«Атака сорвалась». О боже! Я узнал подробности. Меня почему-то не так беспокоила эта главная новость, как дополнительный доклад о том, что Мейер пошел в атаку при поддержке танков с моими шестью американскими грузовиками и потерял их все, кроме одного.
Пока я по кусочкам получал эту информацию, Бекер в бинокль изучал дорогу внизу. Вдруг он толкнул меня локтем. Это был молодой офицер, который прибыл к нам в Африку только в конце нашего длинного отступления с боями в пустыне, но я уже знал, что он был способным и предприимчивым парнем.
– Господин обер-лейтенант! – снова толкнул он меня. – Видите тот мостик на дороге внизу? Если бы до него добраться, мы бы перерезали все американские коммуникации в тылу.
Я изучил местность.
– Смелый план, Бекер, – заключил я. – Смелый, но осуществимый. Пошли!
Глава 39
Мост и человек из Бруклина
Я быстро собрал штурмовой взвод из трех офицеров и двадцати одного солдата, вооруженных автоматами. Взяв с собой столько боеприпасов, сколько можно было унести, мы под прикрытием кустарника поползли к ближайшей лощине.
Но кустарник вскоре кончился. Подавая пример офицерам и солдатам, я прыгнул в сухую лощину и побежал вниз по склону. Мы пробирались вперед под его прикрытием несколько сот метров. Лощина выровнялась, и мне стало страшно, что нам придется идти по открытой местности, но, к счастью, в 20 метрах от нас мы обнаружили еще одну лощину. Однако до нее было 20 метров, которые надо было перебежать у всех на виду, ибо здесь не было ни кустика. Если бы кто-нибудь посмотрел в эту сторону, нас бы заметили.
– Перебежками по одному, – скомандовал я.
Лейтенант Эбенбихлер с автоматом в руках сделал рывок первым. Один за другим мы пересекли открытое пространство. Как ни странно, но похоже, мы проскочили незамеченными, поскольку по нам не было сделано ни одного выстрела. Я подумал, уж не приняли ли нас на таком коротком расстоянии за подразделение союзников? Они ведь, возможно, не ожидали появления противника с этой стороны горной гряды.
Солнце садилось. Нам нужно действовать быстро, подумал я, если мы хотим осуществить свой план. Мост должен стать нашим.
Удача не оставляла нас. Лощина, куда мы забрались, вела к сухому руслу, через которое и был переброшен мост. Не то чтобы это был мост, а просто дренажная труба, с двумя арками чуть больше 2 метров высотой и около 4 метров длиной.
Мы добрались до него и смогли снова передохнуть.
Я установил два пулемета по обе стороны подхода к руслу и мосту в направлении вражеского тыла.
Ночь опустилась на равнину неожиданно. Со стороны противника к нам приблизилась машина. Когда она подъехала к мосту, мы попытались ее захватить. Машина замедлила ход, но солдаты в ней догадались, что мы немцы. Один из них стоя выстрелил в нас. Грузовик прибавил ходу и промчался по мосту прежде, чем мы пришли в себя от неожиданности.
Это было уроком для нас. Когда, громыхая, подъехала вторая машина, неясно вырисовывавшаяся в сгущающейся тьме, мы повели себя умнее. Грузовик приближался быстро. Оба моих пулемета ударили по нему с обеих сторон дороги. Грузовик свернул с нее и перевернулся. Один из моих солдат подскочил к нему и взял в плен всех, кто был в машине, – четырех человек, двое из которых были ранены. Одного зацепило довольно сильно. Мы завернули его в одеяло и вместе с другими тремя отвели в темноту, в безопасное место в русле ниже моста.
Пулеметы выдали наше присутствие. Американские пехотинцы где-то ниже по руслу открыли беспорядочный ружейный огонь по ведущей к мосту дороге. Я послал в разведку трех солдат с унтер- офицером.
Один из них вернулся, тяжело дыша, и быстро доложил:
– Приближается группа американских солдат, они довольно близко.
