чуть-чуть помогать ему, всё он решал самостоятельно.
Начальником строительного управления завода в 1978 году к нам пришел Валентин Николаевич Аркушенко, до этого работавший управляющим треста «Сельстрой». Опытный, знающий, инициативный строитель, но с хитрецой, мог и «приврать», как всякий строитель. На первых порах пришлось отучать его от этого. Снял его с прежней должности обком. Через два или три года они поняли, что потеряли хорошего руководителя и предприняли попытку вернуть его назад. Но он не согласился и остался на заводе.
При Аркушенко наше стройуправление стало полноценным, с полным циклом производства. При нём не только выросло количество монтажников, каменщиков, штукатуров и др., но и организовались новые участки: наружных сетей и благоустройства, электротехнический, сваебойный. Он организовал собственную производственную базу. На ней готовили краски, раскраивали линолеум, обои, стекло и пр. Расход материалов от этого сократился на 35–40 %. Оснастили мы строителей серьёзной техникой, в том числе: двумя копрами, трубоукладчиками, газотурбинными обогревателями, не говоря уже об обычной строительной технике. На заводе мы сделали для строителей 22 вагончика. Построил Аркушенко на Намыве свой административный корпус с бытовками, предложив на строящемся двухэтажном здании ЖКО микрорайона добавить третий и четвёртый этажи.
Благодаря его усилиям мы смогли отказаться от подрядчиков не только для строительства жилья, но и всего соцкультбыта и, главное, увеличить объёмы жилищного строительства. Отказались мы и от поставок столярных изделий и организовали производство столярки в ремонтно-строительном цехе. Площади цеха позволяли это делать, а вот красить и хранить было негде. Начальник цеха Игорь Михайлович Патрик своими силами построил здание для этих целей. Встроенную мебель делали цеха 41 и 22. Обеспечение столяркой перестало зависеть от внешних причин, стало ритмичным, а качество стало на порядок выше чем в городе. Появилась возможность монтировать столярку прямо в цехе Цветкова.
Месяц требую от Цветкова и Аркушенко, чтобы на монтаж панели подавались с установленной столяркой. Это очень выгодно. Но у них постоянно находятся причины не делать этого.
Тогда я дал команду начальнику автотранспортного цеха не грузить на панелевозы изделия без столярки. Неделя, вторая — у Цветкова затор, у Аркушенко застопорился монтаж. Переболели. Всё пошло как надо.
Усилиями Цветкова, Аркушенко, Патрика завод сдавал до 500–600 квартир в год. Немного помогали основные цеха. Но когда окончательно сформировался поток, когда серьёзно стали планировать заделы, что позволяло ежеквартально, начиная с первого квартала, сдавать готовое жилье, — помощь СУ Аркушенко в конце года была почти не нужна.
Не могу не упомянуть ещё об одном участнике строительства жилья, начальнике цеха плавсредств Анатолии Ивановиче Чернякове, который отвечал за образование намывной территории.
Завод приобрёл рефулер. Он числился как плавсредство за цехом Чернякова. Работа рефулера требует больших подготовительных работ по обеспечению энергетикой, прокладке пульпопроводов и пр. Когда надо было перебрасывать грунт из южного карьера на Намыв, А. И. Бормосов сумел приобрести перекачивающую станцию. Её смонтировали в районе солёного озера в Лесках. Эксплуатировал её тоже цех Чернякова, поскольку её оборудование такое же, как на рефулере. Анатолий Иванович относился к этой работе очень ответственно, что во многом определило успех образования Намыва.
В свое время меня склоняли строить жильё в нескольких местах города: в микрорайоне железнодорожного поселка, на проспекте Ленина, и даже на Советской. В этих районах 60–70 % жилья надо было давать на отселение, себе почти ничего не оставалось. В то же время город постоянно лез на Намыв, даже на наши территории. Предисполкома Молчанов вёл себя, мягко говоря, нагло. Вот поэтому всё строительство жилья было сконцентрировано на Намыве все 14 лет моего директорства. Я просто старался как можно быстрее освоить свободную территорию.
Сегодня на Намыве стройплощадок, намытых заводом, хватит ещё на много лет. Их надо сберечь для завода, учитывая географическое расположение завода.
