Назад к дому она летела как на крыльях, ни разу не споткнувшись и, кажется, даже не задев ни веточки, ни сучочка.
Мама и ее подружки сидели перед телевизором на террасе и вместо любовного сериала смотрели боевик. Только верная себе Анна Дмитриевна все время считала, сколько крутых парней ввязались в перестрелку и скольких уже убили. Иногда последних оказывалось гораздо больше, чем первых. «Вот оно, тлетворное влияние Запада в лице Севы», – усмехнулась Татьяна и мышкой прошмыгнула в свою комнату. Там, на старом цветастом диване, она собиралась погрузиться в свой сказочный мир, который сегодня обещал преподнести ей сюрпризы…
В воображении крутилась одна и та же сцена: они с Гошей у невидимой черты, разделяющей их участки. Какое же это было увлекательное занятие – по секундам воспроизводить в памяти то, как происходило их прощание! Боже, как он произнес «спокойной тебе ночи»! А с каким романтическим видом смотрел на звезды! А как при этом вздохнул!..
Часа через полтора Татьяна поняла, что если не призовет на помощь рассудок, то непременно начнет воспринимать ничего не значащий эпизодик как судьбоносное событие в своей жизни. И тогда станет требовать от реальности подтверждения своих тайных ожиданий – ожиданий любви и счастья. Она же нормальная женщина как-никак! А когда этого не случится – ведь не случится же, да? – придет в отчаяние.
Тяжело вздохнув, Татьяна покрепче зажмурилась и постаралась изгнать из головы все мысли и образы. Пусть уж лучше голая пустыня, чем обманчивые миражи!..
Но реальность следующего дня весьма и весьма потрясла ее. Словно на этот раз пошла на сговор с Татьяниными фантазиями. Не успела она поутру открыть глаза, как услышала уверенный голос Гоши, доносящийся с участка:
– Так что, вы говорите, с водопроводным краном? Засорился?.. А-а, нельзя им пользоваться. Не волнуйтесь, сейчас разберемся.
На цыпочках подойдя к окну, Татьяна увидела Гошу в обществе мамы возле декоративного бассейна, устроенного подругой Иркой. Водопроводный кран предназначался прежде всего для того, чтобы из него наливать воду для хозяйственных нужд, а теперь избыток влаги грозил подмыть растущие по его берегам папоротники и аквилегии. Да и ведро некуда было ставить. Вот так прекрасное иногда входит в противоречие с функциональным.
Но Гоша находчивостью и фантазией, как выяснилось, мог бы потягаться с самой Ириной. Призвав Василича, он с его помощью выкопал траншейку, идущую до дренажной канавы по ту сторону ограды, уложил в нее кусок старого шланга, вставил в дно бассейна сливное устройство с пробкой от ванны, найденное все в том же сарае, а под краном установил плоский камень, что приволок с дороги. Теперь и ведро было куда ставить, и вода не грозила перелиться через край, и ландшафтный объект не пострадал.
Наблюдая за суетой на приусадебном участке, Татьяна пила кофе и жевала бутерброд с сыром, спрятавшись за занавеской на террасе. «Как хорошо, что здесь сейчас нет Ирки, – чисто по-женски рассуждала она. – А то непременно слились бы в экстазе на почве объединения красоты и пользы. Хотя наверняка у подруги не возникло бы мыслей увлечь нашего соседа, но взаимный труд, особенно когда он в радость, а не в тягость, способен не только из обезьяны сделать человека, но и из мужчины – спутника жизни. А у нее и так Севочка есть!»
С краном было покончено, Августа Илларионовна закончила свои экзерсисы, а Анна Дмитриевна напекла оладий. Хочешь не хочешь, а Татьяне пришлось снова усесться за стол, но теперь уже в компании Гоши с «балтийцем». Впрочем, она была только рада.
– Василий Васильевич, скажите, а почему вы всегда носите тельняшку? – спросила она между прочим.
– В память о мечте, которой не суждено было сбыться, – витиевато ответствовал тот.
