архиепископу Лунду Андреасу, он планировал договориться о совместных действиях против Риги, или, хотя бы, стрясти с него немного денег. Через две недели, после отъезда Олега, Никита, наконец, нашел долгожданных псов-рыцарей. Или они его нашли. Две сотни. Может, не все они — рыцари. Скорее всего, настоящих рыцарей было трое-пятеро, но двести всадников были вооружены на уровне никитиных чехов. В комплекте с местным ополчением, вспомогательным отрядом, оруженосцами, слугами — это была грозная сила. Иннокентий Петрович прикинул состав и численность противника, получилась копия немецкого войска в битве на Чудском озере: около полутора тысяч кавалерии и двух тысяч ополченцев. «Две сотни рыцарей, это для нас многовато. Но князь Невский справился, и нам по силам», — решил Иннокентий Петрович. Немцы разворачивались неторопливо, уверенные в успехе, и Мышкин успел подготовиться, а Никита предупредил ушкуйников: «Если кто-то побежит, будет убит на месте. А если кто в плен сдастся, того потом на кол». (Если поймают.) Чем поверг новгородцев в шок. Ни плен, ни бегство с поля боя до сих пор не считалось даже позором. Но возражать никто не посмел. Слухи о жестком, даже жестоком характере Никиты Добрынича ходили самые страшные. Пока они ничем не подкреплялись. Ну, повесил три десятка ушкуйников, уличенных в утаивании добычи. Или сжег пяток крепостей, отказавшихся сдаться. Не получил ни добычи, ни рабов. Зато остальные крепости распахивали свои ворота сразу, без долгих переговоров. И дисциплина в войске наладилась, никто добычу больше не прячет. Страшные рассказы о Никите подтверждались в одном, когда тот обещал, обязательно делал. Взять, хотя бы, его запрет насиловать детей. Иной раз не поймешь, двенадцать лет девочке, или четырнадцать девушке. Так этот выдумщик вырезал прут: на — меряй рост. В первом же поселке, трое ушкуйников не стали заморачиваться, искать, как его назвал Никита, «эталон». В результате получили десяток плетей. Волчонок Вилкас решил проявить норов, так его секли в каждом поселке. После третьего раза он сдался, кожа не успевала заживать. И не то, что ему так нравились малолетки, первый раз он попал под раздачу случайно, но любил сын вождя показать свой характер. Выходило так: если Никита сказал — стоять насмерть, лучше стоять насмерть.
Никита прискакал к штабс-капитану, тот расположился на небольшом холме.
— Долго будем так стоять? Подавай сигнал к атаке!
— Обожди, торопыга. Не спеши. У немцев отличная позиция, у нас ещё лучше. Цугцванг. Кто нападает, тот проигрывает.
— Тогда отступим в крепость, которую взяли вчера. Тут всего-то десять километров, — предложил Никита.
— Нет. Мы сюда пришли именно за тем, чтобы воевать с рыцарями. Учиться. Вот я и хочу увидеть, кто выдержит экзамен, а кого необходимо гнать в три шеи.
— Ушкуйники скоро обосрутся.
— Не паникуй, на час их хватит. А через полчаса рыцари пойдут в атаку. Нас в два раза больше, я попросил Олега обозначить нападения справа и слева. Местные ополченцы у ливонцев — слабаки, сразу побегут. Традиция у них такая. Главная сила рыцарей — две сотни лошадей. Снаряженные они быстро устанут, и немцы об этом знают. Рыцарям останется только атаковать.
— Что ты меня, как мальчишку уговариваешь? Взял бы команду на себя! — немного обиделся Никита.
— Ты нанимал большую часть полка, ты платил им, в конце концов, ты наше знамя
— «внук императора». И главное, ты не боишься посылать людей умирать!
— Делаю, как должен, — нахмурился Никита.
— Лады. Снизим нагрузку на центр. Прикажи приготовить пращеметы, все двадцать штук. Пара сотен горшков со смолой ещё есть в запасе? Уверен, что атака рыцарей захлебнется! Это уникальный случай. Такого противостояния больше не будет. Обычно, рыцари сразу атакуют.
— А как же главный, кровавый экзамен? — криво усмехнулся Никита.
— Ты веришь, что две сотни горшков выбьют две сотни рыцарей? Рассмешил! Один, два, от силы десять всадников.
