в их дела, и решили позвать другого князя, умудренного в ратных делах, зрелого возрастом мужа.
В недальнем малом городке Торопце сидел князь Мстислав по прозванию Удалой. Его отцом был тот самый Мстислав Ростиславич Храбрый, который когда-то обрил голову послу Андрея Боголюбского, а потом разбил его войско под Вышгородом.
Воинского пыла у Мстислава Удалого было еще больше, чем у его отца. Где разгоралась усобица между князьями, туда скакал он со своей дружиной, помогал одному князю, нападал на другого и с богатой добычей возвращался в свой Торопец. Крови русской пролил он немало, а с иноземными врагами не приходилось ему воевать.
Вот этого беспокойного князя и решили позвать к себе новгородские бояре. Направили они тайно посла в Торопец.
Мстислав тотчас же явился в Новгород. Мальчика-князя Святослава взял под стражу, а дружину его приказал перевязать.
Всеволод был уже не тот, что в прежние годы. От старости, от многих беспокойств часто хворь на него нападала.
С большой неохотой собрал он войско и двинулся на Новгород. Как дошел до Торжка, так вступил с Мстиславом в переговоры и кончил их богатым свадебным пиром. Женил он третьего своего сына Ярослава на Мстиславовой дочери Федосье. Мстислав остался княжить в Новгороде. Обе стороны отпустили пленников.
Это примирение, конечно, было неудачей Великого Всеволода. От огорчения он совсем заболел и понял, что пришла ему пора помирать.
Не раз беседовал он со своими ближними людьми, с епископом Иоанном, с другими духовными пастырями.
А разговор был у них один: кому завещать великокняжеский стол.
Все они хорошо знали, каким был старший сын Всеволода, Константин. Не походил он на отца ничем, да и княжеского ничего в нем не замечалось.
Совсем юному отдал ему отец в удел город Ростов. И привык там жить Константин, построил себе дворец, многие церкви. И боярам он не перечил судить да рядить, как хотят на своем боярском вече, а все дни проводил за чтением книг. Вместе с епископом Ростовским Кириллом основал он первое в Суздальской земле училище. Откуда могли — доставали они книги, посылали грамотеев во все города их переписывать.
Верно, о ту пору безвестный богомолец и принес в своей котомке в Ростов список «Слова о полку Игореве». Потом одни усердные люди его переписывали, другие читали, вновь переписывали. В конце XVIII столетия один из этих списков был найден недалеко от Ростова в Спа-со-Преображенском монастыре города Ярославля.
Во время княжения Константина случилось в Ростове несчастье — обрушился, простояв немногим более сорока лет, Успенский собор, выстроенный зодчими Андрея.
Начали строить в Ростове новый собор и строили его много лет. Каким он был — мы не знаем. До нашего времени дошел только его фундамент, на котором в разные века еще трижды возводился следующий собор; тот, что сейчас стоит, относится к XVI веку. От времен Константина сохранились на его кованых дверях лишь две медных львиных головы с кольцом в пасти — дверные ручки, переставленные с первого собора.
Ни одна из церквей, что построил Константин в Ростове, ни его дворец не уцелели; и где они стояли — тоже неизвестно. Случайными раскопками найдены были два белокаменных льва, больше на собак похожие и не очень умело вырезанные. Хотел, видно, мастер изобразить тех львов свирепо оскалившимися, а получились добродушно открытые пасти с вывалившимися толстыми языками. Возможно, эти львы лежали у входа в известную по летописям Константино-Еленинскую церковь и служили неусыпными стражами.
Летописи упоминают о церквах, построенных при Константине и в соседнем, принадлежавшем ему Ярославле. До 1937 года там стоял на старом фундаменте Успенский собор XVII века. При его разрушении в котловане нашли резную белокаменную львиную маску — еще одно свидетельство деятельности князя.
И знаменитая библиотека Константина и библиотека епископа Кирилла — а там насчитывалось свыше тысячи томов — исчезли, сохранились лишь позднейшие списки с тех рукописей.
«Князь пекайся день и нощь... о создании прекрасных Божиих церквей и многы церквы въображая чюдными воображении святых икон, исполняя книгами и всякыми украшении» — так говорит о Константине и его исчезнувшем художественном богатстве летописец.
Любил князь науки и искусства. Но мог ли такой князь, слабый духом и плотью, кем руководили епископ Кирилл и властолюбивые бояре ростовские, мог ли он нести на своих некрепких плечах тяжкую ношу великого княжения, притом не в Ростове, а во Владимире?
Так, чувствуя приближение смерти, в тревоге спрашивал Всеволод епископа Иоанна и самого себя.
И еще тревожило его: доблести воинской не было в Константине. Вынет меч из ножен беспокойный сосед — Мстислав Удалой и поведет новгородцев на Суздальскую землю. А рязанские князья, словно хищные лисы, из-за Оки высматривают да ждут. Позовут они половцев и следом за Мстиславом бросятся жечь города и веси суздальские. А там дружины болгар поволжских приплывут на ладьях...
Вызвал Всеволод сына из Ростова и сказал, что хочет завещать ему великокняжеский стол, но чтобы жил он во Владимире, а Ростов передал бы брату Юрию.
По совету ростовских бояр ответил Константин, что хочет княжить и в Ростове и во Владимире, но жить останется в Ростове, где столько создал он красоты белокаменной.
Не по сердцу пришелся Всеволоду такой ответ сына. Не мог он желать, чтобы рушилась вся та сила, все то богатство, что брат его Андрей и он сам за долгие годы воздвигали, отдавая первенство Владимиру перед Ростовом.
Но ведь Константин был его старшим сыном, ему по праву первородства принадлежал великокняжеский престол.
Созвал Всеволод по совету епископа Иоанна первый на Руси Земский собор. Прибыли во Владимир со всего княжества бояре многих городов и волостей, духовные пастыри, дворяне. Всеволод позвал и первых людей из купцов, из посадских и ремесленников.
Собрались в Успенском соборе, точно на богослужение. Шесть сыновей Всеволода встали впереди других. Епископ Иоанн отслужил молебен.
Поведал Всеволод собравшимся, какие слова сказал ему старший сын, и спросил: как ему быть?
Епископ Иоанн, а за ним и многие другие, поклонившись, ответили:
— Отдай великое княжение второму своему сыну, Юрию.
И все целовали крест за Юрия. Одни по правде, другие из боязни ослушаться Всеволода.
Был Юрий любимым сыном, держал отец его всегда при себе, любил за веселый нрав, но надеялся: молод он еще — с годами образумится.
Третий сын Всеволода, Ярослав, в отца пошел — осторожен и лукав был, никто не знал, что у него на уме. Ему бы завещать великое княжение, да нельзя. Молчальник и книгочей Константин поклонится младшему брату, а если и Юрия великокняжеским столом обойти, пойдет на Руси великая смута.
Сказал Всеволод Юрию и Ярославу:
— Крепко держитесь вместе. Помогайте один другому. И через дружбу вашу будет земля Суздальская стоять как стояла.
Разъехались все, кто приезжал на Земский собор. А спустя немного — 14 апреля 1212 года — на тридцать седьмом году своего княжения умер Всеволод. «И плач был великий», — говорит летописец. Понимали люди, что кончилось спокойное житье.
Похоронили Всеволода в Успенском соборе в аркосолии, возле брата его Андрея. Стал великим князем Юрий. А Константин в Ростов отъехал.
Известный историк С. М. Соловьев так записал о Всеволоде:
«Умирая, он ввергнул меч между сыновьями своими, и злая усобица грозила разрушить дело Андрея и Всеволода».
