– Закройте окно! – закричали они. – Закройте окно!
Я послушно закрыл окно. Если бы мы попытались бежать, охранники наверняка всадили бы нам в спины штыки.
Наша попытка побега закончилась неудачей.
Разумеется, мы притворились невинными агнцами и принялись уверять охранников, что всего лишь хотели подышать свежим воздухом. Вскоре появился полковник Стетхем. Мне показалось, он был расстроен, что из всех пленных именно я попытался избежать пребывания в его чудесном лагере. Впрочем, я был очень признателен ему за то, что он удовлетворился нашей неудачей и не стал наказывать нас.
Из соседнего вагона бежали сразу несколько пленных. Двум офицерам, что спрыгнули с поезда первыми, не повезло. Один из них, прыгая, сломал ногу и остался лежать у железнодорожного полотна. Если бы другой беглец не отправился за помощью, раненый наверняка бы замерз, так как ночь выдалась морозная. Несмотря на то что он заклинал своего товарища оставить его и продолжать свой путь, тот, конечно, отказался сделать это. В результате через несколько недель они оба присоединились к нам в новом лагере.
Но фон Верру мы больше никогда не видели, только узнавали о его подвигах из газет. Немецкие газеты перепечатывали статьи американских газет, а позже сам фон Верра дал интервью, рассказав историю своего побега. Когда мы, наконец, вернулись домой, его уже не было в живых, он погиб на русском фронте. История его побега грешит одной-двумя неточностями, в основном благодаря тому, что фон Верра старался скрыть имена тех, кто помог ему выбраться из США, стремясь оградить этих людей от неприятностей. С этими оговорками история, приведенная ниже, может считаться подлинной. Это история первого и последнего успешного побега немецкого военнопленного из британского плена и его возвращения в Германию и на фронт.
– На третий раз повезет, – сказал он нам, когда мы пожали друг другу руки в поезде в ночь его побега. – На этот раз у меня все получится, вот увидите.
И у него действительно все получилось.
Конечно, немалую роль здесь сыграла удача, но не она являлась основной причиной его успеха. Он сумел вернуться в Германию, потому что единственный из нас обладал всеми необходимыми качествами. Оглядываясь назад, я могу честно сказать, что, даже обладай я таким же везением, что и фон Верра, у меня, наверное, ничего бы не вышло, как, впрочем, и у других. Фон Верра был выносливее многих и изобретательнее, чем все мы, вместе взятые. Признаюсь, что, когда наша попытка побега провалилась и мы сидели в теплом вагоне, наслаждаясь великолепным завтраком, я чувствовал облегчение, почти радость при мысли о том, что в этот самый момент я сижу здесь, а не бреду на морозе по пустынному канадскому шоссе…
Глава 14
ЧЕРЕЗ КАНАДСКО-АМЕРИКАНСКУЮ ГРАНИЦУ
А тем временем промерзший до костей Франц фон Верра стоял на обочине автострады Квебек – Монреаль – Оттава в надежде поймать попутную машину. Ему повезло больше, чем тому офицеру, что сломал ногу. Спрыгнув с поезда, фон Верра угодил в сугроб, в значительной степени смягчивший его падение. Все прошло настолько гладко, что охранники даже не сразу заметили побег фон Верры – за окнами поезда темнела предрассветная мгла. Впрочем, его вряд ли заметили бы даже при свете дня – он весь был запорошен снегом. Лишь увидев стремительно удаляющийся красный огонек на последнем вагоне поезда, он выбрался из сугроба и спустился с насыпи.
Стряхнув с себя снег, фон Верра проверил, не потерял ли он деньги. Нет, все его скромное состояние в пять фунтов – четыре банкнота по фунту и два банкнота по десять шиллингов – было на месте. Он уже знал, что с этими деньгами его ждут проблемы – они были британскими и не имели хождения в Канаде. Деньги нужно было обменять, а это означало, что придется идти в банк. Но в тот момент фон Верру это не слишком беспокоило. Он обязательно что-нибудь придумает. Самое главное, что он на свободе. Кроме того, очень удачно, что на нем двубортное пальто и шапка, тысячи британских моряков одевались подобным образом.
