обесценены и выпуск их лимитировался только мощностью типографских машин. Фашистские власти установили принудительный курс этой простой бумажки: десять рублей за одну марку.
В первый период северокавказской операции, когда у фашистов еще жила надежда покорить Кавказ, они не могли не учитывать, что больница Красного Креста у всех на виду, что в ней лечатся не только русские, но и многие представители горских народов Кавказа. Массовые репрессии против раненых нельзя было осуществить тайно, они неизбежно получили бы широкую огласку и сорвали все пропагандистские покровы с «особого порядка».
Гестапо рассчитывало поодиночке изъять из больницы и уничтожить командиров, политработников, коммунистов. Попытки же добраться до них не дали результата, потому что работники больницы надежно скрыли их, а предателей среди медицинских работников не оказалось.
Принесла свои плоды и гибкая тактика руководителей больницы. Они демонстрировали свою полную откровенность перед оккупационными властями, лояльность к фашистскому «новому порядку» и сумели в этом убедить местное гестапо и комендатуру. Искусно играя на том, что предатели и изменники из городской управы панически боялись своих хозяев, руководители больницы не подпустили городскую управу и полицию к делам общества Красного Креста.
Во всяком случае, больница Красного Креста сделала свое благородное дело — спасла жизнь многим сотням раненых советских воинов.
В первые дни после оккупации в город с нашими войсками вошло много «крестников» больницы, которые в свое время ушли в горы и добрались либо до партизан, либо пересекли линию фронта и влились в состав действующей армии. Они разыскивали работников больницы, чтобы поблагодарить их от души.
То были радостные, незабываемые дни!
С тех пор прошло более двадцати лет. Многие сотрудники больницы Красного Креста, о которой мы рассказали, живы и сегодня.
Нет, не забыт их благородный труд, их подвиг, ибо ничто не забыто.
