татуировкой на бицепсе.
«Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты», – тут же вспомнила Ирина популярную поговорку.
– А вот и одна из них! – воскликнул Гоша, мгновенно поворачиваясь лицом к дороге. – Здрас-сте. – И отвесил шутовской поклон.
Ирина почувствовала себя застигнутой врасплох. Кивнув и пробормотав под нос ответное приветствие, она заторопилась прочь, вперив взгляд в пространство перед собой. Но увидела она достаточно: джип с наружной стороны ограды, подъездной путь к воротам, развороченный колесами грузовика… Правда, это говорило лишь о намерении нового хозяина обзавестись добротным жилищем. Кроме наглой усмешки в свой адрес и собственнического жеста, Ирина при всем желании не могла обнаружить ничего угрожающего благополучию ее подруги. Однако на сердце тем не менее стало еще неспокойнее…
Когда она, вкопав бассейн в землю, выкладывала его дно вымытыми в ведре с водой камешками, подбирая их по цвету и размеру, появились ее товарки и остановились рядом, нависнув над ней.
– Ну, видела чего-нибудь? – без обиняков спросила Людмила.
Она поняла, о чем ее спрашивают. И ответила утвердительно, добавив, что, кроме внешности мужиков, да еще собственнического жеста Гоши, который можно было истолковать по-разному, придраться, по совести говоря, не к чему.
– Мне и этого достаточно, чтобы не спать по ночам, содрогаясь от страха, – призналась Татьяна. – А как я своих бабулек тут одних на целый день оставлять буду? Гоша их может запросто напугать до смерти! Они же интеллигентные и родились чуть ли не при государе императоре!
– Ну-ну, не преувеличивай, – хмыкнула Ирина. – Они тебе этого не простят, особенно Августа Илларионовна. Старушка себе и так, говорят, годков с десяток по документам скостила!
Однако это не меняло существа проблемы и понять подругу было можно. И они снова возвратились к прерванным размышлениям. Ближе к ужину сошлись на том, что Татьянину маму с подружками ни во что посвящать не следует, а им надо по очереди жить на даче, следуя принципу: одна голова хорошо, а две лучше.
– Знаете, девочки, будем переживать неприятности по мере их поступления, – подвела итог их раздумий Татьяна, верная своей страусиной политике, и облегченно перевела дыхание. – А теперь прошу к столу.
На второй день дом выглядел уже обжитым, вещи заняли свои привычные места. Пахло едой и свежестью, а не пылью и затхлостью. Вместо лужи под краном поблескивал аккуратный круг воды с выложенными камнями краями. Благодать и красота, одним словом!
Лишь мысль, что так и не удалось решить, кому первому приезжать сюда, подспудно не давала наслаждаться моментом всем троим. У Татьяны не закончился учебный год в институте – предстояли годовые экзамены. Людмилу не отпустит начальство – у них все уходили в отпуск по утвержденному еще в январе графику. Ирина боялась даже заикнуться Севочке, что собирается оставить его одного-одинешеньку в комфортабельной квартире в центре города с полным холодильником еды. А ведь выезжать на дачу следовало уже через неделю…
Людмила подвезла Татьяну прямо к ее дому, благо было по дороге, а Ирину высадила у ближайшей станции метро.
– Если что придет на ум, звони, – сказала она при прощании. – Я тоже напрягу извилины. Ну, пока!
– Пока! – ответила Ирина и захлопнула дверцу машины.
Полчаса спустя она открыла входную дверь своей квартиры и пропела с порога:
– Севочка, я уже пришла…
В руках она держала букет белых нарциссов. Чуткий ко всему прекрасному муж должен был их оценить и прийти в благостное – очень хотелось на это надеяться – расположение духа.
Сева сидел на своем привычном месте в гостиной перед телевизором. Ноги – на журнальном столике.
