— Ты бы тоже путался, если бы такое узнал, — не очень понятно оправдался Ерш- Витек.
— Какое — такое?
Пока Витек насыщался, постепенно оттаивая, Марк недоверчиво слушал его сбивчивый рассказ о том, что тот якобы сбежал из какого-то новоязыческого поселения, в котором что-то «…такое страшное творится, что и говорить об этом не надо…».
— Уф, неужели дошел?.. — сам у себя спросил беглец, устало откидываясь спиной на холодную стену за койкой. — Как хорошо… Думал, не дойду. Уже два дня по лесу… спал на земле… а то и на дереве, как обезьяна…
Несмотря на дикую невероятность рассказа, Марк посмотрел на парня с невольным уважением.
— А от чего бежал-то?
Но тот вдруг замотал головой и побледнел так, что Марк решил прекратить расспросы. От греха подальше.
— Ладно, ладно… Не хочешь — не говори.
Витек с явной благодарностью взглянул на Марка покрасневшими, воспаленными глазами.
— А ты давно здесь? — тихо спросил он.
— Полгода скоро.
Марк мрачно смотрел в окно на стемневшее небо, на черные, острые верхушки елей, и еще на что-то невидимое, недосягаемое.
— Молодец. Правильно.
— Что правильно?
Марк не смог скрыть в голосе раздраженно-удивленного презрения к этому чудику, который вдруг решил, что может одобрять его, Марка, решения и поступки.
— Что правильно-то?
— Как — что? — искренне удивился Витек. — Правильно, что ты спасаешься…
…Назавтра у настоятеля он рассказывал тоже самое. Видимо, только чуть с большими подробностями. Марк слышал, как, выходя из трапезной, двое монахов обсуждали меж собой новость.
— Ох, беда… Беда новая.
— Язычества нам только и не хватало…
— То не беда, что народ объединяет, — неожиданно громко изрек старец Антоний, стоящий неподалеу. — Кому беда, а кому — спасение.
Все промолчали. Не понять этого «не видящим». Как можно сказать такое про язычников?! Про тех, которые хотят христианскую веру на Руси убрать и древних идолов да дикие обряды возродить!
А новенький парень все говорил. Все не верил своему спасению. Видно, так рад был, что добрался сюда, что даже не обращал внимания на свои ссадины и отмороженный нос.
— Видно, не так хорошо там, у них, если к нам бегут, — шептались монахи.
— Видно, не так уж… хе-хе…
Через несколько дней, когда Витек более-менее пришел в себя и освоился на новом месте, их вдвоем поставили сгребать опавшие листья в каштановой рощице за оградой. Над рекой кружил стылый, почти зимний ветер. Трепал полы подрясника, забирался под одежду и, казалось, выдувал душу из тела.
Марк привычно сжал губы. Тонкие пальцы крепче сдавили рукоять тяжелых граблей. А этот чудик был в восторге от такого занятия! Дышал полной грудью холодным ветром и смотрел преданно и чуть ли не счастливо на купола храма и реку, и серое небо над всем миром.
— А что там такого страшного было, у этих… язычников? — не выдержал Марк.
Пацан сразу перестал улыбаться и сгребать влажные листья. Повернулся к Марку и, преданно глядя тому в лицо, прошептал:
— Там… колдовство.
— Что-что?! — невольно усмехнулся Марк.
— Черное. Нехорошее. Я думал сначала — интересно, даже здорово — там… то да се… А потом узнал, что меня к Медведю готовятся послать…
— Медведю? — не понял Марк. — Кто это? К какому медведю?
Парень понизил голос. Проникшись к Марку неосознанной симпатией — как, впрочем, многие до него, Витек не мог не ответить. У него возникло к этому обаятельному юноше что-то вроде импринтинга — тогда, в ночь своего спасения. И он тихо произнес:
— Медведь… Вообще-то его зовут Бер. Черный волхв. Но это еще ничего… я случайно подслушал там… когда мы ехали к лютичам. Один из наших спросил, зачем, мол, этого сопляка везти? А провожатый ему и говорит — Медведю, мол, срочно нужны свои люди, потому как скоро он уже найдет идол Велеса и воинство собирает. Скоро битва страшная будет, так вот, чтобы было кому… за родную веру постоять.
— И что? — не понял Марк. — Какой еще идол?
— Идол, который открывает ход в навь.
— Навь?
— В темный мир… и каждый сможет, типа, свою сущность обрести и переродиться, в кого должен… Я не понял всего, но ясно, что тогда все перевернется в мире. Начнется власть Велеса, а он жестоко отомстит христианам за то, что идолов древних свергли.
Дальше Витек ударился уже в такой мистический бред, что Марк испугался, как бы тот снова не запаниковал. И, перекрестившись, быстренько закончил разговор, оставив нового послушника одного.
Глава 3
ГОСТЬ
— Дорогие телезрители, несмотря на то, что наступающий год високосный, главное — думать о хорошем и не бояться будущего…
Юлия, протянув руку к пульту, сделала чуть громче звук телевизора.
К утру тридцать первого декабря атмосфера праздника полностью захватила пасмурную Москву. Так происходило каждый год, несмотря на кризисы, цены и ухудшающуюся экологию.
Праздник захватил всех, у нас любят пир во время чумы — и проник даже к Юлии. Просочился за грязные стены панельной девятиэтажки. Поднялся по темным, вонючим лестницам, взвился по трубам мусоропроводов и повис в воздухе, под потолком и в углах предчувствием чуда, особенного, новогоднего, которое тем, видимо, и ценно, что никогда не происходит.
— …пусть в эту предстоящую ночь сбудутся все ваши самые заветные желания, и с каждым произойдет маленькое чудо…
Ей всегда нравилось работать тридцать первого декабря. Это была уже вроде как даже не работа, а начало праздника. Клиентки, приходящие в салон с маленькими милыми подарочками, возбужденные и радостные, заранее всем довольны. И ты сама радуешься, купаясь в атмосфере предчувствия той ночи, когда все ненадолго превращаются в детей.
