Ураган Мертвых

что сейчас он, вполовину меньше своего обычного роста — было легко. Смириться же с тем, что его лицо ничем не прикрыто — было труднее. Его маска — ярко красный носовой платок торчавший из кармана кожаной жилетки, в которую трансформировался его пивафви. Он сопротивлялся потребности коснуться платка.

Гиндрол и Талзир следовали за ним, каждый в своей, изменённой магией форме. Их маскировка была идеальной во всем: гладкая лысая голова, серая с пятнами кожа, чёрные как камни глаза. Они были одеты так, что не отличил бы и глубинный гном. Они рождены свирфнеблинами, так бы сказал каждый.

Гребная шлюпка была узкой и чёрной с притуплёнными концами. Три замаскированных Ночных Тени сидели на голых деревянных скамьях с Карасом во главе, держащим на коленях защитную коробку. Гиндрол сидел позади него, с вёслами в руках. Это были длинные оплавленные костяные руки, заканчивающиеся сложенными чашами кистями.

Всплески воды под вёслами приглушал стук кости о кость. Заполненная озером пещера была большой, но весь её потолок был усеян черепами, создавая вид неровной, беловатой поверхности. Само же озеро было абсолютно плоским, только лодка оставляла за собой небольшой след, который тут же разглаживался. Холод исходил от воды, чувствуемый даже через доску на которой сидел Карас. Он дрожал, но заставлял свои мускулы расслабиться. Он не хотел, чтобы другие подумали, будто глава боится.

Озеро было глубоким, но Фаэрз’ресс, проникающий сквозь камень, придавал воде синеватое свечение. Силуэты мелькали в глубине — то были водные пауки, охотившиеся под водой.

В центре озера был остров, на котором стоял разрушенный город В'элддринншшар. Сам остров был упавшим куском светлого известняка, вершина которого была выровнена. Улицы разделяли пустующие здания из сталагмитов, которые возвышались подобно пальцам, простёртым к потолку. Храм Киарансали венчал всё это, стоя мрачной глыбой чёрного мрамора. Призраки витали над ним, будто обезумевшие ласточки, и их мучительные крики наполняли воздух нестройным хором.

Когда лодка подошла ближе к берегу, Карас мог рассмотреть распухшие тела, которыми были завалены улицы покинутого города — мертвецы. Несколько лежали на доке, их руки или ноги свешиваются с края. Дюжина трупов бесшумно поднялась на ноги, когда пришельцы покинули лодку и сделали пару шагов по каменным докам. Все покойники были дроу, цвет их кожи стал бледно серым. Плоть каждого покрывали огромные, давно разорвавшиеся пузыри: нарывы — отличительный признак аскомидской чумы. Если бы эти нарывы были свежими, то любое прикосновение к ним разорвало бы их, выпустив облако смертельных спор, что разносят болезнь. Но прошла сотня лет, после того, как чума пронеслась здесь, убивая всё на своём пути.

Карас развернулся, и увидел, что глаза Талзира широко открыты, а губы плотно сжаты. Гиндрол, всё ещё был на вёслах, и поэтому сидел спиной к докам.

— Спокойно, — сказал Карас, его свирфнеблинский голос звучал странно. — Помните, им нужен этот камень отречения. Они не собираются убивать нас… пока.

Свирфнеблин, которым был Талзир, изобразил мрачную улыбку.

Одна из нежити — женщина дроу в лохмотьях, свисающих с её покрытого лопнувшими нарывами тела, потянулась к защитной коробке, которую держал Карас.

— Это не для вас, Госпожа, — сказал он ей. — Это для вашего Жнеца.

Смех зазвучал откуда-то со стороны одного из дверных проёмов в глубине доков. Из него вышла женщина дроу в просторной чёрной одежде и сером головном уборе, свидетельствовавшем о том, что она Карга.

Серебряные кольца украшали каждый палец. Песочные часы, заполненные белым песком, висели на груди, а пара кинжалов с рукоятями из кости были вложены в ножны на поясе.

