– Кто вы?
Он чуть не задохнулся от возмущения. Нет уж, такие эксперименты не для него. Кто вы, где я, что здесь, черт возьми, происходит…
– Кира, успокойся, – пробормотал он. – Все в порядке, это я, Павел…
– Какой еще Павел? – Она его не узнавала. Это было возмутительно. Он ожидал чего угодно, только не этого. Он вопросительно уставился на врача – тот успел среагировать, взял ее за руку. Она сникла, опустились плечи, склонилась голова. Смолин вздохнул с облегчением – кажется, приступа агрессии удалось избежать.
– Кира, вам не следует волноваться, мы ваши друзья, – ласково сказал Разумовский. – Лягте, расслабьтесь, все в порядке.
Она смотрела на него почти с ужасом, но легла, расслабилась. Она безотчетно выполняла команды гипнотизера.
– Почему вы зовете меня Кирой? – прошептала она.
– Но ведь должны мы вас как-то называть, – с железной логикой ответствовал Разумовский. – Вы помните свое настоящее имя?
– Конечно, – она фыркнула. – Меня зовут… – и задумалась, при этом обострившееся личико немного порозовело, потом неудержимо стало бледнеть. – О, господи, как же меня зовут…
Мужчины переглянулись. Доктор покачал головой. Смолин понял без слов. Объект эксперимента можно сравнить с компьютером – железным ящиком, из которого удалили старую операционную систему, а новую еще не загрузили. Производятся простейшие операции, но нет ни памяти, ни смысла. Поддерживать такое состояние просто опасно. Где она, точка невозврата, преодолев которую, уже не вернуться к истоку?
– Послушайте… – Он выпустил на пару мгновений контроль, она опять стала приподниматься. – Все это, конечно, очень мило, здесь у вас тепло, уютно, мухи не кусают, но, может, кто-нибудь объяснит…
– Мятущаяся любознательная натура, – хмыкнул доктор.
– Ты действительно меня не помнишь? – тупо вымолвил Смолин.
Она пыталась найти глазами говорящего, но попадала в пустое пространство.
– Ох уж эти загадки человеческой психики, – сокрушенно вздохнул Разумовский, нагнулся, положил руку женщине на плечо. – Лежите спокойно, дорогая, вам никто не причинит зла. Я досчитаю до одного, и вы проснетесь, договорились? Пять, четыре…
Она вернулась в прежнее состояние, и он вздохнул с облегчением. Она протерла глазки.
– Ой, я, кажется, уснула…
Доктор Разумовский на цыпочках вышел из комнаты, изобразив знаками: уходите, не буду вас смущать. Он поцеловал ее в краснеющую щеку. Она обвила его руками, прижала к себе.
– Выспалась?
– Еще бы поспала…
Он в спешке уводил ее из квартиры, пока не стартовали ненужные аналогии. В машине она опять уснула. Он рулил по пустынной ночной дороге, угрюмо таращился в лобовое стекло…
Встал в укромном закутке, закрыл машину и произвел разведку местности. В районе царила тишина. Аборигены спали, окна не горели. Лишь где-то вдалеке разбрызгивал мерклый свет единственный на округу фонарь. Чувство опасности помалкивало. Он поднялся на второй этаж, открыл квартиру, начал осваивать ее метр за метром. Он понимал, что если бы в квартире притаился специалист узкого профиля, его бы завалили еще в прихожей. Он пробежался по комнатам, кинулся на улицу. Разбудил Киру, помог ей выбраться из машины. У девушки не было сил задавать вопросы. Он вел ее к дому, она клевала носом. Когда он заперся и вставил в дверную ручку ножку от табуретки, с него хлестало, как с потолка в прошлом году, когда соседи уехали на курорт и их кран разнесло, как щепку.
– Пашенька, я так устала, можно я пойду спать?
– Конечно. – Он погладил ее по голове.
– Посидишь со мной?
– Обязательно.
