не сомневался.
Только сейчас он понял, в какое дерьмо они влезли. Вдвоем с Арабом они ушли бы с девяностадевятипроцентной вероятностью. Малая группа – это не так плохо, она мобильна, маневренна, малозаметна. Но теперь... он видел, как лежал на земле и хныкал тот пацан, и знал, что переход в горах толстяк не выдержит.
Но и бросить его он не мог. Изначально группы спецназа задумывались как группы одноразового использования с основной задачей – охота за мобильными пусковыми установками ракет противника. При этом эксфильтрация, отход с вражеской территории не предусматривался, они должны были найти установку и навести по ней удар. Либо уничтожить ее – и самим погибнуть при этом. Навести удар – значит, скорее всего, это будет удар тактическим ядерным оружием, шансов уйти нет.
И даже на такие задания, пока учебные, понарошные, но все знали, что в любой момент они могут превратиться в боевые, – находилось много добровольцев.
В конце семидесятых концепцию применения войск специального назначения радикально поменяли – теперь они должны работать в глубоком тылу противника длительное время, разлагать его тыл, уничтожать объекты особой важности с помощью ранцевых ядерных и обычных фугасов, передавать разведданные, организовывать саботаж и сопротивление. В этом случае – требовались высококвалифицированные специалисты, способные выживать в тылу противника длительное время. Им следовало по возможности возвращаться назад, ибо такого специалиста готовят долго, несколько лет, и использовать его для одноразовых заданий – расточительно. Сейчас любой оперативник специальных сил, как и любой солдат- общевойсковик знали: армия сделает все, чтобы спасти вас, где бы вы ни оказались. Совершенно недопустимо оставлять врагу хотя бы одного солдата. Нельзя бросать своих – это одно из правил, выбитых на скрижалях, правил, помогающих армии существовать и выполнять боевые задачи. Этот правило распространяется не только на солдат, но и на гражданских. Любой подданный Российской империи и его самодержавного монарха вправе рассчитывать на помощь и покровительство государства и Его Величества где бы то ни было. Если, когда они сюда шли, Бес задумывался над тем, правильно ли они поступают, нарушив приказ, то теперь, когда дети были у них, он без раздумий положил бы жизнь для того, чтобы их спасти. Но он мыслил трезво и объективно, он сам в свое время видел тренировочный лагерь, сам тренировался в нем и становился свидетелем того, как его ровесники подходили и звонили в колокол, поскольку не в силах были выдержать то, что с ними происходило. Он помнил, какими они были и почему сошли с дистанции. И он видел, что один из троих спасенных ими – не пройдет, он из тех, кому нужен колокол под рукой.
Но колокола не было. И он должен пройти. И они все должны были пройти. Теперь их пятеро, и судьба каждого из них зависит от остальных. Или они все вместе пройдут – или они все вместе здесь останутся.
Еще один внедорожник выскочил слева, пулеметчик был готов, но он не ожидал увидеть в качестве цели такую же машину стражи. Пулеметчик замешкался всего на секунду, решая, стрелять или не стрелять – для Беса достаточно было и этого. Ослепительная трасса – в приборе это виделось именно так – уперлась в грудь пулеметчика, палец привычно дожал спуск, и две пули отбросили парня назад, еще несколько угодили в пулемет, выводя его из строя. Последние – сколько успел, вбил в моторный отсек, стараясь сделать невозможной погоню...
...По ночам стоянку для большегрузов охраняли несколько малишей с оружием, из племен, живущих неподалеку. Их можно было убить, но ни Араб, ни Бес не стали этого делать. Поступили иначе – резко, с сигналом, с включенными на дальний свет фарами затормозили у самых ворот. Фары должны был ослепить стражников, чьи глаза привыкли к ночи, сигнал делал обстановку еще более нервозной. Машина принадлежала стражникам, по ней нельзя было открывать огонь – малиши и не открыли. Вместо этого – двое, в том числе и их амер – вышли разобраться. Остальные – кто был на территории, кто остался у ворот, но для русских офицеров это были не противники. Афганцы совершенно не умели драться, рукопашный бой никогда не культивировался у этого свободолюбивого народа, которому никто никогда не запрещал иметь холодное и огнестрельное оружие[43]. Поэтому разобраться с афганцами для Араба и Беса не составило никакой проблемы. Первых вышедших к ним они ослепили старым дедовским способом – смесью перца и табачной пыли, которую насыпали в маленький флакончик из-под сердечных таблеток и носили всегда при себе. Пока малиши судорожно пытались прийти в себя, чихая и заливаясь слезами, оба офицера бросились к караулке, выведя из строя и повязав остальных пятерых так быстро, что никто не успел ничего сделать – ни поднять тревогу, ни выстрелить. И вернулись к первым, только что прочихавшимся...
Связанных афганцев положили под небольшим навесом, со сложенным из камней ограждением, который и служил им караулкой. На всякий случай обыскали, и все найденное оружие, огнестрельное и холодное, Араб, размахнувшись, закинул подальше за ограду. Им нужно было всего несколько минут, чтобы добраться до своей машины и уехать отсюда, а после этого все происходящее не будет иметь значения. Никакого.
– Я за машиной...
– Добро, – отозвался Араб, его уже начал потряхивать адреналиновый «отходняк» после боя. Надо было кое-что выяснить...
Араб подошел к машине, ухватил за плечо паренька, который показался ему крепче остальных. Их было двое, а пацанов трое, они не могли уследить за каждым во время перехода. Им кровь из носа нужен был хотя бы еще один помощник, хоть какой-нибудь. Тогда у них появится шанс справиться. Если их будет только двое – троих они не выведут.
– Пошли.
– А что?
– Пошли, пошли...
Парнишка на удивление легко выпрыгнул из машины. Он вообще казался дельным пацаном, возможно, он из казаков, хотя непонятно, как сюда попал. Забайкальское войско? Араб помнил, как сам был таким – это было совсем недавно.
– Из казаков? – уточник Араб, потому что это было для него важно.
– Из сибиряков.
Ответ, частично снимавший назревшие вопросы. В Сибири слабаков не было.
– Фамилия.
– А вы кто вообще?
– Кто, кто... Тебе не одна разница?
– Не одна... – парнишка прервался на пару секунд, – а я вас знаю...
– И кто же я?
– Вы водитель. Помните, вы на меня смотрели там, когда я был в клетке?
Араб помнил.
– А как меня узнал?
– Догадался. Вы ведь не водитель, так?
– Много будешь знать... Ты знаешь, где мы?
– Афганистан?
А вот этого Араб не ожидал.
– Откуда узнал?
– Этот... Витька его зовут, у него мать в какой-то конторе работает. На Восток торгует. Он язык немного понимает.
– Язык? Пушту? Или дари? – заинтересовался Араб.
– Не знаю, – мрачно ответил Вадим. – я только английский учил.
– Понятно. А как попал сюда?
Вадим на мгновение задумался, но все же решил сказать правду.
– В поход пошли. С отрядом. Приехали в Верный, оттуда электричкой... Меня послали родник найти. Там
