пришлось идти пешком, как простым солдатам. Нам приходилось впрягать лошадей в повозки и использовать овец, коз и собак как вьючных животных».
Между XI и XIII веками состоялось девять крестовых походов. Они ставили своей целью спасти восточный христианский мир от мусульман, но к их концу он как раз и оказался полностью под их властью. Кроме этого, никак нельзя утверждать, что крестовые походы или образ жизни в созданных ими королевствах привели к таким изменениям в Европе, какие никогда не произошли бы без помощи этих затяжных, бесполезных и дорогостоящих войн. Стрельчатые арки, некоторые усовершенствования в военном строительстве и введение на Западе геральдики могут быть приписаны влиянию крестовых походов. Также не подлежит сомнению, что пилигримы и солдаты, вернувшись в Европу, после того как вкусили прелестей роскошной жизни крестоносцев, осевших в Святой земле, привезли с собой страстное желание купаться в такой же роскоши у себя дома. Однако движение предметов роскоши с Востока на Запад началось задолго до Крестовых походов. К XI веку, а может быть, и раньше на Кипре и в Греции обосновались шелкоткачи из Константинополя и стали производить изысканные ткани, а к XII веку Сицилия стала центром текстильной промышленности, который обеспечивал своими товарами и христиан, и мусульман. Одним из любимых мотивов ткачей был орел. Их изделия часто украшали как светские здания, так и церкви, а также использовались для пошива одежды и лиц духовного звания, и аристократии.
Действительно, Венеция и другие итальянские города во многом обязаны своим быстрым ростом и богатством разделу Восточной Европы после разрушения Константинополя в 1204 году во время Четвертого крестового похода. Однако цена, заплаченная за это, была слишком высокой. Также верно, что многие византийские ученые обрели свой второй дом в Италии, что повлекло за собой распространение гуманизма на Западе. Однако опять-таки, к сожалению, это тоже было достигнуто путем разрушения восточного христианского мира.
Таким неоспоримым фактом является то, что византийское искусство выжило и достигло своего расцвета в XIV – начале XV века, однако бастион, защищавший Европу от турок, оказался разрушен теми самыми людьми, которые должны были бы укрепить его. Ворота, которые крестоносцы должны были защищать, утратили свою прочность, а затем и вовсе пали вследствие глупости, жадности (здесь следует особо выделить Венецию и ее хитрого дожа) и неспособности понять и воспринять другую культуру. В результате в самое сердце Европы хлынули толпы неверных, носителей чуждой европейцам цивилизации. А предательство, совершенное крестоносцами в 1204 году, принесло христианским народам Балкан лишь страдания, преследования и порабощение.
Единственное изменение в общественной жизни Западной Европы, которое было ускорено (но не явилось полностью следствием) крестовыми походами, – это уменьшение феодальной власти королей и земельных магнатов. Однако не подлежит сомнению, что постоянно растущий объем торговли и увеличивающееся влияние городов привели бы к тому же самому результату, хотя и несколько позже. Тем не менее, чтобы достать деньги на экипировку и заплатить за лошадей, оружие и слуг, короли и землевладельцы, отправлявшиеся в крестовый поход, продавали вольные грамоты, «которые разбивали оковы рабства, обеспечивали фермы крестьянами, а мастерские – ремесленниками, и постепенно восстановили плоть и дух самой многочисленной и полезной части общества».
Последним и, может быть, не очень ощутимым результатом крестовых походов было расширение кругозора европейцев в результате контактов с Востоком. Ричард Львиное Сердце и мусульманский вождь Саладин стали не только символами рыцарства, но и понимания между людьми разной веры и культуры. Действительно, многие мусульмане и франки, которые жили в Святой земле бок о бок, достигли высокого уровня взаимоуважения, терпимости и даже дружеских отношений. Усама, друг Саладина, который написал весьма поучительные и забавные хроники крестовых походов, включил в них историю, которая в полной мере иллюстрирует эти слова. Он рассказывает, что некий французский рыцарь разрешил ему молиться в маленькой часовне, которая раньше была мечетью, но потом стала христианской церковью. Другой француз, увидев молящегося Усаму, выгнал его из здания. Мусульманин вернулся и продолжил молитву, но снова был изгнан. Но его французский друг, увидев это, пришел ему на помощь. «Он лишь недавно приехал в Святую землю, – пояснил он поведение своего соплеменника. – Он не понимает образа жизни тех, кто живет здесь так долго, как мы».
