Цитадель

потом, по этой трубке, вливалось в сознание Дэнни. И когда он сам отвечал, ему тоже приходилось дожидаться, пока его ответ по такой же длинной трубке перетечет от его мозга ко рту. Когда слово «вкололи» добралось наконец по длинной-предлинной трубке до мозга Дэнни, он дернулся. И спросил (после очередной долгой паузы): Что вкололи?

Нора: Точно не знаю. Этот доктор говорит на своем тарабарском языке, на котором тут все разговаривают.

Дэнни: А Ховард его понимает?

Нора: Его никто не понимает.

Дэнни кое-как удалось приподняться на локтях. Ты хочешь сказать, что какой-то тарабарский доктор, которого вообще никто не понимает, колет мне неизвестно что?

Нора: Не волнуйся, у Ховарда есть переводчик. Та бабулька, что живет в башне, баронесса.

Она была тут? В этой комнате? Сама мысль об этом показалась Дэнни чудовищной.

Да нет, она не выходит из башни. И внутрь никого не пускает. Ховард с доктором стоят у нее под окном, доктор кричит ей на своем языке снизу вверх, а она потом кричит сверху вниз — передает Ховарду, что он сказал.

Дэнни откинулся на подушке и закрыл глаза. Для него сейчас это было слишком сложно.

Нора вдруг подскочила, засуетилась и начала теребить его одеяло.

Нора: Нет-нет-нет, только не спи! Не спи! Не надо спать! Не спи, слышишь?

Дэнни открыл глаза. Ты что, ненормальная?

Нора посмотрела на часы. Ее руки опять тряслись. Она пошарила у себя на поясе, отстегнула что-то, и Дэнни услышал легкий шорох и потрескивание.

Нора (торопливо, в портативную рацию): Он проснулся. Прием.

Хрип из рации: Сколько уже? Прием.

Нора: Десять минут. Прием.

Хрип из рации: …уже иду.

Нора улыбнулась. Дэнни давно хотел увидеть эту улыбку, которая вмиг сводила на нет и лиловые дреды Норы, и отстраненность, и нелюбовь к фактам, и она сразу же превращалась в милую девочку из хорошей семьи — какой, собственно, и была. Но Дэнни так и не увидел эту улыбку. Его взгляд приклеился к маленькой рации типа уоки-токи, которую Нора держала в руке, — не приклеился даже, а впечатался в нее намертво. Как объяснить, что испытывал Дэнни при виде этой пластмассовой игрушки? Наверно, то же, что участник голодовки, мимо которого пронесли поднос с горячим ростбифом. Или зэк с пожизненным сроком, которому показывают плейбоевскую красотку у шеста. Хотя и эти примеры мало что объясняют, так что попробую лучше описать реакцию Дэнни изнутри. Итак: его рот наполнился слюной, в животе заурчало, к горлу подкатил комок, в носу засвербело, на глазах выступили слезы, а из груди вырвался протяжный стон.

Что? Что?.. Нора суетилась около него, лиловые дреды тревожно подпрыгивали.

Это… Что это? В голове забухали тяжелые глухие удары.

Это? Уоки-токи. Слушай, может, надо вызвать… Потерпи чуть-чуть, сейчас придет Ховард, он…

Какой-то маньяк в голове у Дэнни ломился в запертую дверь, и было ясно, что дверь эта слишком тонкая и долго не выдержит.

Где ты это взяла? Перед ним проплывало то ли воспоминание, то ли видение: он держит такой же маленький пластмассовый аппаратик в руке, говорит в него, и такой же хриплый голос ему отвечает. От этого видения у него отчаянно засосало под ложечкой.

И чем сильнее Дэнни хотел иметь такой же аппарат, тем острее сознавал, что у него его нет.

Нора: Тут у всех есть уоки-токи. Иначе как бы мы отыскивали друг друга в этих…

Маньяк остервенело высаживал дверь, голос Норы тонул в грохоте.

Нора: А тебе Ховард разве не выдал?..

