На лице колдуна весело выплясывали багровые отблески, и оттого скорбно сжатые губы старика выглядели неестественной грубой трещиной. Он потерял почти всё в этом безумном походе: погибла дочь, а следом хватил удар и старуху-жену. Не выдержала материнское сердце известия о том, что пережила она Гату, что даже дух девушки скитается за горами, и тело покоится в чужой земле. Теперь на колдуна разом свалились заботы по дому, бесплодные попытки исцелить жену и недовольство хана. В довершение ко всем бедам несколько дней назад сильно повредил ногу — до сих пор хромота не прошла. Не отвары не помогают, ни мази. И ведь что удивительно, споткнулся на совершенно ровном месте, когда возвращался поздним вечером из степи с травяными сборами. Видимо, тоже пришла пора готовиться к последней в жизни дороге.
Полог резко отлетел в сторону. Сквозь узкий проход молча протиснулись два воина, а за ними появился сам хан. Он убедился, что в шатре нет лишних ушей — больная старуха не в счёт — и протянул чародею амулет-указатель. В сумраке жилища камень ярко пульсировал голубым огнём.
— Что скажешь, колдун? — хан нетерпеливо поднёс амулет к самому лицу старика.
— Спящий близко, Повелитель, — глухо ответил чародей.
— Насколько близко?
— Точно не скажу… — старика встревожила настойчивость хана. — Где-то с той стороны гор или даже ближе — в горах.
Неистовый властитель наклонился и заглянул в глаза колдуну:
— Пришло время будить Спящего, — прошипел он. — Готовься!
Старик заметил, как в зрачках хана полыхнуло бешенство. Что опять задумал неистовый правитель? Неужели смерть тысяч воинов ничему его не научила? Ещё один поход в земли гауров, и от великого племени кара-маулей останутся только женщины. Да и тех очень скоро заберут чужаки — не найти в степи более терпеливых и покорных рабынь. Если, конечно, раньше здесь не появятся сами гауры. Больше колдуну нечем их остановить.
— Я не могу оставить жену, — осторожно возразил старик. — Ты же знаешь, Повелитель, что я сам должен подготовить её к встрече с духами.
— Ничего с ней не случится за несколько дней, — хан усмехнулся. — Я не собираюсь сейчас воевать.
— Но она может умереть в любой момент! Духи не простят мне…
— Духи рассердятся ещё больше, если ты не скажешь слово Пробуждения! — хан резко оборвал колдуна. — Ты никогда не найдёшь дорогу в долину предков и станешь вечным скитальцем степи. Ты этого хочешь?! Собирайся, утром мы выезжаем! За твоей старухой присмотрят.
Вождь давно покинул шатёр, а чародей кара-маулей всё так же невидяще смотрел на котелок, не слышал ленивого хлюпанья пузырей и не чувствовал запаха пригоревшей похлёбки. Сейчас он сожалел о том, что у Повелителя нет достойного наследника, который смог бы занять место отца. Пусть даже таким же способом, как и тот избавился от своего родителя.
К полудню два десятка всадников пересекли степь и выехали на тропу в ущелье…
5. Схватка
Колосья и листья житняка на обочине просёлка почти полностью закрывали бурые ленты колеи, и дорога угадывалась только по едва заметным прорехам в травяном покрывале холмистой долины. Фелум старался держаться подальше от хорошо укатанного прибрежного тракта с шумными обозами и отрядами стражников: среди мирных торгашей или же подозрительных охранников купеческого добра вполне могли оказаться шпионы Жихора. За право спокойной торговли Магистр Селиза частенько требовал не только золото, но и любые интересные сведения. Потому и узнавал обо всём, что происходит в провинции, очень быстро — старались люди ради спокойной жизни изо всех сил. Случалось, и привирали немного, если уж совсем сказать нечего, а хозяин плату требует. А уж появление на дороге к Ладеру одинокого сыщика точно не оставили бы без внимания. Наверняка многие из людей Жихора знали Фелума в лицо, так что лучше не рисковать.