– Вот как… – заинтересованно протянула Анна Дмитриевна. – А не расскажете поподробнее?
– Отчего ж не рассказать, – вздохнул Василич. – Всегда хотел служить на подводной лодке, но ни по габаритам, ни по здоровью не подошел.
Татьяна поежилась:
– Но это же так страшно. В металлической штуковине и глубоко под водой. И потом, они же еще и тонут!
– Ну, сосульки тоже на голову падают, – сдержанно заметил Василич, – так что же, из-за этого по улицам зимой не ходить?
Поняв, что задели соседа за живое, тему решили не развивать и вернулись к бытовым хлопотам. И очень даже кстати, по мнению Татьяны.
– Мамуля, нам, пожалуй, может не хватить молока и яиц, так я сбегаю на станцию, в магазин?
Полина Денисовна, а еще больше ее подружка Нюра удивленно уставились на нее.
– Да вроде бы… – начала последняя.
Но Василич, хитро улыбаясь каким-то своим мыслям, неожиданно произнес:
– Вот и нам не мешало бы прикупить продуктов. Не смотаешься ли за компанию, а, Гош? – И он уже в упор уставился на приятеля, ехидно поблескивая прищуренными глазами.
Гоша стоически выдержал испытующий взгляд и спокойно произнес:
– С большим удовольствием! Танюша, тебе сколько потребуется времени, чтобы собраться?
Его фраза произвела эффект разорвавшейся бомбы. Старушки замерли с открытыми ртами, а Василич мотнул головой и уважительно пробормотал себе под нос:
– Вот чертяка!
Татьяна же застыла, не смея дышать, будто ее при всех уличили в чем-то тайном и постыдном. «Господи, да что же такое творится? Знакомый мужчина уже не может ко мне вот так запросто обратиться, что ли? Ну чего я всех и вся боюсь? Свои же люди вокруг, и я ни в чем не виновата!»
– Минут пятнадцать. Подождешь, Гоша?
Только одна она знала, чего ей стоили эти четыре слова, произнесенные беззаботным тоном. Сердце буквально остановилось в груди, а пальцы так судорожно сжались, что на ладонях потом остались следы от ногтей.
– Да-да, конечно, – пробормотала Полина Денисовна, кивая, как китайский болванчик, – поезжайте.
Из трех подружек Августа Илларионовна быстрее всех пришла в себя, или, возможно, это сказалась балетная выучка, когда приходилось прятать обуревающие тебя эмоции, выходя на сцену.
– Как, однако, все удачно складывается. И тебе, милая, не придется назад сумки тащить. Нет, не перевелись еще рыцари в наше время.
Если накануне ночью они остановились у невидимой черты, не отважившись перешагнуть ее, то теперь умозрительный рубикон был форсирован одним махом. И это отнюдь не значило, что их общение приобрело оттенок фривольности или панибратства. Просто они теперь вели себя друг с другом так, будто были знакомы лет сто, не меньше. Но при этом обоим почему-то не хотелось касаться своего прошлого, может, потому, что они неосознанно ориентировались на будущее? Гоша не без удивления узнал, что Татьяна – кандидат химических наук и преподает в институте, где слывет среди студентов из-за своей принципиальности и неподкупности чуть ли не старорежимным монстром. Он же в свою очередь поделился с ней мечтой обзавестись собственным домом за городом, чтобы можно было приглашать друзей – летом покупаться в местном озере и поесть шашлыков на природе, а зимой покататься, например, на лыжах.
– Вот бы мне родственницу вроде вашей Анны Дмитриевны, – заметил он между прочим. – Когда ни приедешь, всегда тебя и твоих гостей накормит. Да как накормит!
– А это правда, что ты и наш участок хотел прибрать к рукам? Или, может, и сейчас еще хочешь? – спросила осмелевшая Татьяна.
Гоша смущенно хмыкнул.
– Хотеть-то я хочу, – наконец признался он. – Но это не значит, что я собирался силой принудить вас продать мне дом или что-то в этом роде.
– А откуда вообще взялись такие мысли?
– Просто жалко смотреть, как добро пропадает!
