один за другим, пока не подошел к самой Волге. На другом берегу стоял город под названием Малый Китеж, Переправились татары через Волгу, осадили его и взяли приступом. Все жители были убиты, одного лишь Гришку Кутерьму татары пощадили. Он взялся показать им дорогу в Большой Китеж, а стоял тот город, прекрасный и несметно богатый, за трясинами зыбучими и трущобами лесными на трех горах на берегу озера Светлояр. Правил там князь Георгий Всеволодович.
Встретило княжеское войско татар на берегу реки Керженца. Страшная битва кипела весь день до солнечного заката. Под покровом ночи князь с оставшимся войском отступил к городу. Китежане заперлись за его дубовыми стенами и в трех церквах, стоявших на трех горах над озером, начали молиться.
И будто молились они столь усердно, что богородица укрыла их город. Город исчез. Татары, пораженные чудом, в страхе отступили, а предателя Гришку убили.
По одному сказанию — Китеж остался на трех горах, но люди не могут его видеть, и только в тихую погоду и только немногие «благочестивцы» различают в озере отражение его изб, стен, башен и церквей, могут услышать малиновый звон его колоколов.
По другому сказанию — город ушел глубоко в землю, и те же «благочестивцы» могут услышать звон его колоколов.
По третьему сказанию — город утонул, ушел в озеро, и опять же лишь «благочестивцы» могут в чистой воде разглядеть его и услышать звон колоколов.
Многое в этих сказаниях идет от подлинной истории, но разные события в памяти народной перемешались. Князь Георгий Всеволодович — это великий князь Суздальский Юрий (Гюрги) Всеволодович, битва при Керженце — это битва при Сити, в которой, однако, князь Юрий погиб, а спасся его брат Святослав. Город Малый Китеж — это старинный Городец на Волге, близ которого теперь построена Горьковская ГЭС. Непроходимая дорога, по которой татары не смогли добраться до Большого Китежа, — это дорога на Новгород. Озеро Светлояр действительно существует. Оно находится в тридцати километрах от города Семенова Горьков-ской области близ села Владимирского на реке Люнде.
А где же сам невидимый град Большой Китеж?
Многие писатели побывали на берегах таинственного озера, написали э нем проникновенные строки. Были там Мельников-Печерский, Короленко, Пришвин, Дурылин, поэты Клюев, Волошин. «Голубым оком с березовыми ресницами» назвал то озеро Пришвин.
Римский-Корсаков создал свою бессмертную оперу — «Сказание о невидимом граде Китеже».
Когда было мне шестнадцать лет, взял меня с собой в те края один молодой ученый-фольклорист помогать ему записывать сказки, песни, частушки.
Прибыли мы на озеро Светлояр в тот самый день престольного праздника Владимирской богоматери, когда множество людей собралось на трех прибрежных горах. На одной горе, заросшей лесом, я увидел такое, словно попал даже не в XVI век, а в древние языческие времена. Старухи с восковыми, изможденными лицами молились озеру и деревьям, а две самые рьяные попытались ползти вдоль топкого берега.
На средней горе предприимчивые и не столь древние старухи бойко торговали семечками, пряниками и разной снедью. На третьей горе парни и девчата под гармошку плясали и пели лихие частушки.
Ходил я вокруг озера. Круглое «голубое око с березовыми ресницами» было совсем небольшое, меньше километра в поперечнике. И хоть знал я, что невидимый град — это сказка, поэтичное предание, все равно вглядывался в прозрачные омута, видел, как рыбы ходят, как стелются водоросли, а таинственный город с тремя белокаменными церквами мне не показался.
С тех пор прошло много лет. Слышал я, что аквалангисты ныряли в озерные глубины, но ничего не нашли. Читал я одну статью, где загадка озера сравнивалась с загадкой исчезнувшей Атлантиды и говорилось, что, может, и правда некогда существовал город, который провалился под землю во время страшной геологической катастрофы.
