Я зла! Четыре девицы на подоконнике:
Ты не хочешь нас, Елена. Мы уйдем. Прощай, сестра! Как смешно твое колено, ножка белая востра. Мы стоим, твои подруги, места нету нам прилечь. Ты взойди на холмик круглый, скинь рубашку с голых плеч. Ты взойди на холмик круглый, скинь рубашку с голых плеч. Четыре девицы, сойдя с подоконника:
Наши руки поднимались, наши головы текли. Юбки серенькие бились на просторном сквозняке. Хор:
Эй, вы там, не простудитесь на просторном сквозняке! Четыре девицы, глядя в микроскоп:
Мы глядели друг за другом в нехороший микроскоп. Что там было, мы не скажем: мы теперь без языка. Только было там крылечко, вился холмик золотой. Над холмом бежала речка и девица за водой. Говорил тогда полковник, глядя вслед и горячо: «Ты взойди на этот холмик, обнажи свое плечо. Ты взойди на этот холмик, обнажи свое плечо.» Четыре девицы, исчезнув и замолчав:
? ПОЧ-ЧЕМ-МУ!? всё
18 февраля 1927
Комната. Комната горит. Дитя торчит из колыбельки. Съедает кашу. Наверху, под самым потолком, заснула нянька кувырком. Горит стена. Посуда ходит. Бежит отец. Отец: «Пожар! Вон мой мальчик, мальчик Петя, как воздушный бьется шар. Где найти мне обезьяну вместо сына?» Вместо стен печи вострые на небо дым пускают сквозь трубу. Нянька сонная стрекочет. Нянька: «Где я? Что со мной? Мир становится короче, Петя призраком летит.» Вот мелькнут его сапожки, Тень промчится, и усы вьются с присвистом на крышу. Дом качает как весы. Нянька бегает в испуге, ищет Петю и гамак. «Где ж ты, Петя, мальчик милый, что ж ты кашу не доел?» «Няня, я сгораю, няня!» Няня смотрит в колыбель — нет его. Глядит в замочек — видит комната пуста. Дым клубами ходит в окна,