пятнадцать, если не меньше. Как, посмеиваясь, говорил сам Виталий Андреевич: 'Второго августа дорожки в Нескучном такие узкие. Аж жуть!' А отец в ответ на эту реплику всегда широко улыбался.
Ян, между прочим, унаследовал одну из многочисленных профессий своего отца. А грамотные миномётчики в наши времена в большом дефиците. Через леса, через поля стрелять - это вам не из 'калаша' от пуза поливать! И даже не из гранатомёта жахнуть… А уж такие, что кого-то ещё научить могут - и подавно. Когда лет пять назад началась очередная нехилая заваруха в районе Ильменя, звать Янека на службу приехали представители сразу четырёх 'полевых команд'. Ян не поехал ни к кому, но согласился провести 'выездной семинар', как называли подобные мероприятия и батя, и дядя Виталик. Две недели натаскивал миномётчиков всех четырёх 'армий'. 'Чтоб чухонцам и лабусам не так весело было!' - как объяснял потом мой друг причину, по которой он оставил свой спокойный и доходный бизнес и снова окунулся в военно-полевой бардак.
Так что именно поэтому я сейчас за друга и его семью совершенно спокоен. Ведь если к Яну нагрянут какие-нито 'отморозки' численностью до взвода - он отобьётся сам, с соседями вместе. А если их будет больше, то по 'звонку' часа за три ему на выручку человек сто подъедут. И не последних бойцов в наших краях. Это, если он своему папе первым делом не сообщит. Отцы наши эту систему почти тридцать лет строили, людей объединяя и собирая. В первые, самые трудные, годы Тьмы я помню, как мы всей семьёй сооружали на подворье укрытия для беженцев. Как деревенские мальчишки по просьбе отца резали лапник в лесу, а мы с Яном, по одной веточке их к дому таскали, где взрослые как возводили шалаши и землянки… А потом мы дни напролёт собирали в лесу ягоды и грибы, подготавливая запасы… Много чего я помню… И как деревенские мужики, не соседи, правда, много лет кормившиеся 'заказами' Виталия пришли 'побрать чё-нито' у 'городских'. И напоролись на огонь двенадцати стволов. Я тогда первого своего убил. Девяти лет мне тогда не было. Это точно. Выстрелил из 'мелкашки'… И точно в глаз угодил.
Деревенские на нас даже обиды не затаили, поскольку наехали на нас самые что ни наесть отмороженные из местных. Ну и дипломатические таланты бати моего помогли. И получилось в результате так, что нашими стараниями целых четыре деревни полупустые заселились, их в конце прошлого века в окрестностях много в нашей местности образовалось - все тогда в города переезжали. Потом и за дачи заброшенные принялись. Тут помогли контакты с вояками из ЦБП вертолётов, что в Торжке располагался, установленные. Правда, матерям нашим с Янеком отцов потом два дня молоком отпаивать пришлось. Дипломатия по-русски - очень штука для здоровья вредная!
Четыре первых года вообще кошмарными были: то морозы под сорок и снег почти круглый год, потом волки расплодились, потом болезни всякие. Мор не мор, но и больниц-то не осталось практически. По Твери амеры жахнули, а в Торжке и при мирной жизни с медициной не очень было. И снабжения никакого… Трудно было.
Но справились, хоть и народу перемёрло - вспоминать больно! А вот банды всякие никогда не переводились. Первое время 'беженцы', что понаглее и звероватее, буйствовали. У тех принцип один был: 'Сдохни ты сегодня, а я - завтра!'. Наши с такими не церемонились - как сейчас помню, на границах 'нашей' территории даже виселицы стояли. И не пустые. На границе же были вывешены следующие объявления:
'Вы въехали на территорию Савинской общины русских людей.
Если ты хороший человек - проходи без страха.
Если ищешь укрытия и помощи - тоже проходи.
А если за наживой - посмотри направо!'
А там - виселица и плакат под нею: 'Эта тварь - не человек!'.
Году к семнадцатому уже более организованные банды появились. Те уже набеги тщательно планировали. Как татары какие. Прилетят, постреляют, схватят, что ближе лежит, и ноги в руки. С такими войну по всем правилам вели: с засадами, рейдами, и планированием. Как раз тогда Следопыты окончательно в Братство собрались. И беженцы туда пошли и деревенские. Причём и разделение по задачам появилось - всё как у людей: группа разведки и маркировки, аналитическая группа, 'добытчики' и группа прикрытия. Здесь, в четырёхугольнике Торжок-Кувшиново-Ржев-Старица деревни практически сплошняком идут, и народу хватало, но места не самые урожайные, чего уж говорить… Потому и решили на сходе выделить людей для защиты. Ну и нападения, куда же без этого? Штаб Следопытов тогда в Берново был, 'под патронажем великого русского негра', как отец шутил.
