был один из омских большевиков — Виктор Казаков. Адрес и пароль Блюмкин получил лично от Дзержинского, который знал Казакова еще с дореволюционных времен. В 1906 году Виктор отморозил ноги, следуя зимой пешим этапом на каторгу, откуда умудрился бежать уже весной Девятьсот седьмого. В Девятьсот девятом году из-за болезни ног отошел от активной революционной работы и осел в Омске под именем Владимира Рюмина, устроившись на работу в железнодорожную кассу. С того времени он так и работал на железнодорожной станции, находящейся рядом с домом. Дом ему помогли купить товарищи по партии. На этой мало кому известной явке, находилась перевалочная база для членов партии большевиков, бежавших с Сибирской каторги или из ссылки. Явка существовала уже девять лет. Пользовались ей редко, в Семнадцатом году вообще законсервировали, но не забросили.
Яков не переставал удивляться продуманности и работоспособности Рюмина. Человек подошел к обустройству убежища с выдумкой и, можно сказать, с любовью. В подполе находился погреб, рядом с которым хозяин квартиры выкопал еще один, больший по размеру. Проход в тайник, обшитый внутри деревом с нарами и печкой, труба которой была хитро подведена к трубе печи в доме, осуществлялся через небольшой лаз в углу первого погреба. В схроне могли разместиться восемь человек. Там же хранился запас продуктов и воды недели на две. Не забыл хозяин и про отхожее место, пользоваться которым без особой необходимости не рекомендовалось. Самым же интересным оказался тридцатиметровый подземный ход, выходящий в один из заброшенных складов, находившихся через дорогу от дома Рюмина. Когда Блюмкин спросил хозяина, кто все это сделал, тот пожал плечами и ответил, что создал все своими руками, иначе за десять лет со скуки бы умер. Яша не знал, что кроме этого, есть еще одно, совсем небольшое укрытие на двух человек, оборудованное не хуже.
Боевая группа состояла из семи человек и нацеливалась на проведение диверсий на железной дороге, поджоги складов и уничтожение телеграфного сообщения в тылу противника. В группу входило четыре минера, два боевика и Блюмкин, назначенный старшим. Остальные знали его под псевдонимом «товарищ Николай».
Переброску через линию фронта провели под видом дезертиров. Ехали на ямщиках, стараясь избегать больших деревень. Попав в тыл колчаковцев, и добравшись на перекладных до пригородов Уфы, «дезертиры» превратились кто в «блатных», ограбивших в Бугульме отделение банка, застрелив при этом несколько чекистов, а кто в железнодорожников, следующих в Омск по командировочному предписанию. Документы несколько раз проверяли, но у липовых железнодорожников они были, а «блатные» предпочитали откупаться от проверяющих.
Добравшись без потерь до Омска, группа собралась, и через Рюмина легализовалась. Владимир сумел устроить бойцов в полном составе ремонтниками на железную дорогу. Взрывчаткой и минами разжились уже в городе, ограбив минный склад. Боевики, в дороге изображавшие «блатных», действительно в прошлом прожженные уркаганы, смогли аккуратно вырезать малочисленную охрану. Остальное оказалось делом техники. Там же изъяли ручной пулемет «Шоша», гранаты, патроны.
Группа перешла на нелегальное положение вечером Десятого января, изобразив перед этим массовый запой и гуляние всей командой по случаю именин бригадира. Бригадиром на железной дороге стал сорокалетний уголовник-рецидивист Ефим Прохоров, по прозвищу «Пика». Холодным оружием он владел мастерски и доказывал это не раз. Ефим происходил из казаков, но какая-то нелегкая занесла его лет двадцать назад в тюрьму. Так и пошел парень по этой дорожке, пока судьба не привела в ВЧК.
Последние бойцы пробрались в схрон минут двадцать назад. Группа Блюмкина в течение последних трех часов организовала взрыв водокачки на станции Омск-сортировочная и поджоги двух складов с амуницией и боеприпасами. На одном из них прибарахлились теплым обмундированием. Взрывы на втором террористы слышали даже в тайнике. Никто не занимался тушением пожаров и спасением имущества. В Омске полтора часа назад началось вооруженное восстание большевиков. В городе разгорались бои и, на данный момент, было пока не понятно, кто берет верх.
Когда бойцы поели и немного расслабились, Блюмкин оглядел свое войско. Он получил как достаточно ясные инструкции от Дзержинского и Троцкого, так и строгий приказ не соваться в город, когда начнется восстание. Главной задачей группы в этом случае становилось пресечение железнодорожного сообщения на линии Омск — Новониколаевск. Теперь необходимо решить, как действовать дальше.
