начинала ощущать силу и уверенность, исходящие от молодой княгини, и это очень успокаивало…
Когда Кримхильда заняла место справа, София устроилась рядом. Внутри мобиль оказался гораздо меньше кареты. И здесь не было ни кучера, ни слуг — только две женщины; больше места ни для кого бы не хватило. Слева, прямо перед креслом, где сидела София, располагались какие-то кнопки и прочие приспособления, назначение которых Кримхильде не было понятно; а прямо из передней стенки, как раз меж кнопок, вырастал небольшой черный стержень с венчающей его фигурной перекладиной. София положила руки на края этой перекладины и вдавила нечто большими пальцами обеих рук. Кнопки зажглись, превратившись в разноцветные лампочки, затем послышалось тихое жужжание.
— Эта машина поедет, если только за рулем буду я, — пояснила София. — Она имеет встроенный дактилоскоп.
— Ясно, — выдавила из себя принцесса, чтобы хоть что-то сказать.
Безо всякого усилия мобиль сдвинулся с места и мягко покатил к воротам. Челядинцы уже открывали их.
— Мы едем! — в радостном изумлении воскликнула Кримхильда.
— Еще бы нам не ехать! — усмехнулась София. — Пока сияет над нашей страной Божественный Эфир, мы, аморийцы, будем ездить, летать, плавать куда и когда захотим! Ну разумеется, если не забудем, как надлежит правильно распоряжаться священной силой.
Чтобы пылевые выбросы гигантского города не повредили дорогие наряды и макияж, София Юстина единственным нажатием какого-то рычага облекла кабину мобиля герметичным стеклянным навесом.
Они выехали из квартала древних дворцов, пересекли проспект Береники и Палатинский проспект. Никуда не сворачивая, мобиль мягко катился по гладкому бетону Княжеской улицы. Как и все улицы в Темисии, Княжеская была строго ориентирована по сторонам света, она шла от северной окраины космополиса до Старой Набережной озера Феб.
Мобиль двигался медленнее конного экипажа: София предоставляла гостье возможность сполна насладиться созерцанием подпирающей небо громады Большого Императорского дворца. Был ясный полдень; хрустальная статуя Двенадцатиликого Бога на вершине Палатиума слепила глаза принцессе Кримхильде.
Официальная резиденция бога-императора Амории представляла собой правильный квадрат со стороной в одну герму. Внешние стены сложены из огромных блоков желтого песчаника, тщательно отесанных и добротно пригнанных друг к другу. Высота наружной стены составляла десять, а ширина — пять мер. Она увенчана треугольными зубцами.
Комплекс дворца имеет четыре входа, ориентированные по сторонам света. По периметру стены стоят пилоны — возвышающиеся над соседними постройками привратные башни с наклонными стенами, так что внешне пилон напоминает урезанную пирамиду. Всего пилонов двенадцать: четыре угловых и восемь привратных. Каждый пилон носит название бога-аватара, начиная с Феникса и заканчивая Симплициссимусом. Высота углового пилона — двадцать мер, привратного — тридцать. Главные врата — Северные, выходящие на Площадь Двенадцатиликого Бога, или Палатинскую; они расположены между пилонами Сфинкса и Химеры. Парные привратные пилоны соединены надвратными галереями; кроме того, галерея Северных врат имеет балкон ('Императорский'), с которого август принимает парады и обращается к своему народу.
Перед каждым привратным пилоном возвышается четырехгранный гранитный обелиск ('игла') высотой 25 метров. На обелиске высечен текст Завещания Фортуната, этого своеобразного гибрида Конституции Империи и Священного Писания аватарианской веры.
Собственно Большой Императорский дворец стоит на Палатинском холме, — отчего дворец иногда называют Палатинским, — так что внешние стены почти не загораживают обзора, и представляет из себя грандиозную шестиступенчатую пирамиду высотой двести десять мер. Чтобы создать впечатление еще большей высоты и внушительности, колоссальные ярусы-террасы наклонены вовнутрь, как у пилонов, а трапециевидные окна покрыты черным лаком.
