Два апостола, чьи имена Лука тоже не желает называть, ответили, что этот осёл нужен их Господу.
Что вы сегодня скажете молодым бродягам, которые станут отнимать у вас побитый «жигулёнок»?
Вы спросите, зачем им эта развалюха — если осмелитесь. А они ответят вам, что хотят прокатить своего бога в столицу. Не пешком же ему ходить.
Начался триумфальный въезд в столицу. Апостолы подняли крик:
— Благословен Царь, грядущий во имя Господне!
Некоторые из фарисеев попросили Христа приструнить своих учеников. Его ответ многого стоит.
— Если они замолчат, то камни закричат.
Въезжая в столицу, он обратился к этому святому для иудеев городу.
Так вот, за что был разрушен Иерусалим! А я думал, что причиной была Иудейская война — антиримское восстание.
Христос изгнал менял из храма. «И учил каждый день в храме. И весь народ неотступно слушал его». Это я к тому, что все знали его в лицо.
Далее всё идет, как у Марка и Матфея. До тайной вечери. Тут начинаются расхождения.
«Так же и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается».
Вот оно. Ветхий Завет заключался между богом и целым народом — в торжественной обстановке на горе Синай. Посредником при этом был Моисей.
Новый Завет заключался между человеком, называвшим себя богом, и его двенадцатью учениками — в какой-то хибарке, во время пьянки. Вот и всё. Никаких скрижалей, никаких обязательств.
Странно, что только Лука знает об этом завете. Марк помалкивает, а Матфей, который вообще-то присутствовал при этом событии, ни словом о нём не упоминает.
Если Матфей этих слов не слышал, то это значит лишь одно — Лука их сочинил.
Лука не знает о попытке Иоанна и Иакова занять руководящие посты в их организации. Зато он рассказывает о споре, разгоревшемся между апостолами на тайной вечере.
«И был спор между ними, кто из них должен почитаться большим». Вот так.
Ещё одна новость. «Симон, сатана просил, чтобы сеять вас, как пшеницу, но я молился за вас». Да, все были отменно хороши.
Дальше — больше: Христос посоветовал апостолам обзавестись сумками и одеждой, но лучше всего — оружием.
«Кто имеет мешок, возьми его, а также и сумму, а у кого нет, продай одежду свою и купи меч».
Апостолы не оплошали: «у нас даже два меча!». Христос ответил: этого достаточно.
В конце концов, у человека всего лишь два уха.
После ужина все они пошли на гору Елеонскую. Песен не пели, если верить Луке. Именно на этой горе Иисус молился о чаше, которая должна была бы пролететь мимо.
Не было похода в Гефсиманский сад с тремя ближайшими учениками. Он молился, а все двенадцать уснули. Нет, не все двенадцать — Иуда уже побежал за подмогой.
Помолившись, Иисус «нашел их спящими от печали».
Так вот, почему они заснули — от печали! Вино тут ни при чём.
Арест.
«Появился народ, а впереди шел один из двенадцати, называемый Иуда».
Вот, кто шёл арестовывать Христа. Не старейшины с первосвященниками, не солдаты. Народ. Пролетариат. Иуда бросился целоваться, и народ понял, кого надо хватать.
Они его не узнали. А ведь, всего несколько часов назад «весь народ неотступно слушал Его». И уже забыл, как он выглядит.
У апостолов сон, как рукой сняло. Печаль прошла, видимо. Они взбодрились и начали задавать вопросы.
«Господи! Не ударить ли нам мечом?» Так, на всякий случай. Не дожидаясь ответа, один из них отрубил рабу первосвященника ухо.
«Тогда Иисус сказал: оставьте, довольно». И прилепил ухо обратно. Ухо срослось.
Дом первосвященника. Лука, кстати, не знает, как его зовут.
Отречения Петра.
«Прошло с час времени». Ай да Лука! У Петра был хронометр, оказывается.
И ещё — допрос проводили не ночью, а днём. И не в доме первосвященника, а в синедрионе. И спросили его:
— Ты Иисус Христос?
— Вы мне не поверите, — ответил Христос, — но если я спрошу вас, кто я такой, то вы ведь всё равно меня не отпустите, правда?
— Правда, — сказали первосвященники. — Хочешь сказать, что ты Сын Божий?
— Это вы хотите сказать.
— Ага. Ну, тогда смертная казнь.
Лука фантазирует напропалую. Но это ещё не всё.
Итак, Христа повели к Пилату. Повели его не первосвященники, а весь народ, «все множество их».
— Что стряслось? — спросил Пилат.
— Этот человек развращает нашу молодёжь, запрещает нам платить налоги, называет себя царём по имени Христос.
— Я не вижу в нем никакой вины, он просто дурачок, — отшил их Пилат.
— Нет, он виноват — возмущает весь народ в Галилее и в Иудее.
— Так он из Галилеи?
— Ну да.
— Так и ведите его к Ироду, чего вы от меня хотите?
Да, Лука хоть и приплетает своё, но в логике ему не откажешь.
Христа повели к Ироду, который как раз находился в Иерусалиме. На пасху приехал. К нему привели Христа.
«Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его».
Радостный Ирод начал расспрашивать Христа о том, о сём, но тот молчал, как партизан. Он молчал, а первосвященники распинались.
Ирод посмеялся, приказал дать Иисусу переодеться в светлые одежды, и отослал его обратно к Пилату. Скорее всего, он раскусил подмену.
«И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями».
Христа опять привели к Пилату. Прокуратор вышел на трибуну и сказал:
— Я не нахожу никакой вины в этом человеке. И мой друг Ирод не находит. Давайте я его отпущу и дело с концом.
Ещё раз — «весь народ». Кто веселился при его въезде в столицу? Кто слушал его в храме? Кто дивился и радовался и поклонялся? Народ.
А кто пришёл с кольями и мечами ловить его на Елеонскую гору, как разбойника? Кто кричал Пилату: смерть ему? Опять народ.
Что из этого следует?
А вот, что: либо речь идёт о двух разных народах, либо о двух разных людях. Я склоняюсь ко