Осторожные немцы пошли в атаку только через час. Две сотни выстрелов из пращеметов не пропали даром: по цели попал десяток горшков, но только три рыцарских коня загорелись. Но упавшие на землю горшки со смолой сделали свое дело, огонь испугал лошадей, строй рыцарей сломался. Никита понимал, что только это спасло полк от полного разгрома, ни преимущество позиции, ни превосходство в численности не остановили немцев. Порядок и класс, русским до них было еще далеко. Если бы первый удар удался, то за полчаса русского войска не стало. Но атака не удалась! Внешне, победа русских смотрелась убедительно. Ополчение и вспомогательные отряды рыцарского войска бежали с поля боя. Посланные им вдогонку отряды ушкуйников захватили огромное число пленных. Рыцарский обоз весь попал в плен.
Не побежали двести «рыцарей», не побежали оруженосцы и слуги. Шестьсот воинов сражались два часа, стояли твердо и не хотели отступать. Русские потеряли пятьсот всадников и тысячу ушкуйников. Потери среди «рыцарей» исчислялись десятком, но в конце боя они остались в одиночестве. Немцы сражались в окружении, один против двадцати. Русские уничтожили практически всех оруженосцев и слуг, но против рыцарей они были бессильны. До тех пор, пока рыцари не остались в одиночестве! В конце боя рыцари не побежали, они сплотили ряды, прорвали русские цепи и отступили. Достойно, практически, без потерь.
Уйти врагам Никита не позволил. В двадцатом веке честь и достоинство уступили место целесообразности и расчету. Никита приказал тяжеловооруженным всадникам отступить, в бой пошла легкая кавалерия русских. Две сотни кочевников на свежих конях ехали вслед за уставшими немцами. Они кружили, не вступая в схватку, набрасывали на отстающих арканы, валили с ног лошадей. Приказ был один — в бой не вступать, убивать рыцарей, сохранять лошадей. Дважды немцы останавливались, собирали круг для обороны. Полсотни арбалетчиков подъезжали, и в упор, с десяти метров, расстреливали рыцарей. Стоило немцам контратаковать — их растаскивали арканами поодиночке, брали в плен. Карачевские волки отрезали одинокого рыцаря от отряда, валили рыцаря с ног. Никита приказал беречь лошадей, деньги ему нужны были во вторую очередь. Два десятка кавалеристов развлекались новым оружием. Бросали шары, связанные веревкой. Ноги у лошади запутывались, и всадник падал с грохотом на землю. Невероятно дорогая рыцарская лошадь, чаще всего, была покалечена. Но таких лошадей Никита тоже брал с радостью, в расчете на их потомство. К вечеру практически все рыцари были убиты, лишь два десятка оказались в плену. Они проклинали трусливых ополченцев, и оплакивали судьбу своих оруженосцев.
Никита прошелся по территории всего ливонского ордена. Глупость людей поражала его воображение. Сначала население бежало от разведотрядов Олега в крепости. Затем приходил сам Никита со своей армией, делал пару залпов из пращеметов, и переполненная крепость сдавалась. Купленные «беженцы» шли впереди его армии, и распространяли жуткие слухи о жестокости карачевских волков: «те крепости, что не сдаются, они сжигают полностью, вместе с людьми». Никита ввел право превентивного выкупа. Им воспользовались многие богатые люди. За десять серебряных гривен можно было купить жетон свободы. С таким жетоном не брали в плен. Деньги и драгоценности приходилось отдавать, но часто целые семьи с жетонами пробирались сквозь армейские заставы в Ригу. Были, конечно, злоупотребления. Один богатый купец, понимая, что деньги, после взятия крепости, у него отберут, давал всем в долг по десять гривен, с возвратом в Риге всего трех гривен. Никита был очень доволен нововведением. Отводить караваны пленных в Полоцк было обременительно. Он предпочитал отвозить добычу и гнать скот, а не людей. Но рабов было больше, чем коров. В Полоцке начинались неприятности с князем. Нечестный и жадный он никогда не перегибал палку во взаиморасчетах. Шел на любые хитрости, давал взятки оценщикам, но буквы договора придерживался строго. Князь считал что, сколько бы он не нанял дружинников, карачевские волки, при необходимости, возьмут Полоцк и заставят выполнять договор силой. Попросту разграбят город.
Под Ригой Никита увиделся с Олегом. Тот привез два мешка золотых от датчан.
— Скоро вся Прибалтика станет колонией Дании, — обрадовал Олег Никиту.
— Что в этом хорошего?
— Для нас — два мешка золота. Для Новгорода неприятности, крах Ганзы.