И хочется верить, что и сейчас стоят на дне озера Светлояр три белокаменные церкви невидимого града Китежа. И равны они по красоте Златокудрой царевне — Покрову на Нерли.
Георгиевский собор города Юрьева-Польского, построенный за четыре года до татарского нашествия, был последней жемчужиной, лебединой песней, созданной при потомках Юрия Долгорукого.
Трудно сказать, до каких высей поднялось бы зодчество Владимиро-Суздальской Руси, кабы не татарское иго.
Зодчие, камнесечцы, каменщики, златокузнецы, це-нинных дел мастера, прочие ремесленники почти все погибли, спаслись лишь немногие.
В те страшные годы княжил на юге Руси Даниил Романович Галицкий — Мономахович родом. Был он и храбр и умом крепок. Он и с татарами ладил, и сумел основать сильное и богатое княжество. Захотелось ему украсить стольный свой град Холм.
В летописи говорится о храме, воздвигнутом повелением Даниила.
Там, над западным ободверием, находилось резанное на камне изображение Христа, а над северным — святого Иоанна Предтечи. Сделаны «узоры те неким хытры-чемь Авдеемь».
Этот Авдей, возможно, и был одним из оставшихся в живых владимирских камнесечцев. К сожалению, от того храма ничего не сохранилось.
За вереницу веков исчезли многие могущественные царства и государства, разрушились прекрасные дворцы, храмы, города. Но не погибло мастерство владимирских «холопей-каменыциц». Подобно тлеющему костру задремавших пастухов, подобно лампаде в келье летописца, оно едва-едва теплилось, но жило.
Уже через год после разорения Владимира в летописях упоминается об обновлении и освящении Борисоглебской церкви в Кидекше. Вскоре главы на Успенском соборе были покрыты, правда, не золоченой медью, а тусклым оловом. Затем пристраивается к нему кирпичный придел Пантелеймона (разобран в XVII веке). Верно, возобновлялись и другие храмы, только летописцы о том не помянули.
Люди копали землянки, может, где избы рубили, а теремов не ставили; и такая узорчатая резьба, как прежде, больше не вилась по стенам. Не до красоты было, лишь бы день прожить.
Только через пятьдесят лет после татарского нашествия построилась первая белокаменная церковь в Твери, а через девяносто лет — в Москве. Они не сохранились. По их изображениям на иконах мы знаем, что были они одноглавы и видом своим напоминали владимирские соборы.
А в самом Владимире новые каменные храмы не строились целых триста лет. И великие князья после Ярослава и сына его Александра Невского не стали там жить. Захирел стольный град Андрея и Всеволода.
Но московские государи — потомки Всеволода Большое Гнездо — всегда помнили, что слава Москвы идет от былой славы Владимира и Суздаля, где высились знаменитые старинные белокаменные храмы — свидетели деяний их предков.
Первые московские государи венчались на великое княжение в Успенском соборе города Владимира. Они неоднократно посылали во Владимир богатые вклады. Именитые бояре, дворяне и купцы подражали им в «благочестии».
В Москве и в других ближних городах строились церкви по образу и подобию владимирских. Но такую тонкостную резьбу с треххвостыми львами, с грифонами, драконами и прочими чудищами московские зодчие не пускали на белые камни стен.
Один из тогдашних храмов — Спас на Городу в Звенигороде — дожил до наших дней, претерпев не так уж много перестроек. Издали очертаниями своими он очень похож на Дмитриевский собор, красив, очень красив и строен, так же стоит высоко над рекой. Но нет на нем дивной резьбы, а вместо аркатурного пояса поперек его стен протянулись три белокаменные ленточки с кружевной, хотя и затейливой, но однообразной резьбой.
Московские государи заботились о Владимирских храмах. Когда в 1408 году в Успенском соборе случился пожар, были посланы во Владимир лучшие тогдашние иконописцы Андрей Рублев и Даниил Черный «с дружиной». Они расписали стены собора заново и написали образа на иконостасе.
