сломанными перилами, по изумительно чистым и новым полам в коридорах с разбитыми стенами, роскошные светильники сменяли чадящие факелы. Девочка давно сказала бабушкин заговор во второй раз и не могла дождаться, когда же будет вход в комнату, где ждет ее Мудреный.
— У вас что здесь, ремонт все никак не закончится? — ворчала Маша, обходя груду строительного мусора прямо посреди очаровательного каминного зала. Стражники ничего не ответили, но переглянулись между собой.
Наконец они подошли к огромным дверям, украшенным мозаикой из камней и из желтого металла. Маша, возомнившая, что вот сейчас она попадет прямо в тронный зал, машинально пригладила волосы и поправила блузку. Но, когда двери открылись, комната за ними оказалась малюсенькой и пустой. Тем не менее Маша в третий раз повторила заговор, переступая порог. Отряд невозмутимо зашел внутрь и закрыл за собой дверь.
— Теперь молитесь, чтобы не грохнулись.
— Так это подъемник? — догадалась Маша. — Он что, плохо работает?
— Не то слово, — сказал кто-то из стражников. — Здесь вообще ничего не работает.
— Мудреный и знатные думаки магией пользуются, взлетают вверх. А вот нам как?
— Нас бы небось за использование магии на Белый остров сослали.
— Ладно, ребята, разболтались. Правитель наверху. Чего языки распустили, — негромко сказал капитан, и лица стражников посерьезнели. Грабовский повернул факел, что-то страшно заскрежетало, и пол начал подниматься. Маша крепко ухватилась за руку капитана — на этот раз непроизвольно. Лифт так скрипел, грохотал и дергался, что даже бывалые стражники побледнели. Наконец показалась поверхность пола. Лифт перестал грохотать и остановился. Отряд оказался посреди большой комнаты, залитой светом и увитой растениями. А еще в комнате было полно какаду. Их белые перья кружились в воздухе словно метель.
— Здравствуй, мое сокровище. Господа, какая прелестная барышня. Хю-хю-хю…
Маша с удивлением посмотрела на подкатившегося к ней невысокого худого человечка в ярком цветастом халате и на всякий случай сделала книксен. Человечек был очень похож на зайца — на мордочке с кулачок огромные, чуть косоватые глаза, торчащие вперед зубы, длинные тонкие губы… Сходство усиливалось от огромной двурогой золотой шляпы. «Наверное, это у него корона такая, скорее всего, это шут», — подумала Маша, глядя на скачущего вокруг нее человечка.
— Да, такая милая барышня, и не подумаешь, что это сквозняк Маша: скоро ты станешь так же знаменита, как тайфун Анна. Не правда ли, господа, остроумно подмечено: сквозняк Маша — тайфун Анна, ураган Френсис, хю-хю-хю… — веселился человечек.
Маша завертела головой, пытаясь определить, к кому это он обращается. И наконец заметила высоко, под потолком, выше, чем растения и какаду, небольшие балконы, на которых в мягких креслах сидели люди в островерхих колпаках.
— Как остроумно, как мудро, ну надо же, гениально… — зашептали господа, кивая головами.
— Мудрро! Мудрро! — с ударением на «о» заладили какаду, переворачиваясь вверх ногами на своих кольцах, качелях и жердочках.
Маша подумала, что глупо так стоять и молчать, но единственное, что она сделала, это засунула руки поглубже в карманы куртки — так она делала всегда, когда что-то выводило ее из себя.
— Как интересно. Ну раз наша милая барышня молчит, мне, наверное, придется взять инициативу на себя, — обрадовался человечек. Он горделиво выпрямился, закинул полу своего невероятно широкого халата себе на плечо и заявил: — Позвольте представиться, избранник Жребия Власти, прославляемый народами, Иодеаколон Мудреный, правитель Птичьих островов и Земли Тигрового Ежика, глава Как-о-Дума и почетный член семи гильдий.
— Очень приятно, господин Одеколон, — растерянно повторила Маша, пытаясь переварить информацию. Интересно, он сам помнит все свои титулы или у него где-то здесь шпаргалка висит?
