Бабушка, вздохнув, нацепила очки и развернула газету.
– Здравствуйте. – Смолин показал адвокатское удостоверение. – Мы могли бы побеседовать?
Собеседница попалась не вредная, общительная, интеллигентная. Он тоже блеснул воспитанием и озабоченностью корпоративными интересами своей компании, желающей связаться с руководством АО «Реалком».
– Здесь он живет, – сообщила доброжелательная женщина, – в двадцатой квартире. Четыре комнаты у них. А мы с дочкой – напротив, в двадцать второй. Катенька бизнесом занимается, приходит поздно, весь день сижу с Егоркой, иногда и с Данилкой приходится посидеть. Хорошие люди эти Князевы, вежливые, добрые…
Смолин сглотнул. Кира считала, что сына зовут Данилкой. Крышу сносит, адвокат?
– Вы нормально себя чувствуете? – насторожилась женщина.
– Температурил вчера, – признался Смолин. – Все в порядке, Анна Григорьевна. Как вы считаете, Максим Леонидович сегодня дома?
– Даже не надейтесь. Сегодня вам как раз не повезло. Вчера уехали. Еще зашли, предупредили – дескать, на море уезжаем, Анна Григорьевна.
– На море? – испугался Смолин.
– На местное, – успокоила соседка. – Наше водохранилище патриотически настроенные сибиряки называют морем, – женщина засмеялась. – Я работала на шлюзах гидротехником и тоже называла эту лужу морем. У Князевых хороший дом на Ордынском шоссе, в двух шагах от водохранилища. Частенько туда уезжают и живут там. А на работу Максим Леонидович прямо с моря и ездит. Вот только не знаю, где это, извините…
Он знал, где это. Но продолжал задавать наводящие вопросы. Женщина пока ничего не заподозрила, отвечала с открытой душой. Он переспросил: «Сын у них Данилка?» – «Да. Восемь лет пацану. Но выглядит совсем маленьким». – «Сейчас он с родителями, никуда не уехал?» – «Да вроде нет, всей семьей вчера грузились». – «А супругу как зовут, не подскажете?» – «Кира Ильинична. Такое вот необычное сочетание. Признавалась, что терпеть не может свое отчество, отдает от него чем-то старческим». Смолин вновь похолодел. «Вы в порядке, молодой человек?» Ни хрена он не в порядке. Иначе зачем достал свой телефон, нашел Киру на кровати и чуть не сунул женщине под нос? Опомнился, прикрыл заброшенные за голову руки, край простыни, оставил лицо и продемонстрировал эту сложную конструкцию женщине. Той стало смешно. Она прищурилась, поправила очки.
– Ну что вы, молодой человек, какая же это Кира? У Киры круглое лицо, глаза другие, волосы темные… – Глаза у женщины подозрительно заблестели, она почувствовала неладное. – Послушайте, молодой человек, ваш вид, конечно, производит благоприятное впечатление, но вы задаете такие вопросы…
Он опомнился лишь в соседнем дворе – факт прощания с доброй женщиной из памяти улетучился. Он стоял посреди аллейки, вертел головой. Где он? Зазвонил телефон, он рассеяно захлопал себя по карманам.
– Кондратьев на проводе, – возвестил Вадик. – Если тебя до сих пор интересует консультация специалиста по вопросам психотехнологий… – он сделал паузу. Павел молчал.
– Тебя не слышно, – рявкнул Кондратьев. – Ты что, из мешка для пыли говоришь?
– Уже вылез, – неуверенно сообщил Павел.
– Несколько минут назад я имел беседу с господином Разумовским. Он не сможет принять тебя с протеже на предстоящей неделе – плотный график, а со среды командировка в Бельгию. Но товарищ готов поработать сегодня. Четыре тысячи рублей. Десять вечера. Раньше нельзя. Гарантия на услуги не предоставляется. Сам созвонишься с Владимиром Ивановичем – телефон прилагается – а на мое присутствие не рассчитывай…
– Подожди, давай сначала, – опомнился Павел.