Её кожа была окрашена в серый цвет смесью из пепла и топлёного жира. Мышцы Караса напряглись, когда он почувствовал запах подошедшей жрицы. В Мэримидре эта вонь всегда заставляла его прикрывать рот.

Он поднялся на шаг, держа коробку в руках. Талзир и Гиндрол шли за ним. Все трое поклонились, как только подошли к Карге. Узнав их, она кинула им мешок, что до этого держала. Он упал с характерным стуком бьющихся друг о друга драгоценных камней.

Когда она потянулась за коробкой, Карас умело изобразил нежелание его отдавать. Он повертел коробку в руках, удостоверяясь, что привлёк внимание Карги к ней. Дерево местами было помято, будто его пожевали.

— Проблемы? — её голос был холоден, как труп.

— На нас напали, — сказал Карас, — булетт принял коробку за свой обед.

— Хорошо ещё, что он не проглотил содержимое, — Талзир вышел вперёд, — или бы у него ужасно разболелся живот, — он нервно рассмеялся.

Глаза Карги сузились:

— Дай мне её!

Карас переместился:

— Но…

— Дай её мне!

Карас подчиняясь, протянул ей коробку. За мгновение до того, как рука Карги коснулась её, он поднял контейнер вверх. Рука жрицы прошла сквозь иллюзорную крышку и коснулась камня отречения. На долю мгновения её глаза расширились от испуга, а губы разомкнулись готовые закричать.

Затем она исчезла.

Отдав мысленный приказ, Карас поменял форму. Его тело выросло вдвое, сменило пол, и приобрело лицо, идентичное тому, на которое он только что смотрел. Жилет стал одеждой жрицы, маска — серым головным убором, а кольцо драконьей кожи на пальце размножилось на восемь и заблестело серебром.

Он презрительно посмотрел на двух Ночных Теней и прокричал холодным женским голосом:

— Куда он исчез? Где он?

Нежить дроу смотрели то на Караса, то на место, где только что стояла настоящая жрица. Один из них даже коснулся рукава Караса, но отскочил, предупреждённый вспышкой света.

Гиндрол и Талзир, тем временем, играли свои роли. Дёргающиеся и нервные, они боялись встретиться взглядом с «Каргой». После его реплики лодка качнулась, будто в неё ступил невидимое существо. Карас посмотрел в том направлении.

— Ах. Просто расшатались нервы, не так ли?

Гиндрол согнулся, и потянулся за мешком, но Карас придавил его ногой. Он сделал вид, что открывает коробку. Иллюзорная крышка открылась, и Ночная Тень посмотрел, что лежит внутри: камень отречения был тёмным, размером с кулак, куском пустоты, лежащим в центре коробки. С удовлетворённым кивком, он так же сделал вид, что закрывает отсутствующую крышку.

Карас убрал ногу с мешка.

— Идите, — приказал он, двоим оставшимся свирфнеблинам.

Согнувшись, они подобрали мешок и забрались в лодку.

Конец сцены.

Естественно, нежить была не лучшей аудиторией. У оживших трупов, что окружали Караса, не было интеллекта, чтобы оценить тонкую игру, что совершили сейчас три Ночных Тени. Но кут-марен, который выступил из соседнего проёма, оценил. Высокий и худой, состоящий только из сочащихся гноем мускулов грубо нашитых на кости, он смотрел на Караса глазами, из которых слезами текла кровь. Как только Ночная Тень встретился с ним взглядом, паника нахлынула на него. Нахлынуло ощущение, будто он тонул, мечась в страхе, в море крови.

Лорд в Маске, — умолял он. — Сделай меня сильнее.

Паника рассеялась, оставив только бусинки нервного пота, что стекали маленькой струйкой по спине. Он впился взглядом в оживших мертвецов, что окружили его, требуя внимания.

— Очисти путь для меня.

Кут-марен кивнул. Он махнул рукой, и убитые чумой дроу упали на землю, снова безжизненные. Затем он издал какой-то грудной, похожий на кашель, звук. Окрашенный кровью слизистый комок вылетел