– А что с тобой?
– Я плохо помню, что было позавчера…
– Я тоже плохо помню, что было позавчера.
– Не успокаивай меня. Я кого-то выбросила из окна. Вчера стала в этом сомневаться. Пурга в голове, понимаешь? Карабкаюсь через мысли, образы, видения. Раньше был муж, теперь его нет…
– Он не приходил?
– А я не знаю! – Она подпрыгнула, схватила его за плечи. – Я не знаю, что происходит, я ни в чем теперь не уверена! Скажи, куда мы вчера ездили? Я помню чуть-чуть. Склоняется дядька, но это не ты… Он меня гипнотизировал, ничего не помню. Ты массаж обещал, и где? Пока я спала? Не помню, как ехали обратно. Утром накачалась витаминами, выспалась. Хотела прогуляться, но так страшно было выходить… Собралась позвонить Василисе, но впервые в жизни забыла ее номер, сидела, пыталась вспомнить, вспотела от натуги – не смогла… Мне кажется, я – это не я, а мой дом – не мой дом. Он становится маленьким, ободранным, грязным, хотя я постоянно навожу здесь порядок, чего-то чищу, скребу. Телефон рассыпался в руках, паркет расползся, а под ним оказалось трухлявое дерево, телевизор словно подменили, я вошла в ванную, и все, что было раньше, с грохотом пропало. Это не моя ванная, это хуже, чем сортир в тюремном бараке…
– Ты должна уехать из этой квартиры.
Кира замолчала. Поникли худенькие плечи.
– Ты должна уехать, – повторил он.
Она шевельнулась.
– Я не глухая. Я тупая. Объясни…
– Мы уедем в безопасное место, а потом я все объясню.
– Тебе угрожает опасность?
– ТЕБЕ угрожает опасность.
Зря он это сказал. Она отстранилась, замкнулась, стала далекой, чужой. Зачесалась спина. Он вспомнил, что пришел сегодня грязный, потный, сразу бросился в койку за порцией ласки. Она терпела его, такого вонючего…
– Прости, я переборщил. Никому в этом доме не угрожает опасность. Но уехать мы должны. А когда уедем, я расскажу тебе одну занятную историю, в которой сам еще до конца не разобрался. Я помоюсь, хорошо?
– Давно пора, – буркнула она.
Он добежал до ванной, помылся на скорую руку. Натянул кое-что из одежды. Вышел в черноту, сунув под мышку брюки. Он точно помнил, что оставил свет в коридоре. Тяжелый предмет разорвал воздух, тряхнуло до поджилок, искры брызнули из глаз. Он приземлился на коробку для белья, и словно дверь захлопнулась…
Состояние – как после литра текилы. Помимо головы, куда ему заехали тяжелым предметом, предположительно кулаком, болели ребра – он удачно раскромсал бельевую коробку, превратив ее в груду фанеры. Память отключалась. Он заполз в ванную, где горел свет, уперся носом в огрызок зеркала. Двинули между глаз, крови не было, но на переносице зрела фиолетовая припухлость. Еще одно неловкое движение, он упал, подвернув ногу…
Когда он выбрался из коридора, порядок в голове восстановился. Шатаясь, добрел до спальни. Пусто. В квартире никого не было. Колченогий стул валялся рядом с кроватью, одеяло убежало. Сверло вонзилось в череп, он застонал, повалился на кровать, сжав виски. Случилось то, чего боялся! Кто-то вошел, когда он мылся под душем. Открыл ключом или иным приспособлением, а может, взломал (можно проверить). Скорее всего их было двое. Один направился в спальню, другой остался в коридоре, ждал, пока из ванной, кривоногий и хромой… Кира сопротивлялась, зацепила стул, потащила одеяло. А вот со Смолиным решили не связываться. Добренькие. Не было инструкций насчет постороннего мужика?
