лучший путь к этому — непреклонное сопротивление. Он был растерян и не уверен в себе и не хотел, чтобы это было заметно, он разрывался между событиями внутри страны и вне ее.
Принцу Уэльскому уже исполнилось шестнадцать лет, и он негодовал по поводу отсутствия свободы. Начались разговоры о его нежных привязанностях к женщинам. В Кью уже разразился скандал вокруг того, что принц Уэльский соблазнил одну из горничных, которую подкараулил в саду. Организовать засаду ему помог Фредерик, не исключалось и участие Уильяма. Принц Уэльский плохо влиял на братьев.
— В один прекрасный день мы обнаружим, что вырастили распутников, — сказал король королеве. — Надо что-то делать. Фредерик может постоять за себя, у него есть собственная воля. Я боюсь за Уильяма. К тому же он еще очень мал, но постоянно в их компании. Почему бы не отправить Уильяма в море, а?
— В свое время, — ответила спокойно королева.
— Кто говорит «о своем времени»? Я имею в виду — сейчас, разве не понятно, а? Пусть станет моряком прежде, чем Георг сделает из него развратника.
Королева была в ужасе.
— Уильяму только тринадцать лет,— напомнила она королю.
— Я осведомлен о его возрасте, но ведь другие юноши идут на флот именно в этом возрасте. Подходящий возраст. Не вижу, чем он отличается от других.
— Он... он совсем ребенок.
— Да? — удивился король беззлобно. Она мать, и ей хочется, чтобы дети всегда были при ней. — Самое время. Тринадцать. Лучший возраст для матроса.
— Матроса?
— Надеюсь, вы не считаете, что он может сразу начать адмиралом, не так ли? Он начнет матросом и пройдет весь путь до конца. Это будет нелегкая жизнь, но трудности никого не портят. Это его братцу все досталось слишком легко.
— Его часто слишком жестоко били, — напомнила королева многозначительно.
— Можете поверить, что именно это помешало ему стать еще хуже, чем он есть. Служба на море будет полезна Уильяму. Я сам поеду в Портсмут и найду судно, готовое к отплытию.
— Я просила бы вас помнить о его возрасте.
— Вздор, — сказал король и добавил с таким видом, словно ему в голову пришла блестящая мысль. — И еще раз вздор!
— Тринадцать лет... и он же принц.
— Достаточно взрослый. К тому же у принцев больше обязанностей, чем у простых людей.
Королева знала, что если король принял какое-либо решение, никто и ничто не сможет переубедить его, ибо одной из самых заметных черт его характера было упрямство. Она была в тревоге за Уильяма, который хоть и отличался дисциплинированностью, любил роскошь, в которой жил. Как он вынесет матросскую жизнь, именно матросскую, ибо король и слышать не хотел ни о каких поблажках. Эта служба должна была стать частью сурового воспитания. Бедный Уильям, думала королева.
Услышав новость, Уильям пришел в ужас. Да, он хотел быть моряком, но еще не сейчас. И когда он мечтал о море, он видел себя адмиралом, в крайнем случае — капитаном, но уж никак не матросом. Он сразу же отправился к брату.
Георг писал письмо одной из фрейлин своих сестер. Он очень любил писать письма, ибо имел хороший слог и умел проливать слезы над своими чувствами, стараясь произвести впечатление на юную леди.
Увидев лицо Уильяма, он в тревоге отложил перо.
— Георг, ты слышал, они отправляют меня в море?