Через несколько минут шесть американских солдат появились на мосту. Они приближались уже к его середине, как мои солдаты набросились на них с обеих сторон и пригвоздили к земле прежде, чем те сумели что-нибудь понять.
Через несколько секунд мы услышали, что приближается еще один грузовик. Мы попрыгали в укрытие и, когда грузовик подъехал, развернули пулеметы в его сторону. На этот раз среди наших пленных было трое офицеров.
Мы держали пленных офицеров под одной из арок вместе с нашей небольшой резервной группой. Американские солдаты находились под охраной под другой аркой.
При помощи двух подбитых грузовиков мои солдаты блокировали дорогу. Еще несколько американских грузовиков подошли к препятствию, замедлили ход, остановились – и мы захватили пленных без единого выстрела.
Впереди я все еще держал дозорных. Один из них вернулся, запыхавшись, возбужденный от того, что ему удалось уйти живым. Задыхаясь, он произнес:
– Господин обер-лейтенант, остальные погибли… Мы огибали поворот ниже по руслу, как вдруг лицом к лицу столкнулись с американцами. Они, должно быть, видели, как мы подходили. Прежде чем мы смогли что-либо сделать, они открыли огонь из автоматов «стэн»… Я был немного сзади других… Я смог уйти…
Я послал еще один пулеметный расчет ниже по руслу к повороту для защиты нашего фланга.
Один из пленных американских офицеров заговорил. Мой английский был слабоват, и я едва понимал его, но все-таки я понял, что он спросил, являюсь ли я старшим по команде офицером, и повел меня к двум тяжело раненным солдатам, находившимся под мостом. Он считал, что они нуждаются в срочной помощи. Но санитар, находившийся с нами, уже сделал все, что мог, – одному из них уже ничем нельзя было помочь. Он был ранен в голову и сейчас стонал. Как мучительно слышать стоны человека, лежащего без сознания под мостом во тьме тунисской ночи. Малозначительный бетонный кульверт – и все. А солдаты должны гибнуть за него африканской ночью, пуская в ход все свое мужество, получая смертельные кусочки металла в голову. В темноте я тихонько вернулся назад. Еще один американский офицер обратился ко мне. Он представился капитаном Смитом. Имя как имя, подумал я, вполне пригодное для таких обстоятельств.
– Мой грузовик находится позади разбитых грузовиков в вашем дорожном завале – в канаве на краю дороги, – заговорил он с надеждой. – У меня нет с собой бритвы и зубной щетки. Позвольте мне, пожалуйста, сходить за ними.
Его грузовик не мог быть дальше двадцати шагов от нас, но было темно, а американская пехота была рядом, и я подумал, что Смит ищет возможность сбежать. Если он это сделает, то наведет на нас свои подкрепления.
– Не беспокойтесь, капитан Смит, – сказал я мягко. – У меня в походном бардачке есть новая бритва, и я даже дам вам новую зубную щетку.
Я не знаю, заулыбался ли он недоверчиво в темноте или нет, но это было правдой. В захваченном джипе, которым я пользовался, я нашел совершенно новый туалетный комплект – несомненно, подарок какой-нибудь заботливой женщины из Соединенных Штатов. Могла ли она представить, когда дарила его своему мужчине, что им будет пользоваться враг?
Еще один пленный оказался лейтенантом. Он был поживее характером, чем Смит. Мы принялись оживленно беседовать о своей жизни. Как странно звучал этот разговор под этим мостом у перевала Кассерин! Лейтенант был из Бруклина и жил там с женой и двумя детьми.
– Замечательный город, – выговорил я на своем ломаном английском, – я бы хотел побывать там.
– Это, – сказал он насмешливо, – скоро можно будет устроить.
Я понял намек и сделал ход в сторону:
– Я думаю, нам потребуется кое-какое время, чтобы выиграть войну.
Мы оба рассмеялись.
Он спросил меня, откуда я. Женат ли я. Я рассказал ему. Я помню, как мы беседовали о бессмысленности войны. Кто-то из нас сказал, что это было ужасное и ненужное предприятие. Я рассказал
