Эбни-Холла, хорошо знакомого Агате с детства. Да, имение в книжке нисколько не походило на Эбни-Холл, где имелось четырнадцать спален и столько же слуг, но это было прекрасное имение.
“Фарс, да и только” – так оценила Агата эти бессмысленные перетасовки, на что Бахманн заявил, что “у старой леди совершенно отсутствует кинематографическое чутье”.
В киноверсии основное внимание было сосредоточено на завещании только что почившего старого Эндерби (вероятно, кто-то
Тем не менее при личном знакомстве писательница и актриса были совершенно очарованы друг другом. На съемочной площадке Агата сама подошла к кинозвезде и представилась. Под занавес своей жизни Маргарет Резерфорд вспоминала: “Эта чудесная женщина подошла ко мне на съемках, и мы сразу нашли общий язык. Я ведь когда-то с предубеждением относилась к ее криминальным книгам, но к моменту нашего знакомства успела горячо полюбить славную мисс Марпл”.
И все же Агата никак не могла примириться с галопирующей мисс Марпл, а после общения с исполнительницей вознегодовала еще сильнее. Она заранее предупредила, что на премьеру не придет, и написала Дэвиду Бахманну ехидное письмецо, умоляя его быть добрее, “не замучить насмерть Маргарет Резерфорд всякими спортивными играми на свежем воздухе”.
Летом того же 1962 года, в разгар подготовки к съемкам фильма, внезапно скончался племянник Агаты, Джек Уоттс. А спустя несколько месяцев, в декабре, умер от сердечного приступа Арчи Кристи, так и не познакомившись с внуком. Тот сам написал деду из Итона, предложил встретиться. Арчи с волнением ждал этой первой встречи с почти двадцатилетним уже Мэтью, но не дожил до нее – всего несколько дней.
Вторая жена Арчибальда умерла еще в 1958 году: миссис Нэнси Нил Кристи стала жертвой рака. Тогда Агата отправила бывшему супругу письмо, впервые после развода. Это было послание с соболезнованиями и сожалением по поводу того, что судьба разрушила многолетнее семейное счастье Арчи (тем самым Агата признала, что его брак с Нэнси действительно оказался не просто наваждением, мужским капризом). Возможно, в сердце ее еще жила обида, но в письме на это не было ни намека, только искреннее сочувствие. Арчи был тронут и в ответном письме поблагодарил Агату за участие. А спустя четыре года вдовец и сам покинет этот мир.
Агата с мужественной сдержанностью восприняла эти утраты. В 1959-м не стало и Нэн Кон (Уоттс), подруги детства, милого сорванца. Родные опасались, что реакция наступит позже, спустя месяц-другой: Агата заболеет от перенесенных волнений. Но та давно научилась принимать потери с философским спокойствием, по примеру жителей Ближнего Востока, да и ее близких жизнь к этому приучила.
К таинству смерти она относилась так же, как и к таинству рождения, понимая, что все в мире происходит по воле Высших сил.
Арчи успел стать свидетелем триумфа бывшей жены: двадцать пятого ноября 1962 года все английские газеты на первых полосах крупными буквами сообщали, что спектаклю “Мышеловка” исполнилось десять лет. Снова было устроено великолепное празднество в “Савое”, снова был заказан огромный торт, на этот раз весом в полтонны. Кавалерственная дама Сибил Трондайк помогла Агате держать огромный меч, которым та отрезала первый кусок, за этим священным ритуалом с умилением и гордостью наблюдал Питер Сондерс.
Матово поблескивавшее зеленое платье Агате очень шло, она сияла от удовольствия и почему-то не испытывала привычного смущения. И когда настала роковая минута, когда надо было произнести речь, наша героиня поднялась на сцену и совершила этот подвиг, причем выступление ее было чистейшей импровизацией.
“Это ужасно, – начала она и горестно вздохнула, понимая, что никто ее уже не спасет. – Я знаю, что совершенно не умею говорить. Обычно кому-нибудь приходится заранее писать для меня речь.
Но на этот раз не удалось никого найти, и теперь придется отдуваться самой.
