Энни подвезла своего мужа к зданию городского совета; впервые за этот день они остались одни.
— Почему бы нам не поехать домой? — спросил Флетчер.
— Наверно, все кандидаты чувствуют это перед подсчётом голосов.
— Знаешь, Энни, мы ведь с тобой не обсудили, что я буду делать, если проиграю.
— Я всегда полагала, что ты пойдёшь работать в какую-нибудь юридическую фирму. К тебе ведь столько фирм стучится в дверь. Например, говорят, что фирме «Симпкинс и Уэлланд» нужен юрист, специализирующийся на уголовных делах.
— Да, и они даже предложили мне партнёрство, но, по правде говоря, меня больше всего интересует политическая деятельность. Политика увлекает меня даже больше, чем твоего отца.
— Это невозможно, — сказала Энни. — Кстати, он сказал, что мы можем припарковаться на его месте.
— Никоим образом, — возразил Флетчер. — На этом месте может парковаться только сенатор. Нет, давай припаркуемся на какой-нибудь боковой улице.
Флетчер взглянул в окно и увидел, что по ступеням к городскому совету поднимаются десятки людей.
— Куда они идут? — спросила Энни. — Неужели все они — родственники миссис Хантер?
— Нет, конечно, нет, — засмеялся Флетчер. — Но публике разрешено смотреть с галереи, как производится подсчёт голосов. Это — старая хартфордская традиция.
Энни наконец нашла место для стоянки неподалёку от городского совета.
Флетчер и Энни, держась за руки, стали подниматься по ступеням в городской совет. Он много раз видел, как политики и их жёны держатся за руки в день выборов, и ему всегда было интересно, делают ли они это только для фотографов. Он сжал руку Энни, стараясь выглядеть спокойным.
— Вы чувствуете уверенность в победе, мистер Давенпорт? — спросил местный репортёр, сунув ему под нос микрофон.
— Нет, — честно ответил Флетчер. — Я чертовски нервничаю.
— Думаете ли вы, что вы побили миссис Хантер? — продолжал репортёр.
— Я буду рад ответить вам на этот вопрос через несколько часов.
— Вы считаете, что это была честная борьба?
— Об этом вы можете судить лучше меня, — сказал Флетчер.
Когда он и Энни вошли в здание, их встретили аплодисментами. Первым, кого он увидел, был Гарри. У него был задумчивый вид.
Актовый зал выглядел совсем иначе, чем в день дебатов. Ряды стульев убрали, и в центре зала подковой стояли столы. В центре подковы стоял мистер Кук, который контролировал семь предыдущих выборов. Нынешние выборы были для него последними — в конце года он уходил на пенсию.
Один из его служащих проверял чёрные урны, стоявшие рядами с внутренней стороны подковы. Вчера на совещании мистер Кук ясно дал понять, что подсчёт голосов начнётся, только когда из избирательных участков доставят все сорок четыре урны и будет установлена их подлинность. Обычно эта процедура занимала около часа.
Снова раздались аплодисменты: в зал вошла Барбара Хантер. Она помахала рукой своим сторонникам на галерее.
Когда была проверена подлинность всех сорока четырёх урн, их распечатали и бюллетени высыпали на столы. Начался подсчёт. Каждая группа счётчиков состояла из одного демократа, одного республиканца и одного нейтрального наблюдателя.
Мистер Кук попросил своих служащих подсчитать бюллетени и разложить их стопками по сто. Бюллетени из каждой урны надлежало разделить на три стопки: стопка республиканских бюллетеней, стопка демократических бюллетеней и стопка бюллетеней сомнительного свойства. В большинстве избирательных округов страны подсчёт производился машинами, но не в Хартфорде, хотя все знали, что, как только мистер Кук уйдёт на пенсию, положение изменится.
Мистер Кук расхаживал по залу, наблюдая, как растут разные стопки бюллетеней.
— Здесь важна роль наблюдателя, — объяснил Гарри Флетчеру. — Он должен следить, чтобы ни один бюллетень не был засчитан дважды или вовсе не засчитан.
Флетчер кивнул и продолжал бродить по залу, следя, как растёт то одна, то другая стопка и, соответственно, то обнадёживаясь, то отчаиваясь, пока Джимми не объяснил ему, что урны доставлены из разных округов, и нельзя точно знать, какая урна прибыла из оплота демократов, а какая — из оплота республиканцев.
— Что будет дальше? — спросил Флетчер у Джимми.
— Артур Кук сложит все бюллетени и объявит, сколько избирателей проголосовало и какой это процент электората.
Флетчер взглянул на часы — было начало двенадцатого; на экране телевизора Джимми Картер беседовал со своим братом Билли. Первые опросы общественного мнения показали, что впервые за последние восемь лет демократы вернулись в Белый дом. Интересно, попадёт ли он впервые в Сенат штата?
Флетчер устремил всё своё внимание на мистера Кука, который не торопился исполнять свои официальные обязанности. Собрав все стопки, он зафиксировал цифры на калькуляторе, который был его единственной уступкой техническому прогрессу XX века. Он нажал несколько кнопок и аккуратно записал две цифры на листе бумаги. Затем он взошёл на сцену, постучал по микрофону и в наступившей тишине сказал:
— Число людей, проголосовавших на выборах в Сенат штата, — сорок две тысячи четыреста двадцать девять, — следовательно, явка избирателей составила пятьдесят два и девять десятых процента.
Мистер Кук сошёл со сцены, больше ничего не сказав. Его служащие приступили к подсчёту стопок по сто бюллетеней, и мистер Кук снова поднялся на сцену лишь через сорок две минуты. На этот раз ему не пришлось стучать по микрофону: и без того в зале установилась мёртвая тишина.
— Я должен вам сообщить, — сказал мистер Кук, — что имеется семьдесят семь спорных бюллетеней, и я приглашаю обоих кандидатов подойти ко мне в центр зала, чтобы решить, какие бюллетени — действительные, а какие — нет.
Гарри подбежал к Флетчеру и схватил его за лацкан пиджака, прежде чем тот подошёл к мистеру Куку.
— Это значит, что кто бы из вас ни лидировал, он лидирует меньше, чем на семьдесят семь голосов, иначе Кук не затеял бы эту канитель с запрашиванием вашего мнения. Так что вы должны выбрать кого- нибудь, кто за вас проверил бы эти сомнительные бюллетени.
— Это — нетрудный выбор, — ответил Флетчер. — Я выбираю вас.
— Нет, — отказался Гарри, — потому что это насторожит миссис Хантер. Вам нужно выбрать человека, который, по её мнению, неопытен и не будет ей угрожать.
— Как насчёт Джимми?
— Хорошая идея: она подумает, что сможет его перехитрить.
— Нет, ни за что, — сказал подошедший к ним Джимми.
— Так нужно, — настаивал Гарри.
— Почему? — спросил Джимми.
— Я подозреваю, что следить нужно за Куком, а не за Барбарой Хантер.
— Но он не сможет ничего сделать, когда у него за спиной стоят четыре человека, — возразил Джимми. — Не говоря уже о людях на галерее.
— Он и не попытается ничего сделать, — ответил Гарри. — Он — один из самых педантичных служащих, с какими я имел дело, но он не выносит миссис Хантер.
— Почему? — спросил Флетчер.
— С тех пор как началась кампания, она звонила ему каждый день и запрашивала статистику обо всём — от больниц до мнений юристов о разрешениях на строительство, так что он едва ли хочет, чтобы она стала сенатором. У него и так дел по горло, а Барбара Хантер будет ему надоедать каждую минуту.
— Но вы сказали, что он не попытается ничего сделать.
