— К черту воду, — пропыхтел он. — У нас гости.
Кобб, согнувшийся на сиденье из ящиков с золотом, как человек с вывалившимися кишками, поднял брови.
— Кто? Сколько?
— Я насчитал девять стрелков, офицера и команду пулеметчиков.
— Они тебя видели?
Сидней отнесся к вопросу с должным презрением.
Кобб тяжело поднялся.
— Как они нас нашли, черт возьми?
— Кройца спросите, — предложил Сидней, вытаскивая свой люгер. — Спросите его про опилки.
Кройц улыбнулся и повернулся спиной к Сиднею, заталкивая в кузов ящик.
— По-моему, мальчик бредит, — сообщил он Коббу.
Майор вздернул бровь.
— Да? Ну, можно его извинить.
Кройц вытер руки о штаны.
— Понятия не имею, о чем вы оба толкуете. Можно дальше грузиться?
— Я спрашиваю тебя про опилки, — повторил Кобб с низким грозным рычанием крадущегося леопарда. — Видел, как ты швырнул эту дрянь на дорогу у контрольно-пропускного пункта, подумал, что просто случайно, по неосторожности. Потом увидел то же самое на дороге к Вилларлуэнго, и у меня возникли подозрения.
— А потом я видел, как вы сыплете в колею полные горсти при каждой остановке, — добавил Сидней.
Кройц вздохнул:
— Не будьте идиотами. Они сыплются каждый раз, когда кто-нибудь откроет дверцу. — Он пнул кузов грузовика. — Смотрите, их тут полным-полно.
— Не крути передо мной задницей, Кройц, — предупредил Кобб. — Все кончено. На кого ты работаешь?
Сидней понял, что немец собрался бежать, точно так же, как прежде видел по сжавшемуся в комок зайцу, что тот готовится к рывку.
— На кого работаешь? — вновь рявкнул Кобб.
— Какая разница? — холодно бросил Кройц.
Кобб пожал плечами:
— Может быть, для меня есть разница.
Кройц коротко и фальшиво рассмеялся:
— В данный момент я тебе нужен живой, а не мертвый. Никому из нас нет нужды здесь умирать. Сдавайтесь сейчас же, и я гарантирую, что вас не повесят.
— Вот как? — протянул Кобб. — Пользуешься влиянием?
Кройц коротко кивнул, следя глазами за медленно двигавшимся дулом 45-го калибра в руке Кобба.
— Вполне достаточным.
Кобб улыбнулся:
— Ты ведь на самом деле такой же, как мы, правда, Кройц? Официально зарегистрированный старший член хренова общества самовлюбленных ублюдков. Убейте меня, не пойму, как подобные нам вообще собираются вместе, но ты знаешь не хуже меня, что есть только один путь к спасению. Наверно, я зря потрачу время, прося тебя отозвать своих псов. Сомневаюсь, чтобы ты пользовался
Кройц покачал головой:
— Ни один человек не стоит тонны золота, а его тут семь тонн.
— Откуда ты знаешь?
— Мы знали о налете на русский дом в Валенсии.
— Кто «мы»?
— Абвер.
— Кто? — переспросил Сидней.
— Абвер, малыш, — усмехнулся Кобб. — Немецкая разведка. Наш Кройц немецкий шпион.
— Ах, сволочь! — воскликнул Сидней. — После того, что они с тобой в лагере сделали? После того, как чуть не убили? Или все это тоже вранье?
Кройц с улыбкой почесал ухо.
— Это все правда, мальчик. Просто теперь ты знаешь, почему они меня выпустили.
Кобб шумно выдохнул.
— О'кей. Конец истории. — Он поднял кольт, целясь в грудь Кройца.
Немец внезапно выскочил из кузова, легко приземлился, толкнул ногой лампу. У него была только доля секунды, чтобы погасить свет, и ему это не удалось, но он сумел воспользоваться преимуществом неожиданности. Развернулся на каблуках, проскочил мимо Сиднея, рванулся к Коббу.
Сидней упал на колени под выстрелом Кобба, пуля взвыла, срикошетив от противоположной стенки.
— Чуть в меня не попали! — завопил он.
— Заткнись, беги за ним, — выпалил американец, брызнув слюной. — Не стреляй там. Возьми. — Сидней опустил глаза на толедский кинжал, который в последний раз видел вынутым из груди девушки в Теруэле. Даже Кобб признал серьезность ситуации. — Давай, малыш, — поторопил он Сиднея. — Все висит на волоске.
Сидней схватил кинжал, проскользнул мимо грузовика. Шорох гравия выдавал Кройца, и Сидней, добежав до края травянистого уступа, сразу увидел немца в пятидесяти футах ниже, бежавшего по диагонали направо. Он спрыгнул со склона, двинулся наперехват. Кройц услышал шаги, оглянулся через плечо, споткнулся, упал на колени, шлепнув ладонями по крутой стенке. Заскользил, перевернулся, поднялся, захромал, позволив своему мрачному преследователю отыграть расстояние. Наконец повернулся с улыбкой, поднял руки, почти игриво сдаваясь.
— По-моему, пришла пора отстранить Кобба от командования, — пропыхтел он. — Верю, что могу рассчитывать на твою поддержку.
Сидней переложил в руке кинжал, готовясь нанести прямой удар.
— Заткнись, повернись, — приказал он.
Кройц отступал назад, держа перед собой руки, прикрывая локтями ребра.
— Не делай этого, Сидней, — настойчиво сказал он. — Ты никому не обязан подчиняться, точно так же, как я. Подумай секунду. Ты ранен, я нет. Могу отобрать кинжал, яйца тебе отрезать.
— Попробуй, — прошипел Сидней, делая фехтовальный выпад. Лезвие скользнуло вдоль линии жизни, на гравий плеснулась струйка крови.
Яростная атака испугала немца, он отскочил назад, прижал к груди раненую руку.
— Послушай меня, — потребовал он. — Одну минуту послушай. — Кройц метнулся влево, уклоняясь от угрожавшего лезвия.
Андалусцы научили Сиднея обращаться с ножом: постоянно двигайся вперед, маши, коли, руби, не давай врагу опомниться, дожидайся момента падения.
— Мы с тобой можем вернуться… — задыхался Кройц.
Сидней снова перехватил кинжал иначе, сделал взмах, чувствуя, как рвется мышца под сталью, распоровшей трицепс, слыша теперь запах брызнувшей из раны крови. Кройц отступал уже почти бегом, с каждым шагом уклоняясь вправо. Спрятаться было негде, он влез на валун на самом краю утеса, неожиданно превратившись в мальчишку, спасающегося от дикого зверя.
— Ты умрешь в той пещере! — крикнул он. Кровь крупными алыми каплями падала ему под ноги. — Пойдем со мной, я тебе гарантирую жизнь.
— Это тебе обещали нацисты? — спросил Сидней. — Они тебя обманули, Кройц. — Он ткнул лезвием в ляжку немца, и тот шарахнулся назад, не сводя с Сиднея взгляда, который как бы проходил сквозь него,
