Пальцем он стирает пятна с портрета Петры и осторожно его облизывает.
Я объясняю, что в решающие моменты процесса я не могла найти крышку от миксера и поэтому, вполне в духе Хита Робинсона[103], сымпровизировала с куском картона и вырезанным посредине отверстием.
— Ты видела такое в «Блу Питер»? — спрашивает Том. — Пойми, ведь ты могла бы просто переложить это в более мелкую миску.
Я вытаскиваю свою последнюю надежду из духовки и вываливаю бисквит из формы. Он, похоже, вошел в тайный преступный сговор с предыдущими своими собратьями: по краям обгорел, а в середине оказался непропеченным.
— Как такое может быть? — в отчаянии взываю я к справедливости. — Он выглядит и жирным, и тонким одновременно.
Том подходит к ящику с инструментами и приносит ножовку.
— Для торта на день рождения Джо в прошлом году это сработало, — ободряюще говорит он. — Сделай по центру отверстие и заполни все шоколадными яйцами.
— Но ведь шоколадные яйца не имеют ничего общего с Древним Римом!
— Так же как и сладкий стол. Не понимаю, зачем ты ввязываешься в то, что непременно должно закончиться крахом? Это, знаешь ли, отдает мазохизмом! — Он на секунду замолкает и добавляет: — Трудно вести серьезный разговор со взрослым человеком, замотанным в простыню.
Он поднялся наверх и вернулся со своим старым твидовым пальто.
— Я знаю, что жарко, но не можешь же ты идти в школу в таком виде! Ты выглядишь нелепо. Я пошел досыпать. Мальчиков я подниму и приведу немного позже.
В бунтарском самоощущении через пару часов я выхожу из дома, неся в корзине бисквитные диски и фигурки шоколадных сонь. На мне пальто Тома. Я шагаю по направлению к школе и чувствую, что мое тело горит и зудит. Сразу за воротами я замечаю Роберта Басса, запирающего замок на своем велосипеде, с формой для тортов от «Кэт Кидстон» под мышкой. Слишком поздно, чтобы уклониться от встречи!
— Морковный пирог. Только экологически чистые продукты, — как ни в чем не бывало улыбается он. — Мое фирменное блюдо.
Я принимаю решение вспоминать эту фразу всякий раз, когда думаю о нем, потому что если когда- либо и существовали слова, способные подавить желание, то это именно они.
На нем тоже длинное пальто. Я пристально рассматриваю его икры и замечаю, что они оплетены кожей в античном стиле.
— Что на вас под этим надето? — спрашиваю я.
— Согласно инструкции, короткая тога с открытыми плечами и кожаный пояс, — улыбается он, скрипнув зубами.
— Насколько короткая?
— Ладно, если уж мы пошли таким путем… Мы смогли найти только детскую простыню. — Он распахивает пальто и предстает во всем великолепии. Роберт Басс вырядился для школьного праздника в мини-юбку. Я разглядываю его ноги. Пожалуй, слишком волосатые, но словно точеные.
В духе коллективного унижения я демонстрирую ему свою простыню с дыркой посредине. Он заметно бледнеет.
— Каспер-привидение! — Он отступает на несколько шагов к изгороди, чтобы получше рассмотреть меня.
От дальнейшего сдирания кожи меня спасает только появление Изобэль. Ее автомобиль останавливается рядом с нами, и боковое стекло в нем автоматически опускается.
— Сравниваете знаки отличия? — риторически осведомляется она. И выгружается из авто, одетая в длинное кремовое чудо с безупречно заглаженными складками-плиссе и тоненькими, как спагетти, бретельками.
— Ради всего святого, как тебе это удалось? — Я искренне изумляюсь.
— Иссей Мияке.
— Я не знал, что у вас домработница-японка, — говорит Роберт Басс.
— Я специально ее наняла, — сообщает Изобэль.
И тут я понимаю, что мои приоритеты неверны. Шоколадные торты анонимны, а дресс-код в высшей степени заметен.
Роберт Басс и я молча шагаем к нашему сладкому прибежищу.
— По поводу той вечеринки, Люси, — тихо произносит он. — Нам необходимо поговорить.
— Тут не о чем говорить. — Я оглядываюсь — на случай, не слышит ли нас кто-нибудь.
— Ты не можешь избегать меня вечно! — продолжает он, останавливаясь около стола, скрестив руки.
Трудно представить себе занятие более занимательное, чем беседа, которую пытается затеять Роберт Басс. Однако игровая площадка замирает в молчании. В короткой белой юбке, нательной броне и в шлеме с забралом и гребнем к нам направляется воин-центурион — точь-в-точь настоящий.
— Слава Цезарю! — восклицает он, приближаясь и салютуя в воздухе мечом. Знаменитый Папа прибыл. — Я здесь, чтобы защитить вашу честь, Люси, — шепчет он, когда Роберт Басс отходит к столу и начинает распаковывать торты. — До тех пор, пока первым не упаду в обморок. Все это слегка жмет. Думаю, я прибавил немного в весе, с тех пор как снимался в этом фильме. Должно быть, виной тому пиво.
— А не виски?
— Ну… и это тоже.
— Все могут занять свои места! — кричит Буквоедка, хлопая в ладоши.
Когда мы встаем за стол со сладостями, облака расходятся, и мы с Робертом Басом обнаруживаем, что из-за солнца, бьющего нам в спину, наши простыни оказываются совершенно прозрачными.
— Да, это не оставляет много простора для воображения, — говорит Знаменитый Папа, оглядывая нас с головы до пят из-под своего забрала, при этом ярусы его юбки красиво колеблются.
— Хорошо, что на вас хоть надеты плотные трусы, — говорит он Роберту Басу, обнимая его одной рукой и тыча своим мечом ему в живот.
— Пока мы тут стоим, наше достоинство защищают пироги и торты. Надо постараться продержаться здесь так долго, как только возможно, — говорит Роберт Басс.
— О чем вы там все болтаете? Здесь множество дел! — опять слышен голос Буквоедки.
Она демонстративно развертывает скатерть, которую лично разукрасила римскими цифрами, чтобы та как нельзя лучше соответствовала приготовленным ею превосходным кексам с латинскими письменами. Мои фигурки животных вдруг начинают выглядеть совершенно кустарными.
— Где ваши римские сандалии, Люси? — строго спрашивает она, разглядывая мои босоножки на платформе и вручая мне тарелку с римскими монетами. — Здесь динарии. Вспомните, мы хотели делать все по возможности наиболее достоверно для детей!
— Хорошо, но я вынуждена была провести ночь, ощипывая певчих птиц и поджаривая сонь, — говорю я, выдвигая свой шоколадный торт на переднюю линию стола. Она поднимает его, преувеличенно колеблется и выдвигает вперед свои кексы, сталкивая передний ряд выпечки на землю.
— Пиррова победа! — комментирует Роберт Басс сражение, поднимая мой торт и спасая его тем самым от гибели.
— Люси, что вы туда положили? — ворчит он. — Он весит больше, чем я.
Прежде чем я успеваю ответить, Буквоедка объявляет, что у нее появилась отличная идея — она решила использовать мой торт для соревнования «Угадай вес шоколадного диска».
— Но такого не было во времена Римской империи, — слабо протестую я, проклиная про себя Роберта Басса.
— Лотерей у них тоже не было, так же как торговли фигурками сонь, но нам нужно как-то заработать денег! — кратко поясняет она.
Роберт Басс, извиняясь, смотрит на меня и пожимает плечами:
— Извините, Люси, эта женщина при исполнении.
— Может быть, Роберт мог бы провести этот конкурс вместо меня? — предлагаю я излишне
