устремленный на нечто более страшное и ужасное. Глаза широко открылись в шоке, на миг понимающе сверкнули, и он исчез под грохот камней.
— Господи Иисусе! — выдохнул Сидней, заглядывая за край утеса.
Кройц успел упасть на дно в ста футах ниже. Разбившееся тело на глазах у Сиднея медленно перевернулось и замерло на камнях.
Ленни проводил в Монтальбане поистине обалденный вечер. Давно заметил, что в самых убогих местах нередко имеется наилучшая выпивка, как будто отсутствие перспектив и надежд возмещается богатым выбором спиртного — за очевидным исключением Уэльса, — и бар под названием «Ке Таль» служил одним из ярчайших примеров. Единственным неудобством был Эрман, присоединившийся к нему в самом начале, обменяв монету на конверт с десятью свеженькими купюрами по сто евро и долговой распиской с обязательством выплатить остальное после открытия утром банков. Радость Ленни от чистой прибыли в целых пятнадцать сотен сразу увяла при мысли, что жирный испанец, без сомнения, повысил бы ставку, если поднажать, но и это в три раза больше, чем он рассчитывал. Он чокнулся стаканом с Эрманом, глядя поверх плеча ювелира на ладненькую рейвершу,[95] которая потягивала из баночки алкогольный напиток, стоя у телефона-автомата. Для испанцев еще слишком рано таскаться по пивным, и она была в заведении единственной девушкой, кроме барменши.
Эрман проследил за его взглядом и подмигнул.
— Может, позволите вас познакомить? — осведомился он.
Ленни облизнулся.
— Возможно, приятель.
— Только приглашаю сначала пройти вместе со мной в туалет.
Ленни пронзил его водянистым взглядом:
— Потише, Ромео.
— У меня есть чем вас порадовать.
— Это ты так считаешь, приятель. — Он кивнул на девушку в мини-юбке. — Предпочитаю дам.
Эрман ощетинился, мысленно поклявшись, что дубина еще пожалеет об оскорблении, изобразил улыбку, указал глазами на собственную ладонь.
Ленни опустил глаза и радостно их вытаращил.
— Это действительно то, что я думаю?
— То, профессор. Для вас всего пятьдесят евро.
Ленни схватил с потной ладони Эрмана прямоугольный пакетик.
— Еще есть? Давай три до кучи. — Он бросил на стойку сотенную бумажку и встал с табурета. — Очень мило, Панчо. Всегда можешь твердо рассчитывать, что любитель задрать юбку примет чуточку доброй старой дури.
Когда Ленни вернулся, чихая и моргая, словно выпущенный из загона бык, девушка сидела рядом с Эрманом.
— Профессор! — окликнул торговец. — Идите сюда, познакомьтесь с Мерседес. Я ей говорю, что вы чем-то похожи на Индиану Джонса.
— А ты на Эрнеста Джонса, — пошутил Ленни. Кокаин приятно освежил мозги. — «Эрнест Джонс» — сеть ювелирных магазинов в Англии, — пояснил он.
— Знаю, — кивнул Эрман. — Выпьете кавы?
— Это еще что такое?
— Нечто вроде шампанского.
Ленни скорчил гримасу:
— Шипучая моча. Останусь при своем светлом пиве.
Эрман махнул барменше.
— Я рассказал Мерседес о найденной вами монете.
— Там, где эта нашлась, еще целая куча, — подмигнул Ленни.
— Про клад все знают, — усмехнулась девушка. — Или думают, будто знают. — Она закинула ногу на ногу, расправила юбку над сетчатыми чулками. Ленни никак не мог не обратить внимание.
— Никакого клада нет, — объявил Эрман. — Думаете, семь тонн золота могли пролежать незамеченными все это время?
— В Маэстрасго есть клад постарше, — настаивала Мерседес. — Как насчет Эль Сида?
— Эль Сида знаете? — встрепенулся Ленни.
— Конечно, — ответила Мерседес. — Он стал легендой в наших местах.
— Ух ты, раздолбай меня в задницу! — воскликнул Ленни, тряся головой.
Испанец долго смотрел на него, а потом улыбнулся:
— Как мне нравится английский юмор! Что касается клада в горах, милый мой, это попросту слухи, и все. Конечно, может быть, кто-нибудь свистнул малую часть золотого запаса тридцать шестого года и спрятал в горах, но речь идет буквально о грошах. — Он хлебнул кавы. — Поэтому сюда то и дело являются искатели костей. — Он посмотрел на Ленни: — Где вы взяли монету, которую продали мне?
Ленни передернул плечами:
— Где взял, там уж нет.
К столику, приветствуя Эрмана и Мерседес, подошел дочерна загоревший мужчина с татуировками на руках и волосами до плеч. От него пахло лосьоном после бритья и марихуаной, серебряные браслеты на крепких запястьях зазвенели при рукопожатиях.
— Энрике Пинсада, — объявил Эрман. — Деловой партнер. — Он заговорил с вновь прибывшим по- испански, и Пинсада протянул Ленни руку.
— Желает вам приятно провести время в Монтальбане, — пояснил Эрман, пока Пинсада подтаскивал стул. — Не возражаете против его компании?
На самом деле Ленни возражал. Пинсада с хорошим ястребиным профилем истинного цыгана представлял собой нежелательного конкурента на распечатку Мерседес.
— Нисколько, — соврал он.
— Так мы говорим о монете, — продолжал Эрман. — Откуда она?
— Не скажу, — усмехнулся Ленни, потягивая пиво и чувствуя на себе взгляд Пинсады.
Эрман пожал плечами:
— Почти каждый житель нашего города носит на шее распятие из найденных в Маэстрасго монет. Покажи, Энрике. Это мой отец изготовил. Люди каждый месяц приносят ко мне в магазин найденную мелочь, но ваша в необычайно хорошем состоянии. — Он подмигнул в сторону Мерседес. — Может быть, из монеты профессора я тебе обручальное кольцо сделаю.
— Ты что, замуж выходишь? — поинтересовался Ленни. Сногсшибательная девка.
— Пока нет, — ответила она, вложив в ответ некое обещание. — Поблизости таких богачей не имеется.
— Надеется, что однажды кто-нибудь отыщет сокровище и она его первая с этим поздравит, — рассмеялся Эрман и перевел Пинсаде свое замечание.
Цыган закурил и недовольно пробурчал что-то в ответ.
— Говорит, она умрет старой девой, — объяснил Эрман. — Говорит, в горах нет никакого клада. Только дураки ищут.
— Я слышал, в старой шахте спрятаны семь тонн золота, — возразил Ленни.
Эрман вздернул брови, перевел сказанное Пинсаде, оба расхохотались.
— В сказке про золото Орлова?
— Именно. По-моему, так его звали. Какой-то русский болван на войне.
— Орлов, — кивнул Эрман. — Это миф, профессор, легенда. Сказка для легковерных. Никакого золота никогда не было.
— Я знаю человека, который его видел, — настаивал Ленни.
— Знаете или знали? — уточнил Эрман. — Любой, кто утверждает, будто видел золото, уже должен был умереть.
Мерседес подалась вперед, держа в одной руке стакан, запустив пальцы другой в вытравленные
