В 1415 году внезапно темной ночью напали на Владимир татары под водительством казанского царевича Талыча. Через Серебряные ворота ворвались они в город, начали грабить. Ключарь Успенского собора Патрикей не растерялся, успел выломать один из камней соборной стены, выгреб щебенку между внутренней и внешней кладками и в дыру спрятал золотую и серебряную церковную утварь, а также схоронил самое драгоценное — рукописные книги. Схватили татары Патрикея, принялись его пытать. Говорит летописец: «И на сковраде пекоша и под ногты щепы биша». Не выдержал пыток несчастный и скончался, но тайны своей не выдал.
Клад ключника Патрикея искали и раньше, ищут его и теперь. Он еще не найден, он еще ждет пытливых археологов и когда-нибудь дождется.
В 1475 году во Владимир прибыл итальянский архитектор Аристотель Фиораванти. Великий князь Иван III поручил ему тщательно осмотреть Успенский собор и по образцу его построить подобный храм в Московском Кремле.
Заносчивый итальянец не хотел верить, что «дикие московиты» сами могли воздвигнуть столь прекрасный и величавый храм, и считал, что он построен итальянцами. Фиораванти выполнил поручение великого князя и построил в Московском Кремле также Успенский собор — один из лучших памятников, но уже московского зодчества.
Когда-то из Византии пришло на Киевскую Русь пятиглавие храмов. Зодчие Всеволода Большое Гнездо его переняли, воздвигли во Владимире знаменитый собор.
А с XV века по многим русским городам стали строить могучие пятиглавые храмы, их архитектура менялась, но зодчие всегда помнили о пяти богатырях Успенского собора города Владимира.
Дальнейшая история этого знаменитого памятника старины обычна и печальна. Исторические источники неизменно отмечают пожары, «обновления», перестройки, «украшения», растеску окон, переделку глав.
Образа с иконостаса, что писали Андрей Рублев и Даниил Черный, при очередном «подновлении» собора в XVIII веке были проданы в церковь села Васильевского Шуйского уезда.
Шатровая колокольня, стоявшая рядом с собором, в 1801 году рухнула от удара молнии, тогда воздвигли новую, в «классическом», столь неподходящем стиле.
В середине XIX столетия к Успенскому собору пристроили из кирпича и оштукатурили «теплую» Георгиевскую церковь. Архитектор пытался подделаться под старину, даже пустил поперек стен аркатурный пояс. Но получилось у каменщиков топорно и неумело. Где им было тягаться с мастерством их предков!
Только после революции великие творения Андрея Рублева и Даниила Черного были вывезены из села Васильевского и нашли себе достойное место в Третьяковской галерее и в Ленинградском Русском музее.
А Успенскому собору ныне возвращен его прежний облик, каким он был при Всеволоде Большое Гнездо. Пять богатырей по-прежнему стоят на высоком холме над Клязьмой, все пять в золотых шлемах. И стоят богатыри, как восемь веков назад стояли...
В поисках красоты
Моя книга подходит к концу, возможно, читатель отложил ее на часок-другой, задумался...
Научились ли мы ценить и любить красоту старины, беречь ее, заботиться о ней?
Вот Суздаль. Как он похорошел, принарядился за последнее время! С каждым годом все больше и больше людей нашей страны — пожилых, молодых и вовсе подростков, а также туристов всех стран мира — приезжают сюда, чтобы полюбоваться обновленным городом из царства сказок. Недалек тот год, когда число его посетителей достигнет миллиона.
В суздальских монастырях и церквах теперь развернуты музеи, на отдельную площадку перевезены со всей Владимирской области три деревянные церкви, несколько старинных домов и надворных построек, ветряные мельницы, которые за ненадобностью хотели было разбирать по бревнышкам.
Есть на земле Владимирской малый городок Гороховец на Клязьме. Еще в 1239 году был он сожжен полчищами хана Батыя, а с тех пор и до последних лет лишь изредка в трудах по истории и географии упоминался.