– Как съездила? Успешно? – в ответ отозвался муж подозрительно благодушно. – А я тут без тебя соскучился. Сидел как неприкаянный, никому не нужный…
«Сейчас начнутся упреки в бессердечии и эгоизме», – подумала Ирина и сунула ему под нос цветы:
– Правда, прелесть? Вот розы, гвоздики – их можно купить круглый год, а эти цветут только весной! У Тани на участке такие же растут, но мы их рвать не стали. Я купила возле нашего метро…
– Кстати, о Тане, она мне только что звонила. Предупредила, чтобы я не волновался: тебя подвезут до метро и ты вскоре будешь дома. Приятная женщина эта Таня, заботливая, внимательная. А вот ты не додумалась мне с дороги позвонить…
Ирина так и села с цветами на диван. Ну Танька, ну дает! Говорила, что при Севе робеет, боится показаться недалекой, слова лишнего сказать не рискует, а тут вдруг сама, что называется, пошла на контакт. С чего бы это? Биться над разгадкой долго не пришлось.
– Слушай, я даже не знал, что она опекает трех старушек. Как это несовременно и трогательно! – продолжил Сева, подтвердив предположение жены, что пропустил мимо ушей ее рассказ о проблемах Татьяны. – Мы проговорили довольно долго, и я пришел к выводу, что тебе повезло с подругой. В наше прагматичное время она просто-таки источник позитивных эмоций…
«Черт, как излагает! – невольно поразилась Ирина. – Словно статью надиктовывает!»
– А как хорошо, должно быть, у нее сейчас на даче! Я сказал, что завидую, а она возьми да и пригласи меня… то есть нас с тобой, погостить. Что скажешь?
«Что скажу? А то скажу, что и заяц, если его загнать в угол, способен проявить чудеса храбрости и находчивости», – подумала Ирина. Вслух же произнесла совсем другое:
– Сева, там печка, которую надо топить бог знает сколько времени, чтобы по батареям потекла чуть теплая водичка. А отхожее место у них на свежем воздухе и в дальнем конце участка. В дождь не набегаешься!
Но муж отмахнулся от ее «страшилок»:
– Подумаешь! Вот когда мы с одним оператором с Центрального телевидения были на Суэцком канале во время палестино-израильского конфликта, там не то что удобств не было, там наш военспец подорвался на мине на том самом месте, где мы накануне стояли. А ты о какой-то печке. Нашла чем испугать!
«Что ж ты приходишь в неистовство, если тапочки возле кровати не можешь нашарить с первого раза?» – хотелось возразить Ирине. Но она понимала, что, возможно, сейчас решается судьба их плана помочь несчастной Таньке.
– И что ты решил? – затаив дыхание спросила Ирина.
– Ну, я пока еще ничего не решил, просто думаю, может, и правда съездить к ней на недельку-другую?
– Как скажешь, так и будет, – смиренно ответила жена, боясь неверным словом или жестом спугнуть нечаянную удачу. – Мне собраться – что нищему подпоясаться.
Сева с прищуром посмотрел на нее, и сердце у Ирины так и ухнуло вниз.
– И ты не против?
– Да какая мне разница, где рисовать? – как можно равнодушнее ответила Ирина, отводя глаза, чтобы муж не заметил радостных искорок в ее взгляде.
– Ну-ну, – произнес он и добавил: – А как насчет ужина? У нас найдется чего жевануть?
По роду деятельности ему надлежало употреблять только правильные слова и верно их согласовывать, поэтому, устав от обязаловки, в домашней обстановке Сева любил эти самые слова покорежить. У него были любимые, и среди них «жевануть» вместо «поесть» или «перекусить».
– Сей момент! – пообещала Ирина, вскакивая с дивана. – Только цветы поставлю в воду.
– В ту керамическую, белую с черными полосками вазу, ладно? – донеслось ей вслед.
«Отреагировал-таки на цветы», – облегченно подумала Ирина и восприняла это как добрый знак для их начинания…
Глава 5
Родителей на Татьянину дачу отвезла дочь Нина. И появились они там только во второй половине следующего воскресенья, когда вся суета по водворению трех старушек и их обустройству на новом месте была уже позади.