Конечно, такое отношение к заклятым врагам христианства не было общепринятым в западном мире и, без сомнения, вызывало подозрение и неприязнь большинства. Тем не менее это – показатель более непредвзятого и открытого взгляда на мир и падения барьеров между людьми и культурами, в которые паломники, крестоносцы и торговцы внесли свою лепту.
Глава 6
Отшельники и странствующие монахи
Монастыри и приораты! При этих словах воображение рисует руины английских аббатств или более похожие на крепость своды Монте-Кассино в Италии или монастыря Святого Галена в Швейцарии на вершине горы. Однако эти импозантные здания и чудесные пейзажи, свидетельствующие о богатстве и мощи, – вовсе не те места, где можно было отыскать первых христианских монахов. Само слово «монах» (от греческого «monos») означает «одинокий человек», и поэтому первые отшельники, как правило, устраивали себе жилище в шалаше, или в пустыне, или в пещере, или просто где-нибудь под сплетенными ветками деревьев. Там, живя в полном одиночестве, они питались ягодами, орехами или финиками, потому что отшельничество зародилось на Востоке. Проводя жизнь в молитвах, размышлениях и при полном отказе от всяких удовольствий, они пытались подавить человеческое естество и присущую человеку тягу к удовольствиям земной жизни, чтобы достичь небесного блаженства. Главной их целью было спасение собственной души. Сами того не желая, они тем не менее влияли на других. Скоро к ним стали присоединяться мужчины и женщины, которые жили по соседству в отдельных кельях и стремились во всем подражать им. Через некоторое время возникла необходимость в выработке свода правил, которые бы регулировали жизнь этих отшельников. Одним из первых таких сводов был Свод законов святого Василия Великого (379 г.), который применялся в Византийской империи вплоть до VIII–IX веков.
Однако к началу V века монастыри появились и на Западе. Самыми знаменитыми были монастыри Святого Кассиана в Марселе и Святого Гонори, в Иль-де-Лерин на юге Франции. Кассиан, который посетил многие обители на Востоке, разработал свод законов для своих монахов. Позже этому своду правил следовали во многих монастырях Запада. Главной целью его учения было достижение чистоты сердца. Для этого «мы должны стремиться к одиночеству и предаваться посту, ночному бдению, тяжелой работе, наготе тела, чтению и другим послушаниям».
К 530 году Цезарий Арльский из монастыря в Лерине также ввел у себя определенные правила, а помимо этого в Ирландии были основаны обители, функционирующие по правилам, принятым в восточном христианском мире. К VI веку они так прославились своей ученостью, что в них потянулись схоластики со всех сторон: они шли торговыми путями от Луары до Корка. В 550 году там причалил флот из 50 судов, остальные поплыли по Ирландскому морю в Бангор. Беда Достопочтенный дает нам возможность взглянуть на Ирландию 664 года, куда английские дворяне бежали от чумы:
«Некоторые из них посвятили себя монашеству, другие предались изучению наук, переходя от одного учителя к другому. Ирландцы радушно встретили их всех, дали им еду, книги для учения и бесплатное образование».
К 700 году культура и наука вели на континенте отчаянную борьбу за выживание. Однако на островах и озерах Ирландии монастыри все еще жили мирной и размеренной жизнью. Сюда, под их безопасную сень, стекались люди, ищущие знаний, из Галлии, как семена, влекомые ветром. И, как плодородные семена, впоследствии они принесли знания в варварскую и разоренную Европу. Дело в том, что в это время на озерах Ирландии показались внушающие ужас корабли скандинавов. С 795 года они начали свои рейды по некогда мирным монастырям. В своей келье ирландский монах радовался разыгравшейся буре:
Но однажды рейды стали такими