— Иодеаколон, — строго поправил ее заяц. Ну никак он не походил на правителя. Хотя где написано, как должен выглядеть правитель? И вообще, если вспомнить Великого Шута, в этом мире правители похожи на шутов, а шуты на правителей.
— Мария Николаевна Некрасова, — смущенно сказала девочка.
— Ну, это неважно, — отмахнулся Мудреный. Маша покраснела от возмущения. — Ты будешь звать меня господин повелитель величайший Мудреный…
— Я эту белиберду не выговорю, — рявкнула Маша.
В комнате воцарилась гробовая тишина. Даже какаду замерли на ветках. «Говорила мне мама много раз, что я грубая и невоспитанная, — подумала Маша. — Мама, где бы ты ни была, ты права».
— Какая милая детская непосредственность, — вернул себе дар речи Мудреный. Думаки на балконах угодливо захихикали.
— В общем, этикет мы соблюли по мере сил, — продолжал Мудреный, уже не улыбаясь. — Приглашаю вас, барышня, к высокой беседе.
Чеканя шаг, господин и повелитель подошел к стоящему неподалеку высокому и на вид страшно неудобному креслу. Щелкнув пальцами, он взлетел в воздух и, выдержав паузу, эффектно приземлился на сиденье. Думаки зааплодировали, впрочем, кое-кто из них украдкой зевнул. Мудреный поудобнее устроился на троне и хлопнул два раза в ладоши. Немедленно два какаду сорвались со своих жердочек. Один сел на плечо правителю, другой — на Машу.
— Я пригласил вас… Как вы доехали?
— Я пришла пешком, — ответила девочка.
— Я имею в виду, как вы попали в Как-о-Дум.
Маша не знала, что известно Мудреному о добрейшем господине Фаринго и его верном Сипухо. Но раз тот запретил шарлатанов…
— Я заблудилась в лесу, — подумав, ответила Маша, — набрела на чью-то тележку и попросила отвезти меня до города.
— Тележку? — переспросил Мудреный. Сидя на троне, он уже не напоминал зайца. Скорее был похож на Кощея Бессмертного…
— Ну что-то такое, на колесах… — Маша чуть склонила голову набок, чтобы какаду у нее на плече не залез своими крыльями ей в глаза.
— И о чем же вы расспрашивали шарлатана?
Маша вздрогнула, но справилась с собой.
— Что такое шарлатан? Это имя?
— Неважно, — поморщился Мудреный. — Хозяин тележки, несомненно, оказался столь любезен, что поведал тебе о великом Как-о-Думе и идеальной власти правителя?
— Сказать по правде, я все время проспала и ни о чем не разговаривала. Я поняла, что нахожусь не в своем мире, только когда оказалась в городе.
— И ты сразу пошла в Академию? — быстро спросил правитель.
— Люди на площади поняли, что я сквозняк, и привели меня к какому-то преподавателю. Тот заставил меня сдавать экзамены и сказал, что без обучения в Академии я никогда не вернусь домой. Извините, у меня ноги устали. Можно мне стул? — сказала Маша.
— И что же, преподаватели с радостью приняли тебя? — проигнорировал ее просьбу Мудреный.
«Ладно же», — подумала про себя Маша и села на пол, скрестив ноги по-турецки, благо, что на полу лежал роскошный ковер с толстым ворсом.
— Преподаватели не поверили, что я пришла из другого мира, — ответила Маша. — Они сказали, что раньше к ним в Академию частенько поступали на обучение сквозняки из другого мира, но при такой идеальной власти, как Мудреный, приход сквозняка в принципе невозможен. Как их ни убеждала госпожа директриса, что чем раньше я начну учиться, тем скорее покину ваш мир, так они и не согласились.
— Тебя взяли на уроке, — сообщил Мудреный, поглаживая какаду шейку.
— Меня взяли на уроке именно того преподавателя, который и привел меня в Академию.
— Так, все, хватит. — Мудреный стукнул ладонью по подлокотнику. Какаду взлетел с Машиного плеча. Правитель широко улыбнулся и оглядел зал. — Господа, я счастлив вам сообщить, что наши уважаемые академики политически подкованы и морально устойчивы. Я обладаю информацией, что новоявленный