Обсудили и забраковали несколько вариантов. Пока говорили, Прохоров молчал, когда все замолчали, он пододвинулся к Блюмкину поближе, прокашлялся и начал негромко рассказывать. Слушали его внимательно, говорить просто так Ефим не любил и, наверное, не умел. Одним словом — «деловой».
— Товарищ Николай. У меня лет десять назад случай такой был. Гуляли мы по Ярославской губернии, но не просто так, а выпасали карету, которая из Ярославля доставляла в четыре уезда жалование чиновным. Само собой, охраняли ее серьезно, аж два десятка жандармов, а нас всего-то восемь. Знали они, что мы где-то рядом, но не точно, вот и пришлось исхитриться. Речка там была, названия и не знаю, а через нее старый деревянный мост и кусты по обеим сторонам. Хорошие кусты, густые. Подпиливать ничего не стали, слишком заметно, подломили доски ломом снизу, столбы малеха перекосили и в кустах спрятались. Далее так получилось.
Въехала карета с деньгами на мост и провалилась. Прямо на днище села. Лошади испугались и на дыбы. Одна упала, ноги поломала себе и вторую побила. Жандармы за оружие сразу схватились, собрались отбиваться. Время идет, а стрелять-то некого. Мы сидим, не высовываемся, значит. Пошли двое жандармов смотреть чего под мостом, а там подпила-то нет. Провалилась карета и провалилась, сама навроде. А где мы подломили, где карета наломала уже и не разобрать никак.
Вылезли жандармы из-под моста-то, доложили, что и как. Тут офицер приказал одному десятку спешиться, чтобы значится карету вытащить. Мы сидим и ни гу-гу. Ждем, чего дальше делать будут. Стал один десяток вытаскивать, а другой сторожит. Да как тут вытащить-то? Карета тяжелая, колеса перекосило, лошади только мешают. Мы с товарищами сидим, не лезем — рано еще.
Маялись они, маялись, а не получается вытащить. Посудили жандармы — порядили, а делать нечего. Опять же и успокоились они, мы-то тихо сидим. Спешился и второй десяток, полезли они всем скопом вытаскивать карету свою. Только офицер на лошади сидит, командует. Гомон стоит, орут, матерятся, а мы фитили у бомб поджигаем.
Токмо они все вытаскивать взялись, мы четыре бомбы и швырнули в самую кучу. Тут кто куда. Кого убило, кого побило, кто врассыпную. Вот тогда и мы из кустов выскочили.
Нам бы и сейчас как-то так сделать на железной-то дороге.
Антип закончил рассказ и замолчал.
— Сколько взяли-то тогда? — Спросил рассказчика второй боевик.
— Ничего не взяли. Полусотню казаков черт принес. Всех они побили. Сам еле ушел. В речке отсиделся.
— А бомбы где брали?
— Был у нас один паренек из эсеров, идейный, а бомбы хорошие делал. На той речке он и сгинул.
Пока Ефим рассказывал, его никто не перебивал. Через некоторое время двое из минеров, до этого что-то обсуждавшие в полголоса, подсели к Блюмкину. Тот, что постарше, товарищ Алексей, начал говорить:
— Товарищ Николай, мы вот, что думаем. Можно сделать, как Пика рассказал, только немного по- другому.
— Это как же?
— Берем паровоз, пару вагонов и двигаем в сторону Новониколаевска к ближайшему небольшому мосту. На нем снимаем рельсы. Потом загоняем паровоз и один из вагонов на небольшой скорости на мост. Они с пути сходят. Главное, чтобы с моста не упали. Все это подрываем. Не удастся уронить паровоз — тоже не беда. Главное — враскоряку его поставить. Тогда рвем колеса и котел. Так, Миша?
Второй минер внимательно слушал. На вопрос утвердительно кивнул:
— Так, Леш. По-другому, можно паровоз на большой скорости пустить, чтоб упал. Потом на мост загоняем вагон с взрывчаткой и подрываем. Тоже хорошо выйдет.
— Пойдет. На месте разберемся, как лучше. — Первый минер кивнул и продолжил рассказывать. — Затем рвем рельсы и разбираем путь с двух сторон моста. Ставим мины под целые рельсы. С какой стороны состав не подойдет — тоже каюк. Если нет, вдруг успеют затормозить, то паровоз подорвется. Все равно остановим движение. Нам же нужен затор на железной дороге? Вот его и устроим.
