– Москвичи в едином порыве собрались встретить дорогого гостя. Они ждут нас на площади.
По доносившемуся снаружи шуму это было и так понятно. Но Малль очаровательно улыбнулся и пожал протянутую руку.
Итак, наши герои встретились. Холеный дипломатический представитель буржуазной Швейцарии, подозреваемый в связях с нацистскими террористами, и советский контрразведчик номер один, принявший облик подобострастного туристического гида. Со стороны можно было подумать, что они составили друг о друге самое лестное представление.
Франц Малль был высоким, представительным мужчиной, выглядевшим несколько моложе своих пятидесяти двух лет. В его светлых волосах, аккуратно прилизанных по обеим сторонам пробора, едва угадывалась седина. Лицо казалось слегка вытянутым, серые глаза смотрели доброжелательно, но внимательно. Одет Малль был неброско, хотя и изысканно, по всем правилам дипломатического этикета, предписанного для частного визита. Все предметы одежды, обувь и аксессуары были подобраны с большим вкусом и знанием дела. Чего стоили хотя бы одни только запонки белого золота с маленькими рубинами! Можно с уверенностью сказать, что, увы, на фоне выразительной фигуры швейцарца майор Пронин выглядел несколько серовато. Да и по манерам самоуверенный, хотя и благожелательный визитер очень отличался от внимательно-угодливого члена группы сопровождения. Да, европейский лоск Малля был налицо!
Делегация вышла на площадь Белорусского вокзала, утопавшую в море собравшихся здесь людей. Шум толпы перешел в восторженный рев.
Импровизированная трибуна была установлена на месте, где до 1936 года стояла Триумфальная арка – память о царских визитах в Первопрестольную. По живому коридору, состоящему из солдат, которые прошли пол-Европы, излечив ее от чумы двадцатого века – фашизма, Малль и его сопровождение прошли к центру площади и заняли почетные места у подножия трибуны, под мощным деревянным навесом. Места Пронина и переводчика Андрея Горбунова оказались за Маллем.
Митинг прошел традиционно – с удивленными глазами иностранных гостей и неумолимым энтузиазмом выступавших писателей, рабочих, военных. После выступления однорукого полковника в полевой гимнастерке, с орденами на груди, Малль даже прослезился. Пронин тронул его за рукав и сказал на ухо по- немецки:
– Если вас утомила дорога, мы можем улизнуть отсюда. И сразу – в гостиницу.
Малль отрицательно покачал головой. Слезы все еще стояли в его глазах.
Наконец, показались и главные чествователи – Молотов и Франц Хармиш, швейцарский посол. Снова рукопожатия, улыбки, обмен любезностями. Молотов произнес речь, в которой говорил о недавней победе над фашизмом, спасении Европы и всего мира. Говорил он негромко, но слова выговаривал – словно вколачивал гвозди в крышку фашистского гроба. На площади установилась гробовая тишина, после которой, словно бомба, взорвались овации. Пронин почувствовал, как Франц Малль вздрогнул всем телом, услышав выражение единой воли тысяч людей.
Посол Хармиш разрядил обстановку, заговорив мягким голосом о будущем мирном развитии, о торговых связях России и Швейцарии, поддержке швейцарским правительством мира и спокойствия во всем мире.
– Мы нейтральная страна, но поддерживали и поддерживаем тех, кто стремится к миру, – сказал он в заключение.
Наступил черед выступать Маллю. Было видно, что огромная толпа на площади перед Белорусским вокзалом обескуражила его. Дипломат степенно поднялся на трибуну, долго смотрел на людей, затем стал благодарить советское правительство за предоставленную ему возможность посетить первую страну победившего социализма.
Он благодарил лично Молотова, всех собравшихся встретить его людей, даже посла Хармиша он благодарил за то, что тот является послом именно в Советском государстве. Он выразил желание способствовать установлению самых тесных контактов между странами капитализма и социализма. Даже высказался в том смысле, что недавно образованная Организация Объединенных Наций имеет цель не только сохранение мира во всем мире, но и должна способствовать торжеству идей социальной справедливости и народного благополучия на нашей планете. Голос Малля дрожал и часто срывался. Он был действительно сильно взволнован, удивлен и очарован встречей.
