— Уже сделала все, что можно, — хмуро ответила Гэйнор. — Проторчала на каком–то скучном фильме с Хью. Видимо, он думал, что меня это впечатлит. Потом он долго распинался, что Ванесса его не понимает и так далее. — Гэйнор зевнула. — Я отказалась спать с ним и, подозреваю, упала в его глазах. Теперь он говорит, что я тоже не понимаю его тонкую душу.
— Интересно, почему ты должна хотеть спать с ним? — удивилась Ферн. — Ладно, забудь о Хью. Слушай, ты можешь приехать ко мне сейчас? Это важно. Я ожидаю в гости королевскую особу, и мне нужно, чтобы со мной был кто–то еще. Это избавит меня потом от ненужных объяснений.
Гэйнор недоуменно молчала.
— Как ты сказала? Королевская особа?
— Ну да, Мэбб, королева гоблинов. Прошлой ночью опять заявился Скулдундер, и я попросила, чтобы он устроил мне эту встречу. Вообще–то, я не собиралась говорить тебе об этом.
— Почему?
— Не хотела тебя втягивать во все это, — неохотно промолвила Ферн. — В последний раз…
— Послушай, да, я испугалась в тот раз. Вероятно, испугаюсь и в этот, особенно если увижу летучих мышей. Меня нетрудно напугать. Но это не имеет значения: ты моя лучшая подруга. Мы должны действовать как команда! — выпалила Гэйнор.
Да?
— Да! Ты, я и… Уилл!
— Хороша команда! Двое из команды даже не разговаривают друг с другом.
— Так ты хочешь, чтобы я приехала? — перебила ее Гэйнор.
— Хочу. Что–то происходит, и мне надо обсудить это, а ты живешь ближе, чем Рэггинбоун.
— Вот спасибо!
— И ты не носишь пропахший бог знает чем плащ. Прямо сейчас можешь приехать?
Гэйнор приехала. Ферн уже сварила кофе, и теперь они уютно сидели при свечах в маленькой гостиной. Ферн рассказывала Гэйнор о встрече с Лукасом и о разговоре со Скулдундером.
— Думаешь, между этими событиями есть связь? — спросила Гэйнор.
Мне кажется, есть, — ответила Ферн. — Совпадения исключены, когда дело касается волшебства. Отделить человеческую душу от тела очень сложно. Я читала об этом. Рэггинбоун нашел для меня много книг по магии, так вот, в них даже нет заклинаний для этого. Только Древний Дух умел это делать, но даже ему требовалось сперва заручиться согласием своей жертвы. Он, кажется, может иногда нарушать правила, ведь я, в конце концов, своего согласия не давала. Я сама вызвала его, потом потеряла сознание и стала уязвима. Но когда Моргас послала за мной сову, я уже просто должна была прийти в себя, иначе оказалась бы в плену у другого измерения. Тебя она тоже забирала как–то, помнишь, Гэйнор? Только ты была не тем человеком, который был ей нужен, вот она и отправила тебя обратно. Видимо, у нее привычка коллекционировать души, запечатывая их в бутылки, как джиннов.
— Как джин? — удивилась Гэйнор.
— Д–ж–и–н–н–о–в! Учти, она была очень могущественной. Нет никаких свидетельств, что Зорэйн разделяла души и тела, но говорят, что Мерлин мог это делать, вероятно, и Медея тоже. Хотя сказать что– либо наверняка невозможно, поскольку нет свидетельств современников. Обычно люди если и записывали что–нибудь о колдуне или ведьме, то лишь спустя столетия после их смерти. И основывались на народной молве, обросшей слухами, страхами и легендами.
— Я не слышала ни об одном документе времен Мерлина или Медеи, — сказала Гэйнор.
Она работала в архиве, восстанавливала старые рукописи и книги — и чем древнее рукопись, тем интереснее она была для нее. В ее глазах блеснул огонек профессионального интереса. Ферн продолжила:
— Насколько я понимаю, для того чтобы отделить душу от тела, необходимо сильно сконцентрироваться. Я никогда этим не занималась, но все же свою душу от тела я отделить могу, это–то проще простого. Люди, наделенные даже маленькой частичкой Дара, часто делают это во сне, причем без всяких заклинаний. Большинство людей хоть немного да владеют магией, правда, скорее всего, никогда ею не пользуются. Но у Моргас сила была исключительной! Судя по всему, дух Даны украли, как когда–то украли мой, но ведь я знаю, что Моргас мертва! Так что нужно искать кого–то, кто обладает такой же силой и пытается употребить ее во вред окружающим. В этом мало приятного. А Скулдундер говорил мне о какой– то сильной в колдовстве ведьме, вынашивающей злые планы. Хотела бы я знать о ней побольше…
— А ты уверена, что Моргас мертва? — спросила Гэйнор.