Так что по идее, у меня здесь в округе всё схвачено, и наглость 'псевдо-Дуба' мне совершенно непонятна. И, если наша община не может сравниться размерами с той же Югороссией, 'вологодскими' или 'посадскими', но, тем не менее, от Рыбинска до Воронежа я крупнее объединений не знаю. А мы, хоть и демократия военная, но соседей наглых у нас нет, наоборот, если бы мы как могли северянам не помогали, чухна со скандинавами их бы съела ещё десять лет назад. Отец, правда, говорил, что мы: 'химера социальная, но, как и всякое чудище, живучие'. Ладно, вельтполитиком голову мучить будем, когда 'вторые девяносто' спасём. И не важно, что супостатов оказалось просто неприлично много, и у нас 'кулёчек какашек' в запасе есть.
Я вытащил из кармана и включил рацию:
- Мелкий дятел вызывает дупло. Или кого-нибудь из первой или второй кладки.
'Кладками' в нашей системе называли как 'поколения' Следопытов, так и уровни ответственности. Отец мой на жаргоне прозывался 'Папа-Дятел', как и четверо других основателей 'ордена'. Я же, хоть и относился к первой, самой старой 'кладке', до больших чинов не дорос, предпочитая жизнь 'свободного охотника' и 'вольного стрелка'. Остальные 'первокладочники', из тех, кто в живых остался, занимали должности от начальника штаба Следопытов до командира региональной 'стаи'. Фраза, начинающаяся со слов про 'мелкого дятла', означает, что я сейчас на оперативном мероприятии, иначе я бы представился прозвищем.
- … Саламандр на связи, - с трудом пробившись сквозь помехи, отозвался незнакомый мне Следопыт. - Есть контакт с Трухлявым, могу транслировать.
- Понял тебя Саламандр! - Витьку Зимакова, по прозвищу 'Трухлявый', командира одной из групп Старицкого 'гнезда' я знал хорошо. - Передай ему, что Занозу зажали чужаки там, где 'федералка' в реку упирается. У 'ТэЭнКа' (это ориентир такой, по странной прихоти, синяя с белым вывеска разрушенной бензозаправки до сих пор торчала над деревьями, хотя от самого здания станции остались только обломки). Чужаков пять десятков. На грузовиках и с большими дубинками. Косили под людей 'Дуба'. Как понял меня, Саламандр?
- У 'тээнка', пять-ноль пришлых, с БэДэ, на моторах и заявились от 'Дуба'?
- Всё так, только передай, что это не 'Дуб' а ширма. Все - не лохи! Конец связи.
- Понял. Береги батареи, брат! - попрощался традиционным следопытским пожеланием мой корреспондент, а это значит, что он либо хорошо знает традиции, либо не моложе шестой 'кладки'. Объясню, пожалуй. Всего у Следопытов на настоящий момент было одиннадцать 'кладок'. Раз в два года молодняк в свои ряды принимаем. По здравому размышлению решили, что лучше к кандидатам тщательнее присматриваться, нежели потом людей выгонять. Батареи и источники питания снова начали выпускать лет десять или одиннадцать назад. По крайней мере, тогда стали к нам привозить не самопальные. А старые, 'до Тьмы', запасы иссякли году на шестом после Катаклизма, вот и получается вилка из тех, кому пришлось по краям нашим скакать с портативными генераторами за спиной, из старого велосипеда порой сделанными.
- Заноза, здесь Гедеван! - громко, отчётливо и совершенно неожиданно раздалось в наушнике. - Мы тут втроём в Борках отдыхаем, боюсь, быстро подскочить не получится…
- И не надо, не справитесь, - Валеру Терёшина, со смешным прозвищем 'Гедеван' я знал много лет. Сын преподавателя питерской консерватории, чью семью мы пригрели вскоре после наступления Тьмы, скрипач, поэт и бабник. И при этом - один из лучших наших аналитиков. Да, он мог бы сильно помочь, если бы не кривой расклад. Ребята километрах в десяти-двенадцати на посту у паромной переправы. Скорее всего, встречают кого-нибудь, или провожают, что совершенно не существенно. Но их всего трое. Да и редко Гедеван в последнее время выезжает 'в поле', всё-таки его задача - головой думать, а по кустам скакать - это ко мне. К тому же он старше меня он лет на пять, а в 'сороковник' нагрузки иной экспедиции могут запредельными оказаться. Прозвище своё, кстати, получил, когда немногочисленные тогда молодые,