Сыщик неторопливо ехал вперёд, вслушивался в звонкие песни бесчисленных кузнечиков и впервые за последние два десятка дней чувствовал необычное спокойствие. На первый взгляд казалось, надо бы как можно быстрее добраться до города лучших в империи корабелов, но он не спешил. Магистр в первую очередь будет искать беглеца в Селизе или на северных дорогах: любой на месте Фелума первым делом постарался бы скрыться либо в хорошо знакомых трущобах рыбацких посёлков, либо в столице, где слово Жихора ст
Впереди на дороге сыщик заметил крестьянскую телегу, а чуть в стороне какой-то мужик размеренными движениями косы укладывал на землю пласты сочной зелени. Судя по всему, работать он начал совсем недавно: полоса скошенной травы за спиной крестьянина тянулась шагов на пятьдесят, не больше. Вот только уж больно станное время он выбрал — в самую жару, а не утром или ближе к вечеру.
— Небеса тебе в помощь! — вместо приветствия сказал Фелум, подъехав ближе.
— И тебе лёгкого пути! — мужик одним движением вогнал черенок косы в землю, вытер сверкнувшее на солнце узкое полотно и кивнул. — Что ищешь в наших краях?
— Да заблудился немного, — смущённо улыбнулся сыщик. — В столицу еду. Хотел немного срезать и напрямки проехать, да только теперь и сам не пойму где оказался. И спросить не у кого было — как назло, ни одной души не встретил за полдня. Куда ведёт эта дорога?
— В столи-и-ицу? — протянул крестьянин. — Как же тебя угораздило так сильно в сторону-то взять? Уж лучше прибился бы к какому обозу купеческому али рыбацкому да имперского тракта держался: оно и веселее, и от лихого человека какая-никакая защита опять же. А эта дорога через вон ту рощицу в наше село выведет, а дальше только в Ладер или Селиз попасть можно. Аккурат за околицей развилка будет. Налево, значит, в Ладер, а направо — в Селиз.
Словоохотливый мужик с сомнением взглянул на Фелума, почесал затылок и добавил:
— Тебе бы назад вернуться сподручней было, на приморский тракт. Аккурат к вечеру бы добрался, если опять по кругу коня не пустишь. Тама и днём, и ночью живого человека сыщешь. Тракт-то приморский знаешь, небось, раз у самого Магистра служишь…
Только многолетняя привычка помогла сыщику ничем не выдать изумления последними словами крестьянина. Фелум натянуто улыбнулся и как можно спокойнее спросил:
— А с чего ты взял, что я служу Магистру?
— Ну как же! — мужик хитро прищурился. — Уж больно конь у тебя приметный. Такие только в наших краях встречаются, да раз в год приезжает из Селиза человек, чтоб, значит, отобрать пару лошадок для магистровой конюшни. У нас про то все ведают. А этого жеребца я хорошо помню: малец мой нянчил его да объезжал, а прошлым летом как раз тому человеку сам и передал из рук в руки. Грустил сынишка потом долго — уж больно привязался к коню-то.
Прах его забери! Сыщик вновь с трудом удержался от громкого восклицания. Так вляпаться на пустом месте! Фелум тут же вспомнил, что лошадей для стражников Магистра действительно пригоняют издалека. Теперь-то понятно, откуда именно. Рассказывал конюх, будто бы трава тут необычная и вода целебная — вырастают кони на здешних пастбищах особенные, выносливые, и годами хворей не знают никаких. Да что там говорить, совсем недавно пришлось самому два дня в седле трястись по прихоти Магистра: спутники тогда лошадей сменили, а его гнедыш до конца продержался, не подвёл.
Однако не время сейчас для восторгов. Потому как вспомнил сыщик и ещё кое-что — собирался конюх на днях снова за лошадьми, а вот это уже совсем плохо. Если и не приехал ещё в деревеньку, так
