останавливать на этом посту любые части и отправлять их на сборный пункт для укомплектования нового оборонительного рубежа; он еще раз выражает свое сожаление, но даже в данном случае не имеет права сделать исключение. Бартельс решил про себя, что единственное, что могло произвести впечатление на этого человека, были бы подписи самого Гитлера или Гиммлера. Но он немедленно докажет им, что следует уважать и авторитет его собственного главнокомандующего. Он резко повернулся, чтобы отдать своим людям несколько коротких приказов. Моментально один из грузовиков колонны, на котором была установлена счетверенная автоматическая зенитная установка калибром 20 миллиметров, занял позицию на обочине дороги. С грузовика дали короткую очередь по придорожным кустам, после чего стволы были нацелены прямо на изумленных эсэсовцев. Никто и никогда раньше так не угрожал им.
Бартельс торопливо взглянул на часы и тоном приказа объявил, что дает господам ровно пять минут на то, чтобы устранить всякие препятствия для свободного продвижения его колонны. Если же это не будет исполнено за указанное время, у него не останется другого выбора, кроме как отдать приказ об открытии огня. После чего, не удостоив «противника» даже и взглядом, Бартельс вернулся к своему автомобилю, присел на подножку и закурил сигарету.
Тем временем жандармский офицер кинулся в придорожную хижину, помещение контрольно- пропускного пункта – к телефону. Его реакция оказалась типичной для людей такого склада. Достаточно проявить с ними твердость, как они отбрасывают всякое высокомерие и лишаются уверенности в себе. Необходим конфликт подобного рода, чтобы к ним вернулось чувство ответственности. Тогда они не видят перед собой более неотложной задачи, чем обращение к вышестоящему начальнику.
За несколько секунд до истечения назначенных пяти минут через окошко КПП был дан приказ пропустить колонну моряков. Проезжая мимо поста, моряки в грузовиках довольно ухмылялись. Грузовик с зенитной установкой занял свое место в колонне. На обочине дороги стоял, отдавая честь, жандармский офицер. Этот инцидент никогда не предавался огласке, потому что у людей, в нем повинных, не было причин о нем рассказывать, моряки же, в свою очередь, тоже не хотели о нем распространяться. Данный пример лишь показывает, что «отец „биберов“» – Бартельс – не был склонен потворствовать пренебрежитльному отношению к своим беззаветно преданным делу людям.
Зарождение и развитие подводных мини-лодок «бибер» само по себе является легендой, которая едва ли могла быть претворена в реальность без серьезной настойчивости и личной инициативы капитана 3-го ранга Бартельса. В прошлом он, командир минного тральщика, уже заслужил за свои подвиги в Норвегии Рыцарский крест. Судоверфь «Флендер» в Любеке Бартельс впервые посетил в начале февраля 1944 года в сопровождении капитан-лейтенанта Обладена. Не более чем через полтора месяца после первой беседы с руководителями верфи на основании его идей было закончено строительство первого «бибера» – окрещенного «Адамом». 18 марта Бартельс лично сел в кабину управления маленькой подводной лодки и совершил первое погружение. Но первое испытательное погружение едва не закончилось катастрофой, поскольку «Адам» не смог самостоятельно выплыть и его пришлось срочно поднимать. Бартельс не пострадал; в конструкцию «бибера» внесли необходимые изменения, и уже спустя десять дней, после успешной демонстрации в присутствии гросс-адмирала Дёница, было принято решение о начале его серийного производства. Таким образом «Адам» стал родоначальником целого семейства «биберов», которое к концу войны насчитывало уже 325 единиц.
«Бибер», о котором адмирал Гейе сказал, что это оружие, порожденное практическим боевым опытом, имел длину около 8 метров и максимальный диаметр 98 сантиметров. Он мог нести прикрепленными снаружи корпуса две торпеды или же две мины. Плавные обводы и только очень небольшая рубка, выступавшая всего на 50 сантиметров в средней части корпуса, делали его похожим на миниатюрную подводную лодку. Над рубкой были установлены фиксированный перископ высотой 120 сантиметров, а также кожух компаса и шноркель – короткая труба для доступа свежего воздуха внутрь лодки, находящейся под поверхностью. Герметичный «прочный» корпус был выполнен из корабельной корпусной стали, усиленной шпангоутами и четырьмя водонепроницаемыми переборками. В носовой части находилась передняя балластная цистерна. Между первой и второй переборками – основной отсек – кабина управления, в которой сидя, с головой, просунутой в рубку, размещался единственный член команды. Тут же, под руками, удобно расположенные, находились все клапаны и рычаги управления. В этом же отсеке помещались аккумуляторы и бак для горючего. Доступ в отсек открывался только через небольшой люк в рубке. Двигателем служил 2,5-литровый шестицилиндровый бензиновый мотор фирмы «Опель», установленный между второй и третьей переборками. Потом следовал отсек с электромотором и, наконец, в самой корме, кормовая балластная цистерна. Из-за риска взрыва, вызываемого парами бензина, было бы намного безопаснее использовать дизельный двигатель, но готового дизеля подходящего типа и габаритов подобрать не удалось. Пришлось принять особые предосторожности против утечки бензина; моторный отсек был герметически изолирован от остальных отсеков лодки.