Перемены в психике все же имели место. Она забыла про «мужа», который по ночам обязан быть дома. Забыла про «киллера». Он раздел ее, положил в кровать, прочел молитву, начал разгуливать по квартире ночным дозором. Отметил про себя, что полдня она не пила никаких таблеток. И ничего, живая. Стоит посмотреть, что будет дальше. Он вынул телефон. Звук с вибрацией отключены, входящих звонков не было. Альбина выдерживала загадочную паузу.
Он поставил будильник на шесть утра, проверил состояние «охранной системы» и пошел спать. Обнял женщину, которую не смогла бы разбудить и батарея гаубиц, начал считать прыгающих через загородку баранов…
– Господи, Смолин, ты совсем охренел, – справедливо заметила Альбина, когда в семь утра он ввалился в дом.
– Охренел, – согласился Смолин. – Прости, дорогая, ты не держишь на меня зла?
– Ни капли, – уверила Альбина. – Застегни мне, пожалуйста, бюстгальтер, а то руки со сна дрожат.
– Я даже кофе могу тебе сварить, – предложил Павел, ловко справившись с застежкой, – а заодно и себе.
– Да, пожалуй. – Она критически обозрела его с ног до головы. – Вид у тебя не слишком жизнерадостный. Снова понедельник, тебе придется тащиться на любимую работу. И где же нас носило в этот раз? Вчера тебя видели в Томске…
– Завтра увидят в Нарьян-Маре, – невесело пошутил Смолин, – а сегодня Париж и Кызыл любовались моею арбою. Посмотри на меня внимательно, дорогая. Я похож на человека, который занимался сексом?
– Едва ли, – улыбнулась Альбина. – Ты похож на человека, который всю ночь мотался по похоронным агентствам, подыскивая себе уютный гробик. Что с тобой творится? Ты напоминаешь человека, который встретил любовь, но не может с ней ни погулять, ни сводить в ресторан, ни просто думать о ней спокойно… Она горбатая? У нее одна нога? А ну марш варить кофе…
Остаток утра он размышлял над словами Альбины, поражался ее способности угадывать. Посетителей в понедельник почти не было. Битый час сотрудники конторы пытались вывести формулу, хоть как-то описывающую наполняемость учреждения – с учетом дня недели, климатических условий и прочих факторов. Сошлись на том, что все в руках Господа, а работу его вассал Богоявленский все равно найдет.
– Радуйтесь, господа, что вы не в Америке, – вещала Лариса. – Там такое нынче делается в правовом поле… Как вам договоры на свидание, составленные юристом? Вот познакомишься ты, Рудик, с прекрасной американкой, пригласишь на свидание, а она тебе бумажку с печатью – дескать, вот это предусмотрено контрактом, а это нет. На луну смотреть – пожалуйста, за руку взять – можно, болтать – сколько угодно, а вот поцеловать – уже не смей, захочешь секса, не оговоренного в документе, полезешь под юбку – сразу в тюрьму. Если верить статистике…
– Если верить статистике, статистике верить нельзя, – хохотнул Рудик. – В Австралии другое юридическое новшество. В парламент уже внесли законопроект, по которому женщина, решившая заняться сексом, обязана подписать специальный контракт, чтобы избавить мужчин от ложных обвинений в сексуальном домогательстве. Подпишет документ – смело в койку, не подпишет – повышенный риск. Вот и таскай теперь с собой типовой контракт, куда ты перед актом должен внести имя, адрес, номер водительских прав своей пассии, подтверждение (или нет) употребления алкоголя и согласие на предварительные ласки. И еще кучу пунктов. Романтика, блин…
До обеда катаклизмов не было. Богоявленский позвонил, сообщил, что появится не раньше двух, и его отсутствие – вовсе не повод в четвертый раз пить чай. Смолин делал вид, что депрессия прошла, Лариса Малинович жаловалась на персидского котенка, который устроил ей на персидском ковре Персидский залив.
– Ненавижу кошек, – признавался Виктор. – Если хочешь, могу прийти, помочь выбросить.
– Да как ты можешь, – возмущалась Лариса. – Преданнее кошки нет существа!
В районе рабочего полудня сотрудники потянулись из адвокатской конторы. Первым удалился Рудик,
