рассмеялся и ответил, что как минимум через три месяца мы уже будем на пути домой. Полковник насмешливо посмотрел на меня.
– Желаете заключить пари? – спросил он.
Я предложил в качестве ставки один доллар за каждый лишний день, что мы проведем в Канаде сверх трех месяцев, а он предложил мне десять долларов за каждый день, если мы отправимся домой раньше. Но потом он вспомнил о занимаемой им должности и о моем положении и отказался заключать пари, что для меня было, пожалуй, к лучшему. Это пари могло бы обойтись мне в 1600 долларов, так как наш обратный путь в Галифакс начался в мае 1945 года.
Тем временем наш поезд стремительно мчался к месту назначения. У нас не было карт, поэтому нам трудно было проследить наш маршрут, однако мы знали, что уже миновали Нью-Брансуик и теперь держали путь к реке Святого Лаврентия! Я знал, что дальше на юг, после озера Онтарио, река Святого Лаврентия превращается в границу между Канадой и США. Я обсудил создавшееся положение со своим товарищем Асмусом, и мы пришли к выводу, что вскоре нам представится прекрасный шанс для побега.
А пока что мы поудобнее устроились на жестких кожаных сиденьях и попытались уснуть. Ночью было очень холодно, и одеяло, которое выдали каждому из нас, почти не согревало. Через несколько лет, во время нашего обратного путешествия, у нас были хорошие матрасы, чистые белые простыни, несколько одеял, и мы прекрасно выспались, но в мою первую ночь в Канаде я не смог сомкнуть глаз.
Утром нас накормили великолепным завтраком. Канадская тихоокеанская железнодорожная компания не только предоставила нам поезда, но и кормила нас в пути, словно самых обычных пассажиров. Еда была отменная. Мы начали свой завтрак с овсяной каши, затем последовали жареные сосиски, бекон, омлет, белый хлеб, масло и мармелад, – и все это мы могли есть в любом количестве. Вежливые официанты, которым помогали наши охранники, следили, чтобы всего было достаточно. Наконец, сам повар прошелся по вагонам, чтобы лично убедиться в том, что нам нравится приготовленный им завтрак. Позже наши охранники сказали нам, что повар был канадцем немецкого происхождения, и, может быть, поэтому он так стремился накормить своих «дальних родственников».
За все время нашего путешествия от Галифакса до озера Верхнее, которое заняло три дня и четыре ночи, нас кормили точно так же. Поскольку делать в поезде особенно было нечего, мы в основном занимались тем, что ели. Как только заканчивался один прием пищи, тут же на подходе был следующий. К несчастью, в бочке меда всегда бывает ложка дегтя: на этот раз ею оказался тот факт, что для пущей безопасности канадцы сняли двери у каждой уборной и поставили перед ней часового, и каждый раз, заходя в уборную, я испытывал чувство неловкости.
Раз уж мне случилось затронуть такую деликатную тему, стоит, наверное, рассказать о том, что представляет собой извечную загадку для всех далеких от моря людей: «Как вы обходитесь, когда субмарина погрузилась, а вам вдруг захотелось?..» Наших летчиков, к примеру, это всегда интересовало куда больше, чем все остальные технические проблемы, возникавшие на субмарине. На самом деле разгадка тут весьма проста. После использования туалета над сиденьем унитаза опускается крышка, закрепляющаяся винтами, нажимается рычаг, а затем с помощью ручного насоса или компрессора отходы жизнедеятельности устремляются в море. Если лодка погрузилась на большую глубину, а у вас под рукой только ручной тормоз, вам придется работать, как рабам на галерах, так как внешнее давление возрастает примерно на одну атмосферу через каждые 30 футов. Главное, покрепче закрутить крышку унитаза, иначе все нечистоты хлынут в лодку.
Часовые, охранявшие нас, были из демобилизованных солдат. Караульная служба, судя по всему, была для них в новинку, и, несмотря на наличие оружия, они чувствовали себя не очень уверенно. Конечно, можно было бы с легкостью разоружить их и захватить поезд, но наказание за это полагалось серьезное. Мы не хотели прибегать к насилию. Мы хотели исчезнуть, не привлекая к себе внимания. Другими словами, мы были настроены весьма миролюбиво, но, несмотря на это, в нашем вагоне произошел неприятный инцидент, который мог окончиться весьма плачевно.
