— Яволь! — За громким ответом сосунок прятал страх перед скоростным русским истребителем и его скорострельными пулеметами.
Герман Вольф криво усмехнулся и отдал ручку управления от себя. «Мессершмитт-109Ф» послушно опустил нос. «Желтоносый» Bf-109F «поднырнул», перекрестье коллиматорного прицела перечеркнуло силуэт русского бомбардировщика. Палец, в который уже раз, лег на шероховатую поверхность гашетки. Сейчас…
И тут внезапно навстречу немецкому истребителю ударил яростным кинжальным огнем русский пулемет — еще и из нижней стрелковой точки! Verdammt! Опять атака сорвалась. И, судя по всему, не только у него одного.
Ведомый дал лишь одну короткую очередь и сразу же отвернул. Однако, как ни странно, веер пуль и снарядов, выпущенный «зеленым» лейтенантом, все же угодил в цель. Вспышки попаданий рассыпались по его правому крылу.
— Ведомый, это Вервольф, пристраивайся ко мне — добиваем русский бомбардировщик.
— Вас понял. Выполняю.
Под крылом промелькнула окутанная огнем и дымом линия фронта. С этим упрямым русским пора заканчивать. Топлива оставалось не так много, да и снарядный контейнер вместе с патронными лентами изрядно опустел. Так что залетать на территорию русских было ненеразумно и рискованно.
Русские тоже заметили линию фронта, да и мудрено было не заметить… Взревев двигателями, «пешка», словно норовистая лошадь, почуявшая скорую дорогу домой, рванулась вперед. Для правого мотора это напряжение стало чрезмерным. Он жалобно взвыл и окутался дымом, а винт замер, остановив свой бег.
Но «пешка» упрямо держалась в воздухе, переваливаясь с крыла на крыло. В таких случаях летчики говорят: «Долетим на самолюбии». И действительно, плоскости и фюзеляж бомбардировщика-разведчика Пе-2 были продырявлены осколками и пулями, правый двигатель горел, оставляя за собой шлейф черного дыма, а левый еле тянул, чихая и отплевываясь сизой бензиновой гарью из патрубков.
Гауптман Герман Вольф выполнил разворот и снова поймал в прицел двухмоторный русский бомбардировщик. Турельные оборонительные пулеметы молчали, видимо, и у русских тоже закончились патроны — плата за скорострельность.
Вольфу оставалось лишь нажать на гашетку — и все, русский будет гарантированно сбит. Но матерый «воздушный волк» медлил… Он привык вот так вот смотреть на самолеты — через перекрестье коллиматорного прицела. Русские дрались отважно, а их самопожертвование не поддавалось никакому рациональному объяснению. Было бы настоящим кощунством сейчас окончательно добить беззащитный и израненный бомбардировщик. На этой войне Герман Вольф видел уже слишком много гнусности. Так не будет ли настоящим благородством позволить столь доблестно сражавшимся русским выжить хотя бы сейчас?..
Герман Вольф все еще медлил…
— Герр гауптман, почему вы не стреляете? Вы что, ранены? Или боеприпасы закончились? — раздался в наушниках шлемофона голос «зеленого» лейтенанта.
Хотя почему же? Чего Вольф на него так успел въесться? Новичок все же переборол свой страх. Да ладно, зато Герман принял правильное в этой ситуации решение.
— Прекратить атаку. Уходим…
— Не понял, повторите приказание…
— Уходим, оставим этого русского в покое, он это заслужил. Выполнять!
— Есть, герр гауптман. Но я бы мог его…
— Отставить! Возвращаемся.
Гауптман Герман Вольф покачал русскому крыльями на прощание и резко отвалил в сторону.
А русский бомбардировщик потянул на одном двигателе к своим…
На земле «небесное» благородство гауптмана Германа Вольфа имело весьма серьезное для него продолжение. Через пару дней его вызвали в гестапо.
На входе в серое двухэтажное здание Герману приказали сдать личное оружие. С непроницаемым лицом летчик вытащил свой «парабеллум» из кобуры. Стальные двери открылись в полутемный коридор. Позади громыхали подкованными сапогами два шарфюрера[50]. Лестница вверх. «Хорошо, что не вниз», — подумал Герман.
Небольшой кабинет, тусклый свет в зарешеченном окне. Обстановка кабинета — спартанская. Вся мебель — казенная. В углу — железный шкаф. На стене — портрет Адольфа Гитлера, вскинувшего руку в нацистском приветствии. И яркий свет настольной лампы.
Из внутреннего двора здания слышались пулеметные очереди.
Зато штурмбаннфюрер[51], допрашивающий его, был полной противоположностью суровой обстановки этой негостеприимной комнаты. Он улыбался Герману, как старый знакомый. Сам отставил стул, приглашая его присесть, предложил кофе: «Дрянной эрзац, но все- таки…»
— Герман, — сокрушался он. — Ваше рыцарство до добра не доведет. Вы ведь герой, живая легенда, и об этом свидетельствуют награды, которые вручил лично рейхсфюрер Гиммлер. В Польше и на Западном фронте, во время наступления на Францию и Бельгию вы отлично сражались. В «Битве за Англию» также одержали несколько побед, были ранены в воздушном бою и чудом спаслись на парашюте. Многие наслышаны о вашем благородстве, но Восточный фронт — это не место, где его нужно проявлять. Что за странные слова: «…Оставим русского в покое, он ведь это заслужил…» Что вы имели в виду? — Внезапно добродушное выражение лица штурмбаннфюрера превратилось в жесткую хищную маску.
Герману Вольфу стоило большого труда сохранить спокойное и бесстрастное выражение лица.
— Господин штурмбаннфюрер, я имел в виду лишь только то, что русский и сам скоро свалится от полученных повреждений. Кроме того, горючего оставалось лишь на то, чтобы дотянуть до своего аэродрома. А патронов к пушке и пулеметам — на пару коротких очередей. Да и мой ведомый — новичок на фронте. В этом случае я счел нецелесообразным продолжать преследование над территорией, занятой войсками противника.
— Что ж, это — правда. — Офицер-эсэсовец снова сменил тон. — Ваши доводы, господин гауптман, являются вполне обоснованными. Но вы должны понимать, что русские — это не англичане и даже не французы. Русские — это «унтерменшен», недочеловеки. И ими движет примитивное желание выжить, а еще — страх перед сумасшедшим азиатом Сталиным и его красными еврейскими комиссарами. Надеюсь, мы хорошо поняли друг друга.
Улыбка эсэсовца была приветливой, но вот глаза напоминали два дульных среза винтовки — такие же черные и жуткие.
Глава 10
Воздушная дуэль
Вот уже неделю истребительная эскадрилья гауптмана Германа Вольфа вела боевые действия против авиаполка русских, оснащенных новейшими истребителями конструкции Яковлева Як-1. Впрочем, сейчас авиационный полк насчитывал всего лишь шестнадцать боеготовых машин, а в эскадрилье Германа Вольфа исправных самолетов было не более десятка.
Несколько раз немецкие и русские летчики сходились в воздухе в яростных атаках. Но баланс сил был равным. К тому же русские не летали на «свободную охоту», как это делали «эксперты» Люфтваффе, а прикрывали свои бомбардировщики и штурмовики. Поэтому были скованы в маневре и уступали в инициативе ведения боя немецким пилотам. Однако и в такой сложной для себя ситуации русские смогли вести бои практически без потерь.
В умелых руках Як-1 успешно противостоял Bf-109F, потому что в воздушном бою техническое