Под пальто на фон Верре была форма офицера люфтваффе. Большинство наших беглецов были одеты в форму, чтобы их случайно не приняли за шпионов или дезертиров. С теми особо не церемонились, сразу ставили к стенке или набрасывали петлю на шею. Форма была надежно скрыта под застегнутым на все пуговицы пальто, и самым необычным в облике фон Верры были, пожалуй, его летные сапоги, с которыми он так и не смог расстаться.
Фон Верра выбрался на дорогу и зашагал в направлении, в котором исчез поезд. Мимо проехало несколько машин, но в них либо не было свободного места, либо водитель вообще не обращал на фон Верру никакого винмания. Через некоторое время показался почтовый фургон, к счастью, место рядом с водителем оказалось свободным. Фон Верра замахал рукой, и, к его радости, водитель притормозил и открыл дверцу. Фон Верра забрался в фургон. Водитель оказался человеком неразговорчивым. Фон Верра поблагодарил его, но тот в ответ лишь кивнул. Через пять минут водитель вдруг заговорил.
– Ты откуда, приятель? – поинтересовался он.
У фон Верры наготове уже была история. Он придумал ее еще на корабле, задолго до нашего прибытия в Канаду. Он был датским моряком. Корабль его был торпедирован и затонул. Он решил, что по горло сыт морем, и прибыл в Галифакс. Теперь он направлялся в Оттаву к дяде, который обещал найти ему работу.
– Оттава? – переспросил водитель. – Тогда тебе пора выходить. – И фургон неожиданно затормозил у перекрестка. – Я еду в Монреаль, а тебе прямо, в Оттаву.
Фон Верра послушно вылез из фургона, который повернул налево и поехал в направлении на Монреаль.
«Оттава – 80 миль», – прочел фон Верра на дорожном указателе и решительно направился вперед, надеясь по пути поймать машину. Через некоторое время он услышал шум мотора и уже хотел было остановить машину, как вдруг заметил красный номерной знак и насторожился. Фон Верра не имел ни малейшего понятия, что это означает, но на всякий случай решил перестраховаться и не останавливать эту машину. Та медленно проследовала мимо, и фон Верра заметил внимательный взгляд, которым окинул его водитель. Он был в форме. Да, предчувствие не обмануло фон Верру. Сзади на машине большими буквами было выведено зловещее слово «полиция». Машина неожиданно притормозила, и полицейский поманил к себе фон Верру.
– Я весь покрылся холодным потом, – описывал потом фон Верра свои приключения, – но мне ничего другого не оставалось, кроме как подойти к машине и попытаться как-то выкрутиться из этой ситуации. Полицейский мог ничего не подозревать, а если бы я вдруг побежал, я бы все погубил.
Инцидент закончился безо всякого вреда для фон Верры и, напротив, обернулся ему во благо. Полицейский оказался добродушным общительным человеком. Он хотел знать, куда направляется фон Верра, и тот снова рассказал свою историю.
– Что ж, – сказал полицейский, – учитывая, что вы не голосовали на дороге, я вас подвезу.
И он сообщил фон Верре, что останавливать машины на дороге запрещено и что водитель, который посадит к себе в машину незнакомца, будет оштрафован, однако в данном случае дело обстояло совсем по- другому – полицейский волен был делать то, что захочет.
Фон Верра сидел рядом с полицейским и следил, чтобы его пальто ненароком не распахнулось, а ноги старался поджать под сиденье, чтобы полицейский не увидел его летные сапоги на меху, которые при всем желании нельзя было принять за сапоги моряка.
Однако добродушный полицейский и не думал подозревать своего попутчика, его глаза все время были устремлены на дорогу. Он принял на веру историю, рассказанную фон Веррой, и захотел узнать подробности. Фон Верре часто доводилось слышать истории наших подводников, и теперь он без труда мог удовлетворить любопытство полицейского, в красках описав ему, как якобы был торпедирован его корабль, как он затонул и как спаслись выжившие. Полицейский с интересом выслушал историю, состряпанную фон Веррой, говорившим на ужасной смеси английского, голландского и французского языков. Поскольку французский язык был широко распространен на территории между Квебеком и Онтарио, фон Верра и полицейский без труда понимали друг друга.
Фон Верра встревожился, когда этот достойный человек начал интересоваться планами своего