Высота ярусов-террас нарастает от десяти мер на первом до двадцати мер на втором, тридцати — на третьем, сорока — на четвертом, пятидесяти — на пятом и шестидесяти мер на шестом. Каждый ярус, согласно замыслу древних строителей, символизирует определенный уровень иерархии аморийского общества. Так, первый ярус обозначает народ, то есть плебеев, простолюдинов: рыбаков, крестьян, пастухов, свободных мастеров, наемных служащих; второй — солдат, милисов и прочих стражей безопасности государства, надзирающих за народом; третий ярус — нобилей (патрисов), чиновников, магнатов, офицеров армии, иереев; четвертый — кураторов Орденов аватарианского Содружества, крупных чиновников, архонтов и экзархов, министров, плебейских делегатов, князей и военачальников; пятый — членов Дома Фортунатов, Высокой Консистории и Святой Курии; наконец, шестой, самый верхний, ярус символизирует земного бога, императора-августа…
Увлеченная созерцанием величественной Пирамиды, принцесса Кримхильда не заметила, как мобиль выехал на Старую Набережную. Она опомнилась лишь тогда, когда поняла, что София Юстина правит свою машину прямо к воде!
— Доверьтесь мне, моя дорогая, — с улыбкой молвила княгиня, предвосхищая все вопросы, — и ничего не бойтесь!
С замиранием сердца Кримхильда следила, как приближается озеро, кажущееся океаном. Аморийская столица стояла на северном берегу озера Феб. Как и большинство внутренних озер и рек Амории, оно образовалось без малого восемнадцать столетий тому назад по воле богов-аватаров. Озеро Феб было самым большим в Империи, оно продолговатой каплей тянулось с севера на юг на добрые четыреста герм, вплоть до границы центральной провинции Эридея с мрачной Стимфалией. Феб питала полноводная река Пифия, названная так по городу Пифону, столице Стимфалии, где в скалистых ущельях начиналась эта река.
Прокатившись по специально установленному пирсу, мобиль съехал в воду.
— Это амфибия, — пояснила София Юстина. — Мне показалось, что вы не будете против небольшой экскурсии по озеру, дорогая.
Кримхильда кивнула. Мобиль двигался по воде, стремительно набирая скорость. Обернувшись назад, принцесса увидела небольшой пропеллер — он и приводил в движение машину. У берега плавали прогулочные скедии; амфибий, подобных мобилю Софии, не было видно. Люди на скедиях приветствовали 'корабль' княгини улыбками и разноцветными флажками; некоторые провожали его завистливыми взглядами, из чего Кримхильда заключила, что любезная хозяйка, как видно, оказала ей, дочери северного варвара, честь, которой лишены все эти знатные патрисы. Это было более чем приятно.
— Мы проплывем мимо острова Сафайрос, — сказала София. — Не пропустите это зрелище! Клянусь вам, дорогая, всякий, видевший Сапфировый дворец хотя бы однажды в жизни, умирает счастливейшим человеком!
…Дивный остров приближался, точно вырастая из блистающей дымки. Восхищенному взору Кримхильды представали постройки самой причудливой архитектуры. Буйство фантазии зодчих казалось безграничным! Здесь были и 'крепостные стены', и горки, и террасы, спускающиеся к самой воде, и зиккураты, плавно перетекающие в пляжи, и колоннады с атлантами и кариатидами, и стрельчатые башни, вздымающиеся к небесам, и павильоны в форме раковин, цветов, мифологических существ, и фонтаны, и многое, многое другое…
Приняв на себя роль всезнающего гида, София Юстина говорила:
— Снаружи все постройки Сафайроса облицованы горным хрусталем и драгоценными минералами. Это создает восхитительное ощущение иллюзорности дворца. Как видите, самоцветы тут повсюду: они украшают стены и портики, колонны и галереи, купола и статуи, они устилают дорожки и расцвечивают парапеты. Это адамасы, рубины, смарагды, жемчуга, опалы, жадеиты, аквамарины, топазы, турмалины, гиацинты, бериллы, бирюза, аметисты, пиропы, лунные и солнечные камни, лазуриты, нефриты, малахиты, янтарь, агаты, ониксы, обсидианы, гагаты… Но больше всего сапфиров — от благородных синих до голубых, зеленых, фиолетовых, оранжевых. Для Сафайроса подбирались лучшие камни, самые крупные и чистые… Благодаря умело подобранным сочетаниям хрусталя и самоцветов днем и ночью Сапфировый дворец окружен ореолом из светящегося воздуха; от игры красок захватывает дух. Сияние Сафайроса заметно из любого конца Темисии и даже из далеких предместий столицы. Аморийцы считают Сапфировый дворец единственным рукотворным чудом света, которое невозможно повторить. Про него говорят: 'Сложи все
