— Перестаньте выть! Пусть Нетола едет сегодня в острог. Сегодня же будем мы все на стоянке Сундея Тайбарея. Тогда поверит мне начальник Ивашка Карнаух. Тогда все поедем в острог — выкупать Нетолу.
Лучка передал Ивашке слова Хулейки. Шепнул при этом:
— Надо быть, замышляет недоброе что-то этот поганец! Больно уж скоро смирился... Прикажи людям быть поворотливыми, как лисица, и лютыми, как волки, коли дойдет до чего-нибудь!..
Визжавшую Нетолу крепко прикрутили веревками к санкам. Какой-то тряпицей заткнули ей рот — чтобы ее вопли не были слышны кому-нибудь из ненцев, вблизи чьих кочевий придется проезжать с Нетолой.
Увезли Нетолу — выехали и все люди Ивашки, захватив с собой самого Хулейку и всех его братьев.
Хулейко сидел на передних санях и указывал путь к стоянке Тайбарея. Ему все казалось, что олени бегут слишком медленно, потому что думал наивно:
«Придем к Сундею — он придумает, как помешать увозу девки в самый острог, как вернуть ее с пути».
Но в чум Сундея ни его, ни братьев его не пустили сразу. Связав всем им руки и привязав друг другу, их оставили под надзором одного из стрельцов, а все остальные влезли в Сундеев чум.
Чтобы увидать Хулейку, Сундей стал все отрицать:
— Врет все Хулейко! Ничего такого не говаривал я ему! Про убийство ваших людей ничего не слыхивал. Про то, что на острог нападение задумано, тоже ничего не знаю, куда ненцы ушли — тоже не знаю. Как узнаешь про птицу — куда она летит? Ненцы — те же птицы: идут на оленях, куда хотят.
Сундею пригрозили пыткой каленым железом. [- 61 -]
— Всего сожгите — ничего сказать не могу! Потому — не знаю ничего.
Для острастки прижгли легонечко кисть левой руки у Сундея. Он страшно кричал, но твердил одно:
— Ничего не знаю!..
Он понимал, что отрицанием своим он утверждает в Ивашке веру в правильность слов Хулейки.
Но где же сам Хулейко? Или Ивашка не взял его с собой? Неужели расчеты Сундея провалились? Тогда труднее будет истребить Ивашку и всех его людей.
— А если мы самого Хулейку приведем да при тебе ему спрос учиним? — спросил Лучка, когда и после прижигания раскаленным железным прутом Сундей продолжал отрицать свой разговор с Хулейкой.
— Я так думаю: не видали вы Хулейки.
— Мы не видали Хулейки?! Ну, тогда ты его сам сейчас увидишь!
Тесно было жилье у Сундея: не могло оно вместить еще пяти человек. И Ивашка приказал:
— Все мужики пусть выйдут на волю! Сам вышел первым.
— Узнаешь? — насмешливо спросил он у Сундея, показывая на связанных.
Сундей сделал вид, что испугался встречи. Сразу заговорил виноватым голосом:
— Помилуй, воевода, — нарочно, для лести пустил он это словечко, — злые духи попутали меня.
Ивашке понравилось величание воеводой. Понравилось смиренство Сундея.
— Давно бы так-то, поганец ты старый... Рассказывай ныне про все, что знаешь, про замыслы поганого твоего пода.
— Расскажу. Все расскажу! — охотно согласился Сундей и вдруг запричитал: — Ой, рука, рука... Рвет руку — не могу терпеть!
— Не впал бы — не рвало! Неча, снявши голову, по волосам плакать! — буркнул Ивашка, сердце которого все еще теплело от слова «воевода».
Сундей замахал меж тем рукой и забормотал на непонятном даже Лучке-толмачу языке.
— Что ты бубнишь, старый черт? — заорал Ивашка. — Лучка! О чем бубнит этот дьявол? [- 62 -]
Лучка смущенно покрутил головой.
А Сундей все бубнил и бубнил на языке зауральских остяков, с которыми живал и Хулейко и язык которых знал, как и Сундей. Бубнил о том, что надо попризадержать Ивашку с людьми на день, а то и поболе. За это время соберутся ненецкие воины и возьмут в кольцо Ивашку. Вместе с Ивашкой, рядом с Ивашкой поедут они к острогу и по дороге к острогу перережут всех поимщиков, кроме двух, которых силой принудят выдать их перед воротами острога за аманатов. А когда раскроют ворота острога, тогда всем ворваться в острог, дома поджечь, воеводу и стрельцов перерезать.
— Чтобы сделать так, как говорю, надо задержать Ивашку, пока песец не захохочет. Захохочет песец — то сын Ичберей весть нам подаст, что воины готовы. Тогда надо убедить Ивашку идти к острогу. А чтобы была вера словам нашим, укажем им еще на одну семью. Поможем найти эту семью, только не сразу. Сын Ичберей скажет им, чтобы ждали гостей. Они будут говорить так, как мы с тобой.
Так закончил Сундей ни для кого не понятные, кроме Хулейки, причитания об обожженной руке.
Хулейко знал теперь все, что нужно. Верил он Сундею. Одного хотел: чтобы скорее захохотал песец. Догнал бы тогда Хулейко