А ведь в Гороховце три монастыря, два огромных собора, сколько-то церквей. И все это сплошной XVII век. И сохранились там редкие в нашей стране двухэтажные каменные жилые дома, и тоже XVII века.
Теперь все это восстановлено в своей первозданной, прихотливой красе. И начал Гороховец соперничать с самим Суздалем. Ведь в Суздале нет широкой реки, а тут Клязьма вдвое шире, чем во Владимире. И вся здешняя трехсотлетняя, ослепительная белая старина смотрится в клязьминские воды. И нет в Суздале столь высокой горы, как в Гороховце, на какую можно подняться по деревянной лестнице в 249 ступенек. А поднимешься, отдышись полной грудью и любуйся неоглядными, как море, лесными зелено- голубыми далями противоположного берега...
Наше государство не жалеет средств на восстановление старины не только Суздаля и Гороховца. Создано добровольное Общество охраны памятников истории и культуры, насчитывающее миллионы членов.
Как принарядились города и села, расположенные по Золотому кольцу, — Ярославль, Углич, Ростов, Переславль-Залесский, Муром, Загорск, Дмитров! Не перечислить всех тех мест, куда в автомашинах, в автобусах, в поездах на лодках и пешком устремляются туристы со всех областей нашей страны. А сколько иностранцев едет!
И в селе Любец, где я живу, восстановили церковь XVII века, и сюда приезжают туристы.
Но не везде прошлое бережется: в том же Ковровском районе ни на одном памятнике старины нет охранных досок, в селах Клязьминский городок, Малышево и Великово погибают когда-то великолепные храмы-пятиглавики XVIII века. А местные жители, в том числе учителя и подростки-школьники, равнодушно проходят мимо потемневших громад. Рано или поздно и эти храмы восстановят, спасут, но с каждым годом будет все сложнее и дороже их восстанавливать.
Дорогие читатели, если и в ваших местах есть такие же погибающие исторические ценности, пишите, поднимайте тревогу...
За последние годы скончались те оберегатели владимирской старины, о которых я рассказывал в предыдущих главах. Ушел из жизни и мой большой друг Александр Сергеевич Потресов, чьи фотографии украшают эту книгу.
Теперь другие энтузиасты-ученые, моложе и энергичнее, заботятся о красоте владимирской старины. Некоторые из них за это получили высшую награду нашей страны — Ленинскую премию...
Какое же воздействие оказала древняя белокаменная красота на русское искусство последующих лет, на современные народные Промыслы, на архитектуру современного градостроительства?
В белокаменной Москве с XV века стали строиться пятиглавые храмы по образу и подобию Успенского сен бора во Владимире. От того яблоневого сада, что раскинул свои ветви на белых стенах Последней жемчужины, сквозь череду веков протянулись невидимые нити к узорам на прекрасных тканях фабрики «Авангард», и теперь эти ткани украшают наши жилища.
От тех же цветущих яблоневых ветвей пошло шитье на церковных пеленах и ризах, какое долгими зимними вечерами до боли в глазах вышивали мастерицы в монастырях и в покоях московских боярынь. А прошли века, и узоры с того невиданной тонкости шитья переняли крестьянские девушки и перенесли их красоту на льняные холщовые рушники да на рубахи, а крестьянские девушки из других мест — на хитросплетенные кружева. А теперь в специальных художественных мастерских — в Вологде, в Торжке, в других городах создаются вышивки и кружева, которые расходятся по всему миру.
И от тех же яблоневых ветвей пошли затейливые узоры на пергаменте рукописных книг, что при тусклом свете лампад кисточками в три волоска выводили писцы вокруг заглавных букв и вокруг цветных миниатюр. От книжных украшений то мастерство перекинулось к иконникам древних владимирских сел — Палеха, Холуя и Мстеры. А грянул на Руси гром революции, иконы писать перестали, и мастера-иконописцы, их ученики и потомки, обладавшие истинным талантом, верным глазом, твердой рукой и хорошо знавшие древние