Прежде всего сердечно благодарю за потрясающий вечер, за то, что вы все так добры ко мне. Это, знаете ли, не шутка, когда твою пьесу показывают десять лет подряд, дольше, чем пьесы остальных авторов. Я волнуюсь, я ужасно волнуюсь. Мне иногда даже кажется, что все это происходит не со мной. Я ведь и помыслить не могла о подобном чуде. Понимаете, я вообще-то пишу книжки, я не драматург, и никак не рассчитывала на то, что моя пьеса столько продержится. Десять лет!
И еще я вот что хочу сказать. Не слушайте тех, кто станет вас уверять, что в старости человека ничто не радует. Не верьте им. В семьдесят два года жизнь тоже прекрасна, она не менее хороша, чем в молодости. Вот и сегодня я счастлива, так счастлива, что сильнее просто невозможно”.
Розалинда не сводила с матери глаз, глядя, как она под оглушительные овации покидает сцену. Агата вернулась на место и с победным видом взглянула на дочь.
“Мама, тебе следовало лучше подготовиться, – строго произнесла та, – уж могла бы все обдумать заранее”.
Агате вручили сценарий пьесы в золотом переплете, она с лукавой улыбкой произнесла:
“Золото в доме штука удобная, плюнешь на носовой платок, слегка потрешь, – и блестит как новенькое.
Ничего не скажешь, юбилей удался на славу.
Достославная “Мышеловка” радует зрителей и сейчас. Занавес поднимается и падает, до следующего спектакля, из месяца в месяц, из года в год, из десятилетия в десятилетие.
Вскоре после смерти Арчи в Театре герцогини состоялось представление последней из пьес Агаты, пробившихся на большую сцену, “Правило трех” (пьеса потом перейдет во владение Питера Сондерса). Этот спектакль был не совсем обычным, он состоял из трех одноактных пьес: “Крысы”, “Вечер у моря” и “Пациент”. Агата всегда любила авантюры. И так уж совпало (очень удачно), что под занавес своей драматургической карьеры писательница удивила мир театра творческим новшеством[87]. “Приятный, без изощренных злодеяний спектакль”, – написала “Таймс”, которая умела не только крепко критиковать, но и быть великодушной к почтенной писательнице (которая, между прочим, продолжала трудиться), умела щадить чувства легионов ее обожателей.
За год до десятилетия “Мышеловки” нашу героиню порадовало и ЮНЕСКО, объявившее Агату Кристи самым продаваемым из английских писателей: к тому времени ее произведения были опубликованы в 105 странах.
А как же новые книги, спросите вы? В 1963 году вышла одна-единственная – “Часы”. С элементами триллера и классического детектива, при участии Эркюля Пуаро. Большинству литературных критиков роман показался вполне убедительным, а преданность поклонников Агаты Кристи способствовала тому, что цифры продаж были очень высокими. Мистер Ваучер из “Нью-Йорк тайме” был тронут до глубины души образом “сильно постаревшего Эркюля Пуаро, который, однако же, по-прежнему рвется в бой и готов заняться расследованием, даже будучи прикованным к инвалидной коляске”.
Когда роман находился на стадии печати, Агата с Максом, Мэтью и двумя его приятелями отбыли в Австрию на ежегодный Зальцбургский фестиваль, где наслаждались чудесной музыкой, особенно им понравились “Волшебная флейта” и “Так поступают все женщины” Моцарта, а также шедевр Рихарда Штрауса “Кавалер розы”.
Агата обожала путешествовать вместе с внуком. С ним она снова чувствовала себя молодой. Мэтью и два его оксфордских дружка (Эллис Уиснер и Роджер Агнус) постоянно дурачились, их смех был словно глоток свежего воздуха. Как она завидовала их свободе! Сама Агата жила в роскошных апартаментах, а они в кемпинге, они гоняли по округе на стареньком, побитом авто марки “воксхолл Виктор”. У нее хорошая гостиница, но это всего лишь гостиница. А у мальчиков каждый день был наполнен приключениями, как бы ей хотелось вот так же бесшабашно бродить по австрийским лугам и слоняться по пыльным музеям!
Отнюдь не горя желанием возвращаться в Лондон, там она, однако, снова засела за очередной роман, “Карибская тайна”, а Макс – за близившуюся к завершению монографию “Нимруд и его останки” (несмотря на то, что подхватил жестокий затяжной грипп). Усердно поработав, они со сладостным чувством