Испытания показали, что при движении «бибера» в подводном положении водитель, находящийся в ограниченном пространстве кабины, может находиться не более 45 минут, после чего произойдет отравление углекислым газом. По этой причине он должен пользоваться дыхательным аппаратом, три запасных оксилитовых патрона которого позволяли ему сохранять работоспособность в течение семи часов. Всего запаса кислорода могло хватить на двадцать часов.
Только человек крепкого сложения, безупречно обученный и наделенный железными нервами, мог рискнуть выйти в море на таком судне. В одном лице он должен был совмещать капитана, штурмана, механика. Более того, ему приходилось в течение долгих часов сидеть в замкнутом пространстве, зачастую в кишащих вражескими судами водах, и подвергаясь опасностям, как внешним, так и заключенным в самом его суденышке. Специалисты-медики считали, что эти тяжелейшие условия могут потребовать от человека такого напряжения всех сил, которое выходит за границы разумного, и предложили снабдить водителя тонизирующими таблетками. В состав этих таблеток входили наркотические средства.[8] Пятеро офицеров вызвались испытать на себе их действие. Все они после испытаний сообщили, что после появляющегося вначале приятного возбуждения, длящегося не более часа, наступает депрессия, сопровождавшаяся дрожанием конечностей, притуплением реакции и ослаблением способности к принятию решений. В результате «чудо-наркотик» был сразу же отвергнут. Вместо него попробовали использовать новый препарат, содержавший экстракт орехов кола с кофеином и другими ингредиентами, который подмешивали к шоколаду. Это средство оказалось надежным стимулятором. Тем не менее, только испытания в боевых условиях, перед лицом врага, могли доказать способность водителя «бибера» выдержать чрезвычайное напряжение.
Хотя результаты применения «биберов», базировавшихся на Фекане, оказались незначительными, их успешное возвращение, вопреки неблагоприятной погоде, было обнадеживающим знаком.
По мере формирования новых флотилий «биберами» их отправляли по суше в Роттердам, служивший базой для нападений на корабли союзников в нижнем течении Шельды. Здесь условия их применения были более сложны, чем на французском берегу Ла-Манша. Почти каждый день германские станции радиоперехвата на острове Схаувен доносили о передвижении неприятельских конвоев. В некоторых случаях суда союзников вели переговоры по радио открытым текстом, так что порой можно было получать совершенно точную информацию об их местоположении. Все это отнюдь не означало, что на операции «биберы» посылались каждый раз, когда обнаруживалась подходящая цель. Во-первых, волнение моря и скорость ветра не должны были превосходить четырех баллов по шкале Бофорта, и было весьма желательно, чтобы в небе не было луны. Во-вторых, «биберы» должны были выходить из Роттердама в начале отлива, чтобы иметь возможность быстро преодолеть отделявшие их от западной Шельды около 40 миль; начиная от траверза Флиссингена они могли воспользоваться сильным южным течением. Более того, отлив в это время должен был начинаться днем, давая «биберам» возможность прибыть в район проведения операции с наступлением сумерек, что позволяло атаковать ночью из надводного положения. Дело в том, что «биберы» не являлись настоящими подводными лодками, их дифферентовка под водой была крайне примитивной, что не позволяло удерживать аппарат на перископной глубине сколько-нибудь продолжительное время.
Ввиду столь серьезных ограничений капитан 3-го ранга Бартельс должен был быть очень внимательным при выборе подходящего времени для проведения операций. В декабре 1944 года в его распоряжении была база технического обслуживания в Хеллевутслейсе, где береговая команда подготавливала «биберов» к выходу на боевые позиции. Но уже в следующем месяце небольшой портовый