Бух. Ух. Ух. Дверь рухнула, Дэнни отключился.

Эй, слышишь меня? Дэнни. Дэнни!

Дэнни открыл глаза. Сначала он увидел: высоко-высоко над ним висит потолок, поперек потолка черные балки. Потом он заметил висящее гораздо ниже потолка лицо Ховарда.

Ховард: Проснулся, молодец, отлично. Он взглянул на часы. Так, девять сорок восемь. А прошлый раз он сколько продержался? Вопрос был задан кому-то через плечо. Оказалось, Норе.

Нора: Тринадцать минут.

Ты еще тут, дружище?

Дэнни: Тут я.

В Ховарде что-то изменилось — Дэнни не понял, что именно, но он как будто начал больше походить на прежнего Хоуи. Или это Дэнни уже начал привыкать к теперешнему Ховарду.

Ховард (Норе): Ты говорила с ним?

Нора: Так, немного.

Ховард: Ничем его не огорчала, нет?

Нора: Вроде нет. Она отвечала просто и прямо: никакой иронии, никакой двусмыслицы. Будто цветную картинку перевели в черно-белый формат.

Дэнни: Что тут вообще происходит?

Ховард: Хороший вопрос. Просто в самую точку. Ты помнишь, что выпал из окна?

Дэнни кивнул.

Ховард: Ну, в общем, ты не долетел. Упал на дерево. И слава богу. Не буду даже объяснять, что было бы… И так все ясно. Но об дерево тебя все же хорошо шандарахнуло, макушку в нескольких местах пришлось зашивать. Зато по поводу внутренних повреждений — в смысле, внутри головы — доктор считает, что у тебя просто сильное сотрясение мозга.

Дэнни: Это тот доктор, который не понимает по-английски?

Ховард поморщился. Да, он самый. Он у них тут главное светило, учился в Париже или уж не знаю где. Объясняться с ним — это, конечно, кошмар… Ладно, ничего, справимся. Он тебе колет какие-то уколы, чтобы не было воспаления — вроде за этим надо специально следить в первые сутки. А нам велел расталкивать тебя каждые тридцать минут, чтобы ты не уснул каким-то «затяжным сном» или «затягивающим сном» — точно не скажу, тут могут быть издержки перевода. Но я практически уверен, процентов на девяносто, что это не кома. Просто какой-то особенный глубокий сон, от которого потом трудно очухаться.

Нора: Насчет снов.

Ховард: А, да, спасибо. Доктор велел узнать, снятся ли тебе сейчас сны.

Дэнни: Вроде нет.

Ховард: Вот это замечательно. Просто замечательно! Потому что когда начинается этот сон — затяжной, то ли затягивающий, — человеку часто что-то такое снится, и он начинает путаться, где сон, где явь… В общем, я страшно рад, что у тебя этого нет.

Он снова склонился над Дэнни и стал всматриваться. От него шел сильный мятный запах, будто он только что чистил зубы. Дэнни заметил капельки пота у него на лбу, под волосами, и понял, что именно изменилось в лице кузена. Появился страх. Ховард боялся.

Ховард: Если сможешь не отключаться два часа подряд, то дальше мы не будем теребить тебя каждые тридцать минут. Только надо, чтобы это произошло в пределах пятнадцати часов от момента падения, — пока прошло (взгляд на часы) около девяти. Тогда можно будет расслабиться и больше никаких шагов не предпринимать.

Дэнни: Каких шагов?

Ховард: Ну, следующий шаг — если понадобится — вызвать вертолет и перевезти тебя в больницу. Там тебе сделают сканирование мозга.

Он сказал это небрежно, как о сущем пустяке, и это его выдало. Ховард по-настоящему боялся. Он знал, что Дэнни сильно влип — неизвестно, выживет ли. Зато Дэнни, видя это, почему-то был спокоен, будто ему самому уже не надо бояться, раз за него боится кто-то другой. А может, его просто так пришибло от уколов.