второму.
Повели на казнь. Крест заставили нести некоего Симона Киринеянина, «шедшего с поля».
Стоп. Разве дело происходит не на пасху? Почему этот парень шёл с поля?
«И шло за ним великое множество народа и женщин».
Женщины. «Которые рыдали и плакали о нем». Народ кричал: смерть ему; а женщины рыдали и плакали о нём.
Лука не называет имён женщин. Он их просто не знает. Зато, он знает, о чём разговаривал Иисус с двумя разбойниками, распятыми возле него.
Один разбойник обижался на то, что Христос не хочет спасти себя, а заодно и приятелей по Голгофе.
Другой разбойник просил Иисуса замолвить за него словечко на небесах. Христос гарантировал ему рай.
Умер. Иосиф из Аримафеи выпросил тело у Пилата. Кто такой этот Иосиф мы уже знаем. Примечательно, что Лука пытается придать ему некие качества, которых у него не было.
«Член совета, человек добрый и правдивый, не участвовавший в совете».
Слабая попытка. Член совета это человек, который участвует в совете. Если же он не участвует в совете, то он не член совета. Только и всего.
Обмывать пришли тоже женщины, которых Лука не называет. Гробница оказалась пустой, но вместо одного ангела они встретили двух. Тут Лука не выдерживает и рискует назвать имена женщин.
«То были Магдалина Мария, и Иоанна, и Мария, мать Иакова» — этим он окончательно всё запутывает. Немного подумав, он добавляет: «…и другие с ними». Ну, теперь куда ни шло.
Женщины помчались с новостью к апостолам. Пётр первым побежал к гробнице, увидел, что она пуста, и очень удивился. Это удивление удивительно само по себе.
«В тот же день двое из них шли в селение Эммаус». Эксклюзивное название. Первые два евангелиста о нём понятия не имеют. А жаль — именно там «двое из них» встретили воскресшего Христа.
Двое из них. Это значит — апостолы. Два апостола. Одного звали Клеоп.
Как Клеоп? Очень просто. Клеоп — и всё.
А вдруг это псевдоним одного из одиннадцати оставшихся? Или так звали того, кто заменил выбывшего по уважительной причине Иуду… Посмотрим.
Итак, они встретили Иисуса, и не узнали его. Ничего удивительного. Не узнавать Иисуса было модно в те дни. Было бы странно, если бы они его узнали.
Клеоп рассказал Христу историю о распятии. Иисус пытался им втолковать, что это он и есть. Но они ему не верили. И пошли в Эммаус, и пригласили его на ужин. С жильём проблем не было — в любом селении они знали, в какую дверь постучать.
И возлегли, и преломили с ним хлеб. И вкусили. «Тогда открылись у них глаза, и они узнали Его».
Хлебушек был что надо. Но, как только у них открылись глаза, Христос сделался невидимым, как герой Герберта Уэллса.
Лука всё время лишает своих героев возможности увидеть воскресшего Христа и сравнить его с оригиналом. Для этого ему приходится прибегать к такому вот иллюзиону.
Итак, они прозрели, увидели Иисуса, который стал невидимым. А дальше?
Кхм, не понял. А кто же тогда эти «двое из них»? Стало быть, не апостолы. А из кого это — «из них»?
В общем, «двое из них», которые не апостолы, вернулись в Иерусалим к одиннадцати апостолам и рассказывали, что «Господь истинно воскрес и явился Симону».
Так, а это что такое? Какому ещё Симону? Тому Симону, который Пётр? Значит, апостолы? А Клеоп тогда кто?
И если эти «двое из них» пришли в Иерусалим, где их ждали одиннадцать, то выходит, что их было тринадцать? А Иуда, значит, четырнадцатый.
Во время рассказа прямо к ним заявился Христос и смутил всех до безобразия.
Во-первых, он опять решил стать видимым.
Во-вторых, поскольку они его не узнавали, он отнял у них рыбу с мёдом и начал кушать. И тем самым нарушил своё же обещание на тайной вечере — не есть больше до Царства Божия.
Он вообще начал много мудрить под конец. Сказал, что явится им в Галилее, а явился Клеопу и Симону в Эммаусе.
Остальной братве он показался вообще в Иерусалиме. Начал принимать пищу, которую зарёкся есть до страшного суда.
Они все ещё не верили — тогда он заставил их трогать его за руки и ноги. Но под конец он превзошёл себя. Вывел их зачем-то до Виффании, приказал оставаться в Иерусалиме… И улетел на небо.
Иоанн.
Иоанн Богослов. Он же Иоанн Зеведеев. Он же Воанергес. Рыбак. Апостол. Был обращён Иисусом в числе первых. Его евангелие должно быть самым достоверным. Начинаем.
Очень просто, предельно понятно. Сразу видно — пишет простой человек, рыбак и сын рыбака.
Смысл, видимо, таков — сначала у бога был бог, который был у бога и был богом.
Так намного доходчивее, правда?
«Оно было вначале у Бога».
Это чтобы мы не забыли.
«Все через него начало быть. И без него ничего не начало быть, что начало быть».
А-а-а. Тогда понятно. Что ж он сразу-то не сказал?
Рыбацкий такой стиль. Всё бы ничего, но вот, если сравнить этот текст с Апокалипсисом…
Позже мы этим займёмся.
Итак, отрешимся от абстрактных построений и вычленим суть. А суть такова.
Пришёл Иоанн Креститель. И проповедовал о Свете.
Первые три евангелиста понятия не имеют о Слове и Свете. Любой из них от прочтения первого абзаца впал бы в ступор и пребывал в нём до Страшного Суда.
А Креститель, между тем, проповедовал. К нему пришли «священники и левиты» и спросили, не пророк ли он. Иоанн ответил отрицательно.
Некоторые ему верили, а некоторые не очень. Тем, которые верили, было хорошо.
«А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились».
Кхм. Это значит, что если вы уверовали, то можете смело заявлять, что ваши папа и мама не имеют к вашему рождению никакого отношения.
Странно, я надеялся, что это евангелие будет самым простым для понимания. Лука и Марк не в счёт — они слышали звон, ничего не видели и переписывали слухи.
Матфей был чиновником и крючкотвором. А вот рыбак… Он должен был бы объясняться просто и доходчиво — так я думал. Но я ошибался.
«И Слово стало плотью».
Иоанн увидел Христа и сразу начал его грузить.
«Вот агнец божий, который берет на себя грех мира».
Он даже не спрашивал его согласия, а сразу назначил козлом отпущения. Именно так. Агнец, который