— Конечно. Я видела, как она сгорела.
Ферн уставилась в окно. Гэйнор понимала, что за отрешенным видом подруги скрывается буря чувств.
— Я сама убила ее.
— Она заслужила смерть, — попыталась утешить ее Гэйнор.
— Многие погибшие заслуживали жизнь. Ты можешь им ее вернуть? — парировала Ферн, перефразировав Толкиена. Она резко протянула руку к кофейнику и, задев ладонью пламя свечи, вскрикнула отболи.
— Подставь руку под холодную воду, — посоветовала Гэйнор, аккуратно отодвинув свечу от греха подальше.
— Пустяки, уже не больно.
— Все равно след останется. Зачем ты вообще расставила вокруг свечи? Хочешь устроить пожар?
— Это для Мэбб, — сказала Ферн, направляясь на кухню, — обстановка очень важна для гоблинов. А Мэбб к тому же — особа королевской крови. Вот я и хотела устроить ей королевский прием.
— Она опаздывает, — заметила Гэйнор, взглянув на часы. — Ты говорила, что она будет в полночь.
— Она придет! — крикнула Ферн из кухни, пытаясь перекричать шум воды. — Пунктуальность — вежливость королей, но Мэбб–то — королева. Рэггинбоун мне о ней много рассказывал. Вне мира гоблинов ее престиж невелик, это ущемляет ее, и она пользуется каждым случаем, чтобы поважничать. Она ведет себя, как голливудская звезда, которая заставляет волноваться аудиторию перед своим выходом.
Все это время, пока Ферн разглагольствовала о Мэбб, Гэйнор не сводила глаз с занавесок у центрального окна. Дрожащий свет свечей причудливо играл с тенями. Складки портьер вдруг начали шевелиться. Гэйнор вглядывалась в сумрак комнаты, пытаясь различить в нем нечто складывающееся в цельную картину. Ей казалось, что во тьме мелькает что–то: локоть, краешек острого уха. Внезапно комната наполнилась резким запахом. Пахло терпким горячим духом животных и растений, смешанным с вонью старой перезрелой трясины. Источник запаха находился слева от стула, на котором она сидела. Горло Гэйнор перехватило от этой вони.
— Ферн: — позвала она сдавленным голосом, испуганно оглядываясь.
Королева гоблинов появилась в метре от Гэйнор Ее внешность была столь же ярка, как и аромат, который она распространяла вокруг. Большая голова на тоненькой, похожей на червя шее; худое тельце, одетое в некое подобие платья из засохших цветов и паутины и кокетливо наброшенный на одно плечо, клочок оленьей шкуры. За спиной Мэбб трепетали крылья бабочки. Еще одна бабочка — брошь, усыпанная синими и зелеными камнями, украшала ее плечо. Ногти королевской особы были вызолочены лаком, а веки накрашены в полоску серыми и кремовыми тенями. Корона из листьев и крылышек жуков украшала волосы, столь же бесцветные и короткие, как шкурка мыши, а вместо скипетра она держала ошкуренный посох, в который были воткнуты связка перьев и птичий череп. В голове Гэйнор пронеслась мысль, что стоящее перед ней существо очень похоже на кошмарную фею цветов, совершившую налет на магазин косметики. Она изо всех сил попыталась изобразить на лице вежливость.
— Вы, должно быть, и есть та самая ведьма? — спросила гостья, задирая голову так, чтобы можно было сказать, что она говорит свысока. — Я почтила вас своим присутствием.
— Спасибо… Но я не ведьма. — Гэйнор смешалась. — Я ее подруга.
— Моя советница, — сказала Ферн, снова занявшая свое место на диване. — Вы действительно оказали нам большую честь своим визитом. — Ее голос звучал уважительно, но неискренне.
«Она прирожденный дипломат», — подумала Гэйнор.
