казарлюга, дружбан Срачкороба Микита Пересериднипро. И тут же набулькал в только что опорожнённую чарку горилки. Лицо и гладко выбритая голова, кроме оселедца, конечно, у него уже покрылись потом и блестели в ярком свете керосиновых ламп. Синий, с вышивкой кунтуш был расстегнут, но можно было не сомневаться, что 'употребить' сегодня он ещё очень много успеет.
'Каков поп, таков и приход. Ну и друзяки у него… хм… у меня, впрочем… друг моего друга…'
— Горко! — с заметным акцентом, как на плацу скомандовал, а не призвал целоваться, народный украинский герой шотландского происхождения Максим Кривонос. С совершенно уголовной рожей, свёрнутым на бок носом и острым умным взглядом. Первый в мире генеральский мундир, введенный Хмельницким понятно по чьему совету, сидел на нём как влитой.
— Горко! — уже с другим, но не менее заметным акцентом, поддержал призыв вздорной бабы Рахим Ширин, родственник Срачкороба по материнской линии и весьма влиятельная фигура среди оставшихся в Крыму татар. Горилку пить, чуть ли не в объёмах, сравнимых с потреблением воды его лошадью, вероисповедание ему ничуть не мешало.
— Горько! — поднял чашу интриган Богдан.
— Горько-о!!! — раззявил пасть подлый предатель Срачкороб.
— Горько! — заорал ещё один предатель, Васюринский.
— Горько! Горько! Горько!
Гости начали хором скандировать, Аркадию даже на миг показалось, что попал на стадион и публика требует 'Шайбу!'. Но… только на миг. Вокруг был сплошной семнадцатый век, и до появления ледовых дворцов ему дожить явно не судилось.
Он смирился с неизбежным и неловко повернулся к невесте ('собственно, после бракосочетания в церкви она вроде бы уже жена?'). Та, зардевшись ещё утром, с каждым часом алела всё больше и больше ('интересно, если она и дальше цветом лица по спектру смещаться будет, в инфракрасную область не выскочит?'). Весьма гармонируя со свадебным алым платьем, белые пришли на Русь позже. В отличие от, будто пыльным мешком из-за угла стукнутого жениха, невеста от свадебного пира явственно получала удовольствие, и немалое. Хоть спиртного пила совсем немного.
Обняв девушку рукой за плечико, жених наклонился к потянувшейся навстречу невесте, закрывшей при этом свои невероятно чёрные глаза ('ведьма однозначно'), и впился губами в её уста. Целоваться толком она не умела, но, чего уж скрывать, и ей, и Аркадию эта процедура приносила немалое удовольствие. Посему дожидаться, пока пирующие на его свадьбе успокоятся, перестанут требовать сладкого и займутся выпивкой-закуской, ему было приятно.
'Слава богу, девчонка симпатичная, пусть и не красавица. Не крокодил и не лошадь в юбке. Напиваться перед постелью совсем не обязательно, привлекательна и без водки. Но нагла… ох, есть у меня нехорошее предчувствие о личности главы складывающейся семьи. Может, у кого-то этот вопрос однозначно пол определяет, а на Украине…'
Гости уже дружно чавкали, и Аркадию с сожалением пришлось оторваться от девичьих губ. Мария, видимо, затаившая дыхание на всё время поцелуя, с всхлипом вздохнула и принялась срочно вентилировать лёгкие. Естественные при этом движения её груди немедленно нашли отклик у изголодавшегося по женской ласке попаданца. Что, видимо, не осталось незамеченным невестой, она зарделась ещё ярче.
'Вообще-то, женитьба дело неплохое, в отсутствие резины и при гуляющем на свободе сифилисе, постоянная партнёрша в постели скорее необходимость, чем излишество. Но…'
Первый звоночек, свидетельствующий о частичном раскрытии его инкогнито, прозвучал для Аркадия после атаманской встречи. Уже по её завершении к нему подошёл Богдан и сказал, что на завтрашнем совещании с господарям и посланниками желательно и его присутствие.
— А я-то там зачем? Уж чего, а заплести мозги этим павлинам ты сам сможешь.
Богдан покачал головой и улыбнулся, видимо, оценив неизвестное ему раньше выражение.
— О твоём присутствии настойчиво попросил Лупу.
Юморить попаданцу сразу расхотелось.
— Он как-то обосновал необходимость пребывания на важнейшем и тайном заседании какого-то малоизвестного атаманишки, пусть и колдуна?
— Ну, я задал вопрос несколько иначе… но поинтересовался.
— И?
— Он заявил, что ему известно, что не только оружием ты занимаешься, но и разработкой будущих действий. Стоит вспомнить — между прочим, упомянул он — сожжение Стамбула.
— Про попаданство?..
Хмельницкий задумался, как бы ещё раз прикидывая что-то.
— Нет. Уверен, что нет. Но Василий заявил, что ему прекрасно известно, что ты в обоих казачьих войсках занимаешь куда более важное место, чем стараешься это показать. И ему очень хотелось бы с тобой познакомиться лично.
— Чёрт!
— Боюсь, я своим поведением его подозрения в твой адрес подтвердил. Неожиданно он с этой просьбой вылез, совсем о другом говорили.
— И у Молдавии есть разведка. Уточнять он, конечно, не стал?
— Нет, не дурак, далеко не дурак. Думаю, ничего толком и не ведает, но то, что твоё слово имеет большой вес среди самых уважаемых атаманов, знает точно.
— Может, отказаться?
— И напрасно обидеть нужного нам человека?
— Н-да… как считаешь, многие обо мне правду знают?
— Один Бог ведает. Но, что ты не простой казак, уже и за границей известно многим.
— Не было печали, черти накачали.
— А вот их сюда тащить не надо, и без того тошно бывает. Ха, ты, наверное, ещё не знаешь! У нас новый претендент на святость появился.
— Надеюсь, не покойник Могила?
— Вот тут ты не прав. Теперь Могила нам неопасен, как ты сам хорошо сказал: 'Мёртвые не кусаются'. Но нет. Другой человек. И ты его знаешь.
— Да?.. И кто же это?
— Срачкороб! — выпалил Богдан и расплылся в улыбке от вида совершенно ошарашенного Аркадия, самым натуральным образом вытаращившего глаза и раззявившего рот. Представить себе, что кто-то может причислить похабного шутника святым…
'Это же сколько надо выпить или какой травы выкурить?!! Святой Юхим. Умереть не встать. Слов нет… да что там слов! Выражений тоже нет!'
Полюбовавшись никак не могущим прийти в себя от изумления собеседником, Хмельницкий, явно довольный произведенным эффектом, продолжил.
— В народе широко разошлись рассказы, как он дьявола, самого Вельзевула посрамил. Многие просто вдохновлены такой победой над нечистой силой. Ранее о подобных вещах только в деяниях самых уважаемых святых доводилось читать. А здесь — наш человек, казак за святую веру кровь проливавший.
Маразм крепчал, продолжая тормозить донельзя ошеломлённого Аркадия. Наконец ему удалось преодолеть наваждение, и он попытался объяснить: — Так это ж…
— Праведное деяние, или как там его обзовут знающие люди, — сказал гетман, сейчас говорил именно руководитель Малой Руси, без всяких улыбок и шуток. — Нужное дело он СДЕЛАЛ, одолев нечистую силу. ПОЛЕЗНОЕ.
Хмельницкий явно давал понять, что слухи о 'подвиге' Срачкороба пришлись ему ко двору. И то, что они не имеют с действительностью ничего общего, его совершенно не волнует.
'Политик. Ох, как бы не он сам эти слухи запустил, о святости. Всё, пришествие песца полярного,
