Павлу же, не понимающему, к чему эта исповедь, доставляло удовольствие просто смотреть на Дашу, а то, что она говорила, он легкомысленно пропускал мимо ушей.
– …Пока папу не перевели в Москву и он не получил квартиру со всеми удобствами. От устроенной, обеспеченной жизни мама… ну, она вроде как заскучала. И тут в нее влюбился папин начальник, бравый, не обремененный детьми вдовец. Не стану вдаваться в подробности, это никому не интересно, – тут, конечно, Татьяна могла бы с ней поспорить, однако не стала, – но родители развелись. Я осталась с папой, поскольку к тому времени уже оканчивала школу и собиралась поступать в ГИТИС на театроведческое отделение, а мама с новым мужем уехала в Петербург, куда его направили на очередное место службы.
Даша замолчала и посмотрела на Татьяну, словно пытаясь понять, что еще ей надо знать, чтобы сменить гнев на милость в отношении папы.
– Чего же вы хотите от меня, Даша? – после долгого молчания спросила хозяйка дома.
– А разве непонятно? – удивилась девушка. – Чтобы вы продолжали хотя бы видеться с папой, если, конечно, он вам небезразличен…
Тут только до Павла дошло, при каком разговоре ему довелось присутствовать, и он во все глаза уставился на мать. Он в шутку иногда позволял себе называть ее старушкой, а по ней, оказывается, мужик сохнет. И не какой-нибудь там ученый кафедральный старикан в очочках, а настоящий полковник. Ну ни фига себе!
– Видите ли, моя дорогая Даша, – светским тоном начала Татьяна, – да будет вам известно, это ваш папа, Георгий Андреевич, ничуть не возражал против прекращения наших отношений.
Девушка открыла было рот, чтобы что-то возразить, но Татьяна ее перебила:
– Да, знаю, я повела себе после того, как увидела вас вместе, вполне определенным образом… Но он вместо того, чтобы попытаться выяснить, что тому причиной, дал понять, что знать меня больше не желает.
– И каким же это образом? – поинтересовалась Даша.
– А таким: забор за одну ночь построил между нашими участками!
Девушка призадумалась и неожиданно спросила:
– Не помните, когда точно это случилось?
– Еще бы не помнить! – воскликнула Татьяна так поспешно и с таким пылом, что сразу стало ясно: поведение Гоши задело ее за живое. – Мы еще в тот день справляли день рождения одной… одной нашей близкой знакомой!
Даша не только облегченно перевела дыхание, но даже на миг закрыла глаза, словно пребывала в жутком напряжении в ожидании ответа, а теперь выяснилось, что самое страшное позади.
– Слава богу, – произнесла она, открывая глаза. – Наконец-то все встало на свои места.
– Что встало? – не поняла Татьяна и недоверчиво посмотрела на собеседницу. – Объяснитесь толком.
– Хорошо. Папа никогда особенно не распространялся о своих личных делах, он вообще человек сдержанный…
«Не надо этих подробностей, – хотелось крикнуть Татьяне, – а то у меня сердце не выдержит тягостного ожидания!» Но она не могла себе позволить такого откровенного проявления чувств.
– …Но в тот день не выдержал и приехал ко мне домой… не ко мне, точнее, а к нам. Папа решил оставить квартиру мне, но все равно она считается нашей общей, и жить за городом. Ему давно так хотелось, вот он и купил тот дом…
«Я сейчас начну визжать и топать ногами от нетерпения, – поняла Татьяна. – Почему бы ей сразу не перейти к главному?»
– …В вашем дачном кооперативе. Вы еще поначалу приняли его за бандита и решили, что он укокошил старушку Степановну. Так, кажется, ее звали…
– Семеновну, – машинально поправила Татьяна и сцепила руки, чтобы не схватить девицу за плечи и не встряхнуть хорошенько. А еще лучше придушить! Нет, нельзя, тогда она не узнает конца повествования.
