Это ты к чему?
А к тому, что есть и весёлые девицы.
Точно — «продвинутый» папаша! Но реакции никакой. Открыл ноутбук, пальцы забегали по клавиатуре. А через час уже режется в «контр страйк», смотрит в параллельном «окне» молодёжную комедию и ржёт.
Солнце освещает измятую постель.
Знаешь, детка, — философствую я, — люди искусства подлее.
Почему?
Их к этому вынуждают. Возьми клерка — он открыто продаёт себя, но у него и доход гарантирован. А художник свободен. Но что это значит? Что никому не нужен и за свой кусок должен, как волк, бегать и с другими грызться. И не восемь часов, как клерк, а двадцать четыре! Доказывать, что он — лучший, что его собратья — бездари, ходить перед издателем на цырлах… А при этом — гонор! В нашей среде, детка, зависть, как воздух, все хитрые, изворотливые, только рассуждают о морали, а самим она не писана.
А посади вас на оклад — отлынивать будете, говорить, вдохновения нет.
— Может быть. Ладно, к чёрту людей искусства! Тем более что и искусства давно нет — одна мода.
Опять звонила мать. Он слушал её с минуту:
— Поговорить не с кем?
Как животное, он чувствует, когда сосут кровь.
Иди, смотри телевизор! — и вдогон повешенной трубке: — Скорей бы «ласты склеила».
Ну, это ты уж слишком.
А на фига лицемерить?
И я ловлю себя на той же мысли.
Только зря надеетесь — наследую квартиру, сразу сдам, а сам перееду к детке.
Утро хмурее хмурого. Просыпаясь, долго не могу понять, кто я. И сколько мне лет. Зато отчётливо сознаю, что везде чужой. «Все живут не с теми, не там и не тогда», — смываю я остатки сна. Но целый день нахожу подтверждение этим сентенциям. Меня не покидает ощущение, что я не тот, за кого себя выдаю, что я лазутчик во вражеском стане, что, переодетый женщиной, веду себя по-женски, а мой сын старше меня.
Иногда состязаемся на руках. Пыхтит, краснеет. А когда кладу, шипит: «Ну, подожди, годика через два.» Я пока держу дистанцию, и он границу не переходит, но оба знаем, перейдёт — возврата не будет.
Снова просидел больше часа у психиатра. Говорили о бессмысленности жизни. «Что нам остаётся? — подвёл он черту. — Как говорится: «Пой, соловей, пока поётся, была бы жизнь, а смысл найдётся»».
Надо же, встретить в «психушке» родственную душу!
Это ли не диагноз?
Мои рассказы наконец напечатали, и я не удержался:
У этого журнала есть интернет-версия, посмотришь?
Поздравляю, — не поднимает он головы. — Научился писать?
— А чему тут учиться — достаточно раз увидеть собственную могилу.
А ты видишь?
И часто.
Заёрзал, стало не по себе.
А тебе сколько заплатят?
Журнал безгонорарный.
А-а.
Щёлкнула «мышь».
— Сайт туфтовый, — залепил он через минуту. — И дизайн — отстой.
— Спасибо за отзыв.
Но он не чувствует иронии. И я думаю, что со мной он расстанется легко. Просто поставит в «мобильном» галку напротив «Удалить контакт» и нажмёт О.К.
Удачный день у него, как у рыбака, означает богатый улов.
— Не понимаю, — откровенничает, — можно весь день за гроши горбатиться, сайты делать, а можно нажать пару кнопок, и «штука» в кармане!
«Так это же воровство», — чуть не вылетает у меня. И тут же прикусываю язык — от трудов праведных… А палатами каменными всё Подмосковье забито.
— Вот и ещё сто баксов упали — за хостинг… Считай, с куста снял!
Я неопределённо хмыкаю. Но его несёт:
— Сегодня один меня «кинул», так я его элементарным «трояном» взломал, свистнул пароль и самого заблокировал!
— Тяжело, верно, жить, постоянно думая, что обманут? Скалится:
— Жить вообще тяжело. Особенно без бабла… — и тут же снисходит: — Ладно, старик, не бери в голову, всё нормально.
Детка ревнует: «Ты слишком часто говоришь о бывшей жене!» Разве ей объяснишь, что бывших жён не бывает? А любит горячо, жадно, так что при поцелуях стукаемся зубами.
Он про детку знает. Но ему — «по барабану». Ему вообще всё «по барабану», кроме интернета. «Взломаю любой сайт». И это, похоже, правда. Гений, одним словом, а говорят, что природа на детях отдыхает.
Целый день сидит перед экраном, как сыч, а к вечеру подслеповато щурится:
— Как думаешь, взломанные «акаунты» лучше вслепую «на вес» продавать или самому просматривать? Геморрой, конечно, зато есть шанс озолотиться. Да и барыги на мне не наживутся.
Слушай, а ты в Бога веришь?
Я чё, дурак?
В этом мире трудно без Бога.
— Мир несправедлив, — косится. — Только «лузеры» сидят и хнычут, а герои включаются в игру.
А в чём игра?
Добывать очки, как в электронной «стратегии».
И что с ними делать?
Ты чё, прикидываешься, да?
Я отвернулся: «Больше денег — больше счастья!» Его формула проста, и я для него лузер. А для себя?
Детка говорит: «Это тебе испытание. Ты тонкий, духовный.» Да уж испытание — глаголом жечь сердца людей, когда за стенкой напевают: «Без лоха — жизнь плоха», и хохочут, что «от бабла бабла не ищут»! А хуже, что азарт заражает, хожу по квартирке и гадаю: «угонит» он очередной куш или не «угонит»?
Брюки он снимает вместе с ботинками, втаптывая в пол, и бросает тут же, смятые, скомканные. Сам не готовит, когда меня нет, заказывает по телефону пиццу. Как в американских фильмах. А крошки смахивает на пол — это уже наше, расейское. Вчера звонит по «мобильному», голос дрожит:
— За мной милиция! В дверь стучат и одновременно звонят по «городскому»!
— Что ж, как верёвочка не вейся.
— Пап, приезжай скорее, я больше не буду, клянусь, ну, пожалуйста.
А сам чуть не плачет.
Ладно, вычисти пока улики с компьютера.
Только не отсоединяйся, мне страшно.
— Не бойся, выше «условки» на первый раз не впаяют. Сладок час мщения! И короток.
— А ты, случаем, пиццу не заказывал? — Проглотил язык. — Не слышу, заказывал?
— Я — идиот! Бросился открывать.
— Но это же ничего не меняет! — кричу вдогон. — Считай, это стучался Господь, в которого ты не веришь!
