Присутствующие слушали гимн стоя; следуя протоколу, поднялись и галлы — только герцог Крун по- прежнему стоял на коленях у трона Божественного императора. Когда же стихла музыка и умолкли песнопения, Виктор V сказал:
— Императорским эдиктом ты, сын мой, утверждаешься в качестве архонта, герцога нарбоннских галлов, и с сего дня обретаешь все права, причитающиеся архонту, в том числе право самостоятельного, в пределах нашего закона, управления вверенной тебе провинцией и право именоваться 'Его Светлостью' с написанием указанного обращения прежде твоего титула и имени.
Слова августа означали, что отныне герцог Нарбоннский становился в аморийской иерархии вровень с наместниками имперских провинций и такими важными вассалами Империи, как тевтонский король или великий негус Батуту, то есть выше императорских экзархов и удельных князей, но ниже членов Дома Фортунатов и Высокой Консистории…
Виктор V продолжал:
— А теперь, сын мой, встань с колен и прими от нас знаки твоей власти как нашего федерата.
— Повинуюсь, Божественный, — ответил Крун.
Не поднимаясь с колен, он спустился к подножию тронной лестницы, затем наконец встал. В этот момент к нему приблизился князь и сенатор Тит Юстин, первый министр Империи, носящий высший цивильный чин консула. Главу правительства сопровождали трое слуг, каждый из них удерживал на вытянутых руках по золотому подносу. Первый министр поклонился августу, но не так, как Крун, а всего лишь приложив правую руку к груди и склонив голову. Подойдя к Круну, Тит Юстин приветствовал его легким кивком головы — Круну пришлось поклониться основательнее — и объявил:
— Первым символом власти федерата с давних времен являются багряные сапоги. Наденьте же их, ваша светлость, дабы утвердить власть Божественного императора там, где будут ступать эти сапоги.
Первый министр сделал знак слуге, державшем на подносе сапоги. Тот со сноровкой принялся за дело, и не прошло и трех минут, как герцог Крун был обут в багряные сапоги. Исполнив свою работу, слуга подхватил сапоги, в которых Крун явился сюда, а также свой поднос, и встал за спиной первого министра.
— Вторым символом власти федерата служит пурпурная тога, — сказал далее Тит Юстин. — Облеченный в нее, вы, ваша светлость, будете властвовать над подданными Божественного императора в Нарбоннской Галлии.
Другой слуга, не менее сноровистый и, наверное, более искусный, чем первый, облек герцога Круна в пурпурную тогу, обвязав ее прямо поверх бархатного упелянда.
— Наконец, — возгласил Тит Юстин, — вы, ваша светлость, получаете от Божественного императора вот этот жезл из слоновой кости с вырезанным на нем вашим именем; чистейший белый цвет этого жезла, цвет всемогущего Творца-Пантократора, символизирует правосудие и справедливость верховной власти Божественного императора во вверенной вашему служению провинции.
С этими словами первый министр взял жезл из слоновой кости с третьего подноса и протянул его нарбоннскому герцогу. И Крун принял жезл в свою длань. Далее они — новый вассал-федерат Империи в изящных багряных сапогах поверх традиционных галльских широких штанов, роскошной пурпурной тоге поверх коричневого упелянда, с миниатюрным жезлом из слоновой кости в сильных мозолистых пальцах, и первый министр Империи в переливающемся, подобно перламутру, белом калазирисе с белым клафтом, с бриллиантовой двенадцатилучевой звездой на шее, символом консульского достоинства, — вместе, но по- разному, поклонились хрустальному трону.
Голова в маске Дракона царственно кивнула им, показывая, что бог доволен.
— Да здравствует и да живет вечно Виктор Пятый Фортунат, Богами Избранный Август Аморийцев, — разнесся по чертогу подзабытый уже неживой голос, и эхом ему все присутствующие, преклонив голову, повторили эти слова сокращенного императорского титула.
— Да здравствует и да живет вечно…
— Будь ты проклят… — прошептал молодой Варг, не сводя глаз с незнакомого ему человека в багряных сапогах, пурпурной тоге и с жезлом из слоновой кости.
Когда головы присутствующих возвратились в исходное положение, стало ясно, что ни Божественного императора, ни хрустального трона больше нет в Зале, а там, где они только что пребывали, клубится густой лазоревый туман.
Сенатор Корнелий Марцеллин снова оказался подле княгини Софии Юстины и шепнул ей на ухо, на этот раз не по-латыни, а на патрисианском сиа, языке нобилей, изобретенном семнадцать с лишним столетий тому назад дочерью Фортуната Гермионой:
— Вы это видели, дражайшая племянница?
— Видела — что?
Князь Корнелий едва заметно стрельнул глазами в сторону Варга. София проследила его взгляд и заметила:
— Вы могли бы выразиться яснее, дорогой дядя.
— Куда уж яснее, Софи, — с печалью в голосе отозвался сенатор. — Я хочу сказать, вслед за Горацием Флакком: 'Quem tu, Romane, caveto![7]'.
Она ничего не ответила ему; то, о чем он ее предупреждал, София Юстина видела и понимала сама. Внимательный взгляд огромных черных глаз покинул молодого Варга и переместился на его старшую сестру, принцессу Кримхильду.
Глава вторая,
в которой недавние противники Империи обретают себе небесных покровителей и пытаются понять, что творят
Следующий после принесения Круном Нарбоннским вассальной клятвы день знаменовался для вновь обретенных почитателей Учения Аватаров событием, которое аморийцы привыкли называть 'вторым рождением человека': в этот день герцог Крун и его спутники совершили Выбор.
Церемония определения бога-аватара, который будет покровительствовать правоверному аватарианину, аколиту, в течение его оставшейся жизни, прошла, как и положено, в Пантеоне — общем для всех двенадцати божественных посланцев Творца-Пантократора святилище.
Круна поставили перед своеобразным 'Колесом Фортуны'. Оно было поделено на двенадцать секторов; каждый сектор отмечался абрисом одного из богов-аватаров. Иерей, то есть жрец Священного Содружества, облаченный в синюю ризу и светло-зеленую головную повязку, инфулу, — такое ритуальное одеяние свидетельствовало, что этот иерей является столичным викарием Ордена Химеры, — так вот, викарий провозгласил начало Выбора для Круна и раскрутил колесо. Оно крутилось долго, словно Младшим Богам требовалось время, чтобы договориться меж собой, кому из них принять под покровительство бывшего врага Содружества, а ныне честного неофита. Наконец 'Колесо Фортуны' остановилось, и герцог Крун увидел прямо перед собой стилизованную фигуру конечеловека.
— Выбор совершен, — монотонным голосом сообщил иерей. — Твой небесный покровитель — аватар Кентавр. Твой характер — Гармония: между силой и душой. Твоя сущность — Становление. Твой месяц — февраль. Твоя планета — Селена. Твой цвет — серебристый. Твой элемент — серебро. Твои качества — двойственность, сила, страсть, тщеславие, вспыльчивость, апломб, упорство. Профессии, к которым ты наиболее расположен, — врач, целитель, атлет…
С немалым удивлением Крун Нарбоннский слушал речь иерея; на самом деле тот просто перечислял явления и свойства, которым, по канонам Учения, покровительствует выпавший Круну бог-аватар.
— …Стало быть, я теперь Кентавр, — задумчиво проговорил герцог.
— Воистину, так, — кивнул викарий. — Возрадуйся, неофит: тебе выпал знак благий и благородный, сулящий много испытаний в жизни, но и великое счастье под конец ее!
