отмечено в тихом кафе.
— Дальше куда? — спросил Ник.
— В Маэстрасго, — сказал Сидней, потягивая грязновато-коричневый cortado.[45]
— И вы постараетесь вспомнить, где спрятано золото.
— Правильно, — кивнул Сидней, — только должен вам сообщить кое-что важное.
— Ну вот, — вздохнул Ленни.
— Я единственный живой человек, который его видел, но, видимо, не единственный, кто о нем слышал. В других местах о том самом золоте ходят слухи.
— Где, к примеру?
— К примеру, пять лет назад одна немецкая газета опубликовала письмо, запрашивая сведения о его местонахождении.
— Какая газета? — уточнил Ник, насыпая в чашку сахар. — Нумизматическая? Или посвященная металлодетекторам?
— Называется Spanienkreuz,[46] — объяснил Сидней. — Издается для немецких ветеранов легиона «Кондор».
Ленни свистнул и заказал еще пива.
— Это еще что такое?
— Британия, Франция и Америка не пожелали пачкать руки в испанских разборках. Рэндольф Черчилль — племянник Уинстона, ни много ни мало, — обозвал испанцев «шайками даго,[47] которые убивают друг друга». Германия и Италия были не столь разборчивыми. Муссолини жаждал победы в каком-нибудь заграничном походе для повышения своей популярности в Риме, Гитлер хотел испытать технику и людей перед нападением на Советский Союз. Испания подходила обоим. Германский контингент выступал под названием легиона «Кондор». Все это было очень давно, но хочу подчеркнуть — здесь до сих пор считается недавней историей. Гражданская война далеко не забыта. — Он ткнул пальцем в бармена, небритого мужчину возраста Ленни. — Спросите у него о легионе «Кондор». Он расскажет. Спросите о любом из десятков отдельных отрядов, которые здесь сражались семьдесят лет назад, — их каждый знает. Вполне возможно, что этот самый бар связан с какой-нибудь политической организацией. Разглядите граффити на улицах — это не детские каракули, как в Норвиче, а политика.
— Значит, Гражданская война долго еще не забудется, — заключил Ник. — Что из этого?
— То, что память свежа. В Маэстрасго придется держаться с большой осторожностью.
— То есть как? — встрепенулся Ленни.
— Держать рот на замке и поглядывать через плечо, мистер Ноулс. Я нисколько не сомневаюсь, что история с золотом остается в тех местах ходячей разменной монетой, порождая разнообразные гипотезы местных жителей. Район всегда был малонаселенным, и теперь иностранцы бросаются в глаза, как прежде. Чтобы отвести подозрения, я придумал, по-моему, неплохую легенду.
Ленни задержал дыхание и рыгнул.
— Ну?
— Ищем окаменелости. — Он посмотрел на членов команды, а те на него.
— То есть как?
Сидней задумался, не потешается ли над ним Ленни. Посмотрел на него, понял, что не потешается.
— То есть ищем окаменелости, мистер Ноулс. Горы Маэстрасго — истинный рай для охотников за динозаврами. Трое мужчин в фургоне с инструментами для раскопок могут с таким же успехом искать бронтозавров и тираннозавров, как золото.
— Их уже по-другому зовут, — сообщил Ленни. Он смотрел фильмы на канале «Планета животных», и нередко какая-то информация застревала у него в голове. — Бронтозавр теперь называется апатозавр, а ваш тираннозавр просто чушь собачья.
— Великолепно, — провозгласил Сидней. — Еще что-нибудь знаете?
Ленни затряс головой:
— По-моему, и так впечатляет.
— Тогда еще раз повторю приказание держать рот на замке, — объявил Сидней, открыл местную рекламную газету, неуклюже провел пальцем до перечня объявлений о продаже транспортных средств и пристально вгляделся в строчки.
Ленни схватил крошечный аэрозольный баллончик.
— А это что такое?
— Спрей с феромонами, — объяснил Ник. — Неотразимо для женщин.
— Яйца укрепляет, — ухмыльнулся Ленни. — Где ты его взял?
— В инвалидной машине нашел.
Сидней поднял глаза от страницы:
— Мистер Ноулс, вы с «пежо-боксером» знакомы?
— Среди многого прочего, мистер С. «Пежо-боксер»? Какого года?
— Девяносто пятого.
— Пробег?
— Сто шестьдесят тысяч километров. Продавец просит пятьсот евро.
Ленни вздернул брови.
— С таким пробегом неплохая цена, да только все зависит от состояния.
Сидней опустил газету.
— Пойдем посмотрим? Если повезет, к обеду будем в Маэстрасго.
К востоку от Сарагосы шоссе 232 и железная дорога шли к Каталонии по южному берегу могучей реки Эбро. Через пару миль после Вирген-де-ла-Колумна находилась развилка, нижняя ветка которой сворачивала на юг к горам. Угнанный пикап остался на стоянке у супермаркета, Ник сидел теперь за рулем ржавого белого автомобиля с плохими тормозами, болтавшейся коробкой передач, потертыми сиденьями и надписью «Se vende»,[48] по-прежнему выведенной на стекле. Используя Сиднея в качестве переводчика, Ленни убедил продавца, жирного неразговорчивого мужчину в вязаной кофте и пижамных штанах, что проблема «боксера» девяностого пятого года заключается в сальниках, особенно после ста шестидесяти тысяч километров, и поэтому речь фактически идет о покупке кота в мешке. Продавец, видно стремясь вернуться к неотложному делу в спальне, согласился на четыреста евро. Сделка состоялась.
— Эти места когда-то носили название Илергетас, — сообщил Сидней. — Идеально: с севера их огораживают Пиренеи, а с юга Иберийские горы. Те и другие их орошают. Истинное сокровище пропало, потому что два идиота владельца, Индибилис и Мандоний, никак не могли определиться, на чьей они стороне. Это должно послужить вам уроком, мистер Ноулс и мистер Крик. — Он взглянул вправо на Ленни, который привалился к пассажирской дверце, затуманивая стекло храпом, сверкая слюной на небритом подбородке.
— Можно спросить? — вызвался Ник.
— Пожалуйста.
— Это самое золото принадлежало республике?
— Именно.
— И, как я понимаю, были приняты строгие меры предосторожности, чтобы транспортировка оставалась тайной. Так?
— Так. Президент Асанья и министр финансов Негрин подписали приказ о переводе резерва из Мадрида тринадцатого сентября. Через месяц распорядились отправить его в Москву по морю. На той стадии о плане было известно только Асанье, Негрину, премьер-министру Кабальеро, генералу Орлову и дяде Джо. Проделанный анализ риска сводился к сравнению между дьяволом и глубоким синим морем. Как я слышал, Негрин никогда не просил и не получал от Орлова никаких гарантий, что золото когда-нибудь будет возвращено. Больше того, Орлов исполнял строгое указание Сталина не отвечать на такие вопросы.
— Откуда вы все это знаете? Вы же были тогда поросенком.