Нам не разрешалось вставать с места без разрешения охранников, но обычно они смотрели на наши перемещения по вагону сквозь пальцы. Но был у нас в вагоне один охранник – олицетворение самодурства. Однажды мы решили сыграть в карты, и капитан Бергеманн встал, чтобы присоединиться к группе игроков. Охранник в грубой форме велел ему оставаться на своем месте и направил на Бергеманна ружье с примкнутым штыком. Бергеманн спокойно отвел штык в сторону, тогда охранник толкнул Бергеманна. Тот не выдержал и ударил охранника. Мы немедленно отняли у него оружие, опасаясь, что он может сгоряча наделать глупостей.
Второй охранник, стоявший в другом конце вагона, наблюдал за этой сценой, но не считал нужным вмешиваться. Мы попросили его позвать офицера, чтобы уладить инцидент. Он так и сделал, но, к несчастью, явившийся к нам канадский лейтенант был так пьян, что едва держался на ногах. К тому же он принялся орать и размахивать пистолетом перед носом Бергеманна. Ситуация накалялась, и мы с Асмусом, обменявшись многозначительными взглядами, придвинулись ближе к лейтенанту, чтобы в случае чего разоружить его. К счастью, в этот момент появился полковник Стетхем.
Он прогнал пьяного офицера и потребовал объяснений. Рассказав ему об инциденте, мы пообещали, что подобного больше не случится. Полковник повеселел и сразу позабыл о случившемся.
Охранник, получивший удар в челюсть, оказался незлопамятным человеком, и вскоре у нас с ним установились вполне дружеские отношения. Вскоре к нам с Асмусом присоединился пробравшийся из другого вагона фон Верра. По памяти мы совместными усилиями нарисовали план местности. По нашим подсчетам, к рассвету мы должны были оказаться в Монреале. Очевидно, мы должны были спрыгнуть с поезда либо перед Монреалем, либо сразу после того, как минуем его. В большом городе легко затеряться, а потом уже можно было перебраться в Соединенные Штаты.
Обсудив детали побега, фон Верра пожелал нам спокойной ночи и отправился в свой вагон. Как обычно, он собирался бежать один, а мы с Асмусом решили попытать счастья вместе. Рано или поздно поезд замедлит ход настолько, что мы сможем выпрыгнуть из окна, а снег, покрывавший землю, должен был смягчить наше падение.
Прежде чем лечь спать, мы рассказали остальным о том, что собираемся сделать. Наши товарищи должны были помочь нам: когда наступит подходящий для побега момент, они примутся одновременно трясти одеялами, чтобы помешать охранникам увидеть то, что происходит у окна. Мы уже знали, как открыть окно, и могли сделать это за несколько секунд. После ужина мы оставили себе немного еды, деньги были в карманах, одежда была на нас – мы были готовы к побегу.
В соответствии с нашим планом мы должны были спрыгнуть с поезда в пригороде Монреаля и смешаться с толпой рабочих, спешащих на свои фабрики. Ночью, из страха пропустить нужный момент, мы почти не сомкнули глаз. Мы с тревогой читали название каждой станции, через которую проезжал наш поезд, и вскоре поняли, что мы приближаемся к Монреалю. Мы уже готовы были дать сигнал к началу представления с одеялами, как вдруг в поезде поднялась какая-то суматоха и охранники забегали туда- сюда, словно вспугнутые куры. Посты часовых у дверей вагонов были удвоены, другие охранники заняли места в проходах. Из соседнего вагона один из наших товарищей прокричал, что ночью двое пленных спрыгнули с поезда и охрана только что обнаружила это.
– Сейчас или никогда, – торопливо прошептал Асмус, и я кивнул.
Мы подали сигнал и, наши товарищи принялись махать одеялами, чтобы скрыть нас от охранников. Мы поспешно надели наши пальто и шапки и бросились к окну. Поезд замедлил ход.
– Давай, – прошептал я Асмусу, – открывай окно.
На его лице отразилось отчаяние.
– Не поддается, – прошипел он, – наверное, примерзло.
– Дай мне палку, – сказал я.
Откуда ни возьмись, у меня в руках появилась палка, и я принялся колотить ею в окно, пытаясь сбить наледь. Грохот стоял неимоверный, по нашим лицам градом катился пот, а окно отказывалось открываться. Вместе с Асмусом мы налегли на раму. Наконец, она чуть-чуть подалась, и образовалась щель, достаточная для того, чтобы можно было просунуть в нее палку.
– Эй вы, двое, а ну-ка, сядьте! – проревел чей-то голос. Часовой заметил наши попытки открыть окно. – Вот еще одни! – закричал он.
Словно из-под земли рядом с нами выросли три канадца, направив на нас штыки.