– Простите, Семеновну, – не ведая о нависшей над ней угрозе, продолжила Даша безмятежным тоном. – Так вот, в тот день, о котором я говорю, он увидел вас в дорогой машине, за рулем которой сидел красивый парень, – при этих словах Павел, которому, как лицу незаинтересованному, давно все стало ясно, приосанился и расплылся в довольной улыбке, – и…
– И… – еле слышно выдохнула Татьяна.
– И папа вас жутко к нему приревновал. Более того – решил, что вы просто закрутили с ним дачный романчик, пока вашего ухажера не было рядом.
– Господи, что за чушь! – воскликнула Татьяна, всплескивая руками. – И взбредет же такое в голову взрослому человеку!
– Но вы же тоже приревновали его ко мне, – с лукавым видом промурлыкала Даша. – Или я ошибаюсь?
Татьяна не ответила. С минуту она сидела молча, потом решительно поднялась и сказала:
– Мне надо побыть одной, так что пейте чай без меня.
Даша проводила выходящую из комнаты женщину понимающим взглядом, не заметив, что Павел придал лицу умильное выражение собаки, наконец-то обретшей долгожданного хозяина.
– Может, мне подогреть чай, а то остыл? – спросил он, чтобы привлечь внимание очаровательной гостьи к себе.
– А давай пойдем в кухню – поговорить надо, – сказала она и прищурилась, оценивающе глядя на молодого человека. – Да, и возьми с собой, пожалуйста, эти фотографии, если можно, конечно. Очень посмотреть хочется. Они твои?
Даша купила Павла с потрохами, как любого мужчину, проявив интерес к тому, что составляло смысл его жизни. Продолжив завоевание сердца молодого человека восторженными охами и ахами, она исподволь повела разговор о том, что если он желает добра своей маме, то надо брать контроль над ситуацией в свои руки. А то эти взрослые все любят усложнять.
И вот когда план, названный с присущим юности слегка ироничным отношением к родителям «Воссоединение голубков», был вчерне составлен, на пороге кухни появилась Татьяна. Фартук она сняла, прическу поправила, но домашнего платья переодевать не стала, чтобы не демонстрировать, насколько серьезно относится к предмету разговора.
Молодые люди сидели рядышком, а перед ними на столе были разложены профессиональные фотожурналы с глянцевыми обложками и Пашины снимки. «Слава богу, им не до моих проблем, – облегченно вздохнула Татьяна, – и я не выгляжу в их глазах сбрендившей на старости лет бабой».
– Хотите чаю, Татьяна Валентиновна? – как ни в чем не бывало спросила Даша и даже чуть привстала из вежливости.
– Спасибо, нет, – ответила уже полностью овладевшая собой хозяйка дома. – Но не могли бы мы с тобой немного посекретничать?
– Конечно, – охотно ответила девушка, бросив на Пашу выразительный взгляд.
– Тогда я, пожалуй, пойду пройдусь, – сообщил он и, не дожидаясь ответа, покинул кухню. Вскоре хлопнула входная дверь.
Татьяна, внешне совершенно спокойная, опустилась на табурет и вздохнула, собираясь с мыслями.
– Вот вы, Даша, – начала она, – сказали, что ваш папа мучается. Это правда?
– Чистая правда! – заверила ее девушка. – Даже дом строить перестал. Сидит сиднем перед сараем и смотрит в никуда. Уж как только дядя Вася его не уговаривает, все без толку! Прямо интерес к жизни потерял.
– Но вы говорили, что ваша мама – женщина энергичная, самостоятельная… Я же совсем другая, мною только ленивый не командует, – скрепя сердце призналась Татьяна.
– Если откровенно, то именно это, похоже, и понравилось в вас папе. Боевых подруг, которые в горящей избе коня на скаку остановят и еще рублем подарят наблюдающих за этим мужиков, он насмотрелся за свою гарнизонную жизнь вдоволь. А вот думать о ком-то постоянно ему ни разу не приходилось, оберегать от непредвиденных случайностей. Вдруг не то сделает? Не туда пойдет? Не дай бог еще за молоток схватится! За нас с мамой он в этом смысле всегда был спокоен. Вы же другое дело…