– Я всегда подозревал, что в детстве тебя не ставили в угол, а били об него лбом. Повторяю для умственно недоступных…
Легкость в теле – необычайная. Он предвкушал встречу. Он летел на крыльях. Таксист отказался везти дальше Северного поселка, сами, дескать, в те края – на вездеходе и со взводом специально обученных людей. Он выпал из такси недалеко от своего дома, побежал за машиной. Коньяк давно выветрился, бензин в баке плескался, до пробок в выходной день город еще не дорос (но скоро дорастет)… Он доехал, бросил машину на обочине, кинулся в дом. Прыгал через ступени, рискуя обвалить эту чертову «эскадарию», взлетел на второй этаж. Застыл у двери с колотящимся сердцем. Вот так всегда, ждешь, надеешься, и вдруг – бац! – холодный душ… Он отдышался, постучал. Она открыла. Улыбнулась. Он зарычал от радости, схватил ее за плечи, ввалился в квартиру, ногой захлопнув дверь…
Все труднее становилось возвращаться в мир, где он жил и работал. Он мог это делать только после того, как она засыпала. Но сегодня он не мог ей позволить спать. Он должен был извернуться, перехитрить, вытащить из дома под благовидным предлогом.
– Ты напряженный сегодня, Пашенька… – Она поглаживала его по плечу.
«А надо ли что-то делать? – мелькнула предательская мысль. – Тебе и так хорошо. Ну, приедешь завтра, приедешь послезавтра, бог даст, и на следующей неделе ничего не изменится…»
– Прогуляемся? – предложил он.
– В смысле? – не поняла она.
– По улице. Ногами. Вернее, до машины – ногами. Прокатимся по городу, зайдем к моему старинному приятелю. Он делает прекрасный массаж. Тебе до крайности нужен профессиональный массаж – сидишь дома, боишься, нервничаешь. Не бойся, я привезу тебя обратно.
Ее перекосило от страха. Она хотела уйти из опостылевшего дома, но боялась. Симптомы агорафобии – боязни разомкнутого пространства – проявлялись все отчетливее. Кто бы сомневался – еще недавно она была обыкновенной женщиной. А потом с ней что-то случилось…
– Я не знаю… – дрожал ее голос. – Может, не стоит? – В ней опять бодались две натуры, они могли разорвать ее. Он тихо вышел из комнаты, собрал одежду. Когда он выводил ее из квартиры, скрипнула дверь одной из квартир. Отступать было поздно. Он повел ее навстречу неприятностям. Они столкнулись с одноногим мужиком в тельняшке. Мужчина опирался на костыль, комкал в мозолистой лапе рваный пакет – собрался в магазин за «продуктами». Брови срослись на переносице, волнистый шрам пересекал клочками выбритый череп. Он исподлобья рассматривал «соседей», задумчиво корябал коросту под глазом. Смолин кивнул. Мужик пожал плечами. Они прошли, он запирал дверь, мрачно смотрел им в спину. «В мешке надо было, – мелькнула глупая мысль. – Хотя все равно не утаить. Теперь разговоры пойдут…»
Когда он вывел ее на улицу, по округе плавали плотные сумерки. Она вздохнула – словно нож воткнули в спину, он сжал ее руку, повел к машине…
Неизвестно, кто из них больше волновался. Он посадил ее на заднее сиденье – она свернулась в клубок, обняла себя за плечи, смотрела волчонком.
– Не бойся. – Он поцеловал ее в висок. – Я сам боюсь.
Он прыгнул за руль, покатил из богом проклятого района. Путь неблизкий. «Не привезу ее сюда больше, – твердил он себе. – Сниму домик в частном секторе, попрошу хозяйку приглядывать за ней, буду приезжать каждый день…» – «Привезешь, куда ты денешься! – злорадно сообщал недремлющий здравый смысл. – Ты забыл ее таблетки – явное зло, но сможет ли она прожить без них? Она привыкла к своей квартире, считает родным домом, зачем еще один удар по психике любимого человека?»
Он обзавелся манией преследования. Поехал самой непривлекательной дорогой. Перелетел переезд под падающим шлагбаумом, разметал грязь за капитальными гаражами, встал у бойлерной, чтобы посмотреть, нет ли хвоста.
– Паша, а что мы здесь делаем? – прошептала женщина с заднего сиденья. – Мы не катаемся, это называется… как-то по-другому. Такое ощущение, что ты меня похитил…
– Об этом остается только мечтать, – вздохнул он. – Мы действительно едем к моему старинному другу, который может тебе помочь…
– Вы адвокат? – протянул клешнеобразную длань обладатель ворсистого халата и очков в массивной оправе. Товарищ проживал на восьмом этаже, и они порядком вспотели, пока добрались до взрывоустойчивой двери (Кира категорически отказалась воспользоваться услугами лифта).
– А вы Владимир Разумовский? – он отозвался на рукопожатие.
