– Спасибо, – сказала мать Кэрол. – Хоть вы мне скажите, что удалось узнать по делу моей дочери.
– Ведется следствие.
– Другими словами, мне ни к чему это дерьмо, так ведь. У меня дочь пропала.
– Миссис Крэнмор, мы делаем все, что можем…
– Наша песня хороша, начинай сначала. Сколько можно? Последние двадцать четыре часа я слышу от вас одно и то же: все работают не покладая рук, ищут зацепки и дальше в том же духе. Я ответила на все ваши вопросы, теперь вы извольте сделать то же самое. Только не начинайте снова рассказывать мне о той женщине, что нашли у меня под домом.
– Вы бы лучше поговорили с детективом Банвилем…
– А если моя дочь уже мертва? Хотя бы
Голос Дианы Крэнмор предательски дрогнул. Она прижала фотографию дочери к груди.
– Я прекрасно понимаю, каково вам сейчас, – сказала Дарби.
– Скажите, у вас есть дети?
– Нет.
– Тогда какого черта вы стоите здесь и изображаете сочувствие? Что вы можете понимать?
– Наверное, вы правы, – сказала Дарби. – Ровным счетом ничего.
– Когда у тебя появляются дети, то любовь к ним… Их любишь не просто всем сердцем, одно только сердце неспособно так любить. Это как взрыв чувств внутри. Вот на что это похоже. А когда им что-то угрожает и ты не можешь их защитить, это в сто раз хуже, это просто невыносимо. Только вам не дано этого понять. Для вас, копов, это всего лишь работа. Когда вы найдете ее тело, то просто разведете руками: «Ничего не поделаешь… Такова жизнь, не она первая, не она последняя». И разойдетесь по домам.
Дарби почувствовала, как ее бросило в жар. Она не знала, что сказать, но что-то сказать было просто необходимо.
– Мне очень жаль.
Но мать Кэрол этого не услышала. Она уже развернулась и зашагала в сторону дома.
Глава 18
Когда Дарби вошла в кухню, сиделка Шейлы, Тина, расставляла тарелки с едой на подносе.
– Ну, как она?
– У нее был хороший день. Ей позвонила куча друзей, чтобы сказать, что вас показывают по телевизору. Кстати, я тоже вас видела. Было очень смело с вашей стороны пойти в тот чулан.
Дарби вдруг вспомнила день, когда мать рассказала о диагнозе, который поставили ей врачи. И какими сильными были ее руки, не давшие Дарби упасть под грузом навалившегося несчастья.
Врач обнаружил родинку во время очередного медосмотра. Бостонский хирург вырезал значительный участок кожи на руке и большую часть лимфоузлов, на которые распространился рак кожи. Но не смог добраться до меланомы, засевшей в легких.
Шейла отказалась от химиотерапии, так как знала, что это не поможет. Два экспериментальных курса лечения не дали результата. Теперь она не жила, а доживала.
Дарби бросила рюкзак на кухонный стул. У черного входа стояли две картонные коробки с аккуратно сложенной одеждой. Дарби наткнулась взглядом на розовый кашемировый свитер. Этот свитер она подарила матери на прошлое Рождество.
Дарби вытащила свитер. И у нее перед глазами снова всплыла картинка из прошлого: мать перед шкафом Бит Рэда. Прошел месяц, как его похоронили. Шейла со слезами на глазах коснулась одной из его фланелевых рубашек и тут же отдернула руку, будто обожглась.
– Ваша мать собрала кое-какие вещи. Она просила отвезти их в Св. Стивене для благотворительного фонда.
Дарби кивнула. Она понимала, что так мать старается отвлечься от свалившейся на нее беды и не думать о том, что ждет ее в скором будущем.
– Я сама все это отвезу, – решила Дарби.
– Вы уверены? А то ведь мне совсем нетрудно.
– Я заеду в Св. Стивене завтра перед работой.
– Прежде чем отдавать вещи, я решила проверить карманы – не осталось ли там чего. И вот что я нашла.
Сиделка протянула Дарби фотографию бледной веснушчатой женщины со светлыми волосами и пронзительными голубыми глазами, сделанную на пикнике.
Дарби понятия не имела, кто бы это мог быть. Она положила фотографию на поднос с едой.
– Спасибо, Тина.
Шейла, закутавшись в одеяло, сидела на кровати и читала новый мистический рассказ Джон Конноли. Дарби была рада, что в комнате полумрак: в приглушенном свете двух ламп лицо матери выглядело не таким изможденным, болезненным.
Дарби осторожно поставила поднос ей на колени, стараясь не задеть капельницу, из которой в организм поступал морфий.
– Мне сказали, сегодня у тебя был хороший день.
Шейла взяла с подноса фотографию.
– Где ты это взяла?
– Тина нашла снимок в заднем кармане джинсов, которые ты жертвуешь в фонд. Чья это фотография?
– Это дочь Синди Гринлиф, Регина, – сказала Шейла. – В детстве вы с Региной играли в одной песочнице. Они переехали в Миннесоту, когда тебе исполнилось пять. Каждое Рождество Синди присылает мне открытки и вкладывает в них фотографии Регины.
Она отправила фотографию в мусорную корзину и окинула взглядом стену за телевизором.
Уже будучи больной, Шейла забрала все фотографии сверху, повытаскивала половину из фотоальбомов и повесила каждую в рамочке на стену, чтобы можно было рассматривать их, лежа в постели.
Глядя на эти снимки, Дарби снова вспомнила выставку фотографий Кэрол. В памяти всплыли слова Дианы Крэнмор о любви к детям, которая выплескивается через край. Она говорила об этой любви как о всепоглощающем и всеобъемлющем чувстве. Которое, пока ты жив, будет сопровождать тебя везде.
– Женщина, которую ты нашла под верандой, напоминает узницу концлагеря, – сказала Шейла.
– Ты ее вблизи не видела! У нее все тело в шрамах, порезах и язвах.
– Что с ней случилось?
– Понятия не имею. Мы даже не знаем, кто она и откуда. Сейчас она в «Масс Дженерал». Врачи не перестают колоть ей успокоительное.
– Ты узнавала, как она?
– У нее сепсис. – Дарби рассказала матери о беседе с лечащим врачом Джейн Доу и о случившемся в госпитале.
– При сепсисе шансы выжить целиком зависят от общего состояния больного, от того, насколько эффективно действуют антибиотики и в каком состоянии иммунная система, – сказала Шейла. – Учитывая, что у этой вашей Джейн Доу пониженное кровяное давление и некоторые органы начинают отказывать, можно констатировать септический шок. Врач в этой ситуации находится в довольно стесненных условиях, так как вынужден бороться с сепсисом и в то же время постоянно колоть успокоительное.
– То есть ситуация практически безнадежна?
– Боюсь, что да.
– Я молю Бога, чтобы она наконец пришла в себя. Ей может быть известно, где сейчас держат последнюю пропавшую девушку, Кэрол Крэнмор.
– Я помню, в новостях об этом говорили. Есть какие-нибудь зацепки?
– С этим пока негусто. Очень надеюсь, что в скором времени удастся что-нибудь найти.
Надеюсь… Надежда… Это все, что оставалось Дарби. Ее нервы превратились в одну большую незаживающую рану, которая саднила при каждом прикосновении.
Она села в старое отцовское кресло. Его специально принесли сверху и поставили возле кровати, чтобы