Было одно исключение. На Сухом Фонтане мы снесли два общежития 1938 года постройки и на их месте построили три девятиэтажных малосемейки. В этом районе есть ещё десяток малоценных строений, так что это ещё один резерв стройплощадок для завода.
На Намыве мы строили не только жильё, но и магазины, детские сады, школу, телефонную станцию, прачечную и многое другое; построили даже причал для дачных катеров, так как добираться дачникам из речного пассажирского порта до Лесков и Намыва было очень неудобно.
Заводом был построен на Намыве самый крупный в городе продовольственный магазин «Черноморец» на 28 рабочих мест (продавцов). Двенадцатиметровые перекрытия мы приобрели в Харькове. Многое мы сделали сверх сметной документации, улучшая качество. В торговых залах устроили подвесные потолки, установили корабельные холодильные машины и оборудование холодильных камер, корабельное электрооборудование и др. Думаю, что магазин обошелся заводу много больше сметы. Но мы понимали, что это наш жилой район и делали всё для удобства наших людей.
Детских садов у завода было больше двух десятков. Их посещало более 4,5 тысяч детей. Обслуживающего персонала в детских садах около 1,5 тысячи человек. Только высоковольтного электрооборудования в них было более 700 ед. Это был самый крупный «цех» завода. Но каждая заведующая была сама себе хозяйкой.
Будучи главным инженером и отвечая за технику безопасности я обнаружил, что в детских садах этим вообще никто не занимался. Целый ряд других вопросов решались не лучшим образом.
Вот тогда-то и появилось необычное подразделение завода — отдел дошкольных учреждений (ОДУ). Возглавила его Мария Захаровна Кострома. Многие вопросы финансирования, снабжения, ремонта были упорядочены. Когда мы за несколько лет ввели дополнительно четыре детских сада по 330 мест, появилась возможность закрытия мелких детских садов, которые работали со времён войны и располагались в приспособленных помещениях, иногда без канализации, иногда с печным отоплением и пр. М. З. Кострома правильно делала, что закрывала эти детские сады. Это вызывало протест городских властей. За протестами ничего не было, кроме желания скрыть свою бездеятельность. Город никогда серьёзно детскими садами не занимался. На Намыве половина жилья городская, у завода там 3 сада на тысячу мест, а у города — ничего. Один начали, да так и не достроили.
К строительству детских садов я всегда относился серьёзно, предъявлял серьёзные требования к их качеству, ремонтопригодности. Трубы использовались только газовые, горячеоцинкованные, собирали их только на фитингах, применяли и цветные трубы. Всю внутреннюю столярку делали фанерованной, скобянку и замки использовали корабельные. Всю детскую мебель: шкафчики, кроватки, раздвижные стенки, а также нормальную мебель мы делали своими цехами на заводе. По качеству она гораздо выше покупной. Для покрытия применяли только натуральную олифу и масляный лак. Это покрытие, во-первых, хорошо выглядит и, во-вторых, позволяет выполнять восстановительный ремонт, что очень важно для детских учреждений. Ремонт полиэфирных и других синтетических лаков невозможен, в этом мы убедились на первом корпусе пионерлагеря в с. Рыбаковка.
Окончательную отделку, монтаж оборудования в детских садах выполняли достроечные цеха завода. Это также повышало качество работ.
М. З. Кострома разыскала в Москве специальный институт, который занимался новыми проектами детских садов. Последние два детских сада «Кораблик» и «Маричка» впервые в стране были построены и оборудованы по улучшенным экспериментальным проектам: с новой очень удобной планировкой помещений, с бассейнами, спортивными и музыкальными залами, кабинетами и даже компьютерными классами. За границей я бывал в детских садах и частных, и государственных. Таких детских садов как у нас нет нигде.
Я был членом облисполкома. Участвуя в заседаниях, получая материалы о состоянии дел в области, я видел на протяжении многих лет постоянный спад сельскохозяйственного производства, особенно животноводства. Никакая помощь сельскому хозяйству не улучшала его состояние. Не влиял ни урожайный год, ни засушливый: животноводство устойчиво катилось вниз. Начались разговоры об убыточности животноводства, как будто не понимали, что если объёмы производства падают, любое производство, что промышленное, что сельскохозяйственное становится малорентабельным, либо вообще убыточным.
Подсобные хозяйства промышленных предприятий — это была реакция на создавшееся положение. И