Майор Пронин, стоящий за спиной швейцарца, отмечал про себя особенности психологического состояния своего подопечного с удовольствием и пониманием. Тысячи советских людей рукоплескали искренней речи гостя. Стоявшие на трибуне советские руководители дежурно улыбались и приветствовали толпу. После речи Малля митинг был закрыт.
Покидая трибуну, Молотов и Малль – немолодые уже люди – синхронно оступились.
– Что, господин Малль, отвоевались? – с улыбкой произнес Молотов – произнес так громко, чтобы окружающие сохранили эти слова для истории.
Только когда Малля усадили в правительственный «ЗИМ» и повезли в гостиницу, майор Пронин облегченно вздохнул.
Вечером Пронин устроил разнос всем, причастным к организации встречи на Белорусском вокзале. Личина угодливости была снята и отброшена. Майор метал громы и молнии:
– Черт побери! Я же предупреждал, чтобы Малля ни в коем случае не оставляли под навесом! Ни в коем случае! Нет, ну это ни в какие ворота не лезет, настоящий идиотизм! Если бы наши друзья из группы Аугенталера захотели именно здесь претворить в жизнь свои планы, мы не смогли бы, понимаете, просто физически не смогли бы им помешать! Понимаете, еще раз вас спрашиваю? Законы оптики и баллистики вы учили, господа, умеющие прицеливаться и стрелять?! Это же просто черт знает что… Да диверсанты даже не предполагали, что мы можем преподнести им такой подарок, поэтому их и не было на встрече! Понимаете?
Все оправдания и попытки доказать, что меры безопасности были приняты, опровергались Прониным грубо, но точно. Из кармана он вытащил схему, при взгляде на которую даже неспециалист мог ясно увидеть абсолютную уязвимость трибуны, на которой несколько часов назад стояли швейцарский дипломат Франц Малль, Вячеслав Молотов и посол Хармиш. Не забудем мы и то, что Иван Николаевич Пронин также стоял на трибуне, хотя его и защищал от неожиданных пуль дипломат Малль. Пронин, конечно же, о себе не беспокоился. Но вот безопасность Вячеслава Михайловича Молотова, Франца Малля и посла Хармиша вместе с секретарем Моссовета и прочими менее значимыми фигурами московского политического олимпа его кровно интересовала.
Этот разнос, учиненный Прониным своим подчиненным, имел некоторые последствия, касающиеся московской архитектуры. Триумфальную арку не стали восстанавливать на площади перед Белорусским вокзалом. Творение архитектора Бове, посвященное победе над Наполеоном, пролежало в разобранном виде до 1968 года, когда его по приказу Брежнева установили на Кутузовском проспекте, где оно и украшает по сей день городской пейзаж.
А вот на площади перед Белорусским вокзалом был вскоре заложен памятник великому пролетарскому писателю Максиму Горькому, в проекте которого были учтены все замечания контрразведчика Пронина относительно безопасности приезжающих в Москву высоких гостей из-за рубежа. Горький был выбран еще и как знак тех горьких упреков, что сыпались на головы устроителей встречи Малля из уст Ивана Николаевича Пронина.
Резолюция, вынесенная по результатам встречи с Прониным, гласила: указания начальника исполнять буквально, все действия согласовывать с ним лично, за нарушение – соответствующие меры, вплоть до исключения из партии.
Впрочем, все это произошло уже после того, как Франц Малль со товарищи отобедали в приемной Верховного Совета и комфортно устроились в просторных номерах гостиницы «Метрополь» с чудным видом на Большой театр. Пронин, смиряя бушующую в груди ярость, везде сопровождал дипломатическую делегацию. Можно только предполагать, чего это ему стоило! На официальном обеде майор не прикоснулся ни к одному из своих любимых блюд, хотя короткий разговор с Маллем о кулинарии завел. Тактичного западного дипломата поразила следующая фраза начальника гидов, обозревающего собравшихся за столом людей:
– Дураки-то, они тоже любят вкусно по-есть.