Он изрядно тормозил. Все понимал, но действовать не мог. Сунул голову под кран. Боль удалялась, становясь тупым, зудящим беспокойством. Он снова метался по квартире, убеждаясь, что все понял правильно. «Муж» скорее не при делах. Орудовали двое. Одному трудновато скрутить сопротивляющуюся женщину, попутно вырубив ее дружка. Он осмотрел замок. Дверь не закрыта, собачку заклинило – язычок из ржавой коробки торчал на несколько миллиметров – замок вскрывали без профессионального изящества, с помощью грубой отмычки, разворошив внутренности. Версию о появлении «мужа» можно благополучно отбросить.
Он выбежал из квартиры, помчался вниз, громыхая по ступеням, нагнулся над зловонным недоразумением, затряс, как будто собрался оторвать последнюю ногу. Алкоголик возмущенно захрапел. Прекрасный очевидец. На ощупь добрался до машины. Вроде цела, шины в порядке, разбитых окон не видно, да и «пищалка» приятельски подмигивала. Пробки выбило из ушей – шум и гам, совсем недалеко. Пьяная ватага развлекалась. Гремела посуда, развязно гоготала баба. Нормальное время для отдыхающего люмпена – чай не на работу с утра…
Он отключил сигнализацию, вынул из багажника биту. Боль ломала череп. Эх, сейчас бы здоровья и пару жизней… Он побрел искать новые приключения. Компания развлекалась на торце барака. В качестве стола использовали крышку погреба. Несколько теней пошатывались вокруг «скатерти-самобранки». Кто-то не мог уже стоять, валялся. Компания гоготала, маты сыпались, как из рога изобилия. Настала тишина – люди дружно выпивали.
– А это че за кекс? – Луч света от дедовского фонаря ударил в лицо.
– Э-э, братва, да он с битой! – радостно завизжал искатель приключений на свою задницу.
– Кто с битой п-придет, т-тот от биты и п-подохнет… – глубокомысленно заявил самый начитанный и образованный.
– Я с миром, леди и джентльмены, – хрипло вымолвил Смолин. – Маленький вопрос, если позволите. А бита – это так, от комаров.
– Да на хрен он нам нужен, этот умник? – вякнул третий. – Ишь, нарисовался… Мочи его, чуваки! Это бабка Квазимодовна племяша подослала – опять пи…деть будет, что мы ей спать не даем!
– Да не похож он на племяша Квазимодовны, – засомневался кто-то. – Одет не по-нашему, харя протокольная…
– Все равно мочи!
Смолин отступил и поднял биту. Уж парочку успеет пригреть. Наиболее борзый уже отправился в наступление. Но кто-то схватил его за рукав.
– Постой, Хасьян, – заговорила пьяненькая, но еще стоящая на ногах женщина, – этого кекса я, кажется, знаю… Был он тут намедни, вопросы задавал. Говорил, что из полиции, ксивой тряс, жильцами нашими, понимаешь, интересовался… – Он подошла поближе, всмотрелась. Он узнал эту бабу – такую не забудешь.
– Да какой он мент, – фыркнул всезнающий забулдыга. – У ментов другие хари. А кабы и мент, мы че ему, убиваем тут кого?
– Щас убьем, – загоготал хулиган.
– Я тоже подумала, что свистит он все, – проницательно заметила «Джульетта» рабочей окраины. – Но вроде не хамил, вежливый был. Тебе чего надо, парень?
– Здравствуйте, сударыня, – прохрипел Смолин. – Возможно, я не мент, но по роду деятельности расследую преступление. В прошлый раз вы мне помогли, я это не забуду…
– Слушай, крендель, тебя что, по башке хрякнули? – осведомился самый наблюдательный. – Тормознутый ты какой-то, взъерошенный.
– Хрякнули, мужики, – вздохнул Смолин, – чуть не убили, битый час в отключке провалялся… в восемнадцатой квартире. Женщина там живет…
Девица заржала.
– Так вот у тебя какой интерес. Зазнобу нашел – с тараканами в башке. А мне мозги парил…
– Прости, подруга, – покаялся Смолин. – Сложно это все. В общем, то ли час назад, то ли минут пять дверь взломали, меня по черепу, а ее увезли… Может, видели чего?
– Держи, страдалец. – В лицо ему дыхнули отменной сивухой и сунули полный стакан. Ну что ж, не самый скверный вариант развития событий. Вот только качество изделия… уж явно не «Хванчкара» с
