несовместимая с ценностями современной извращённой цивилизацией. Выродки интеллигенты-гуманисты всегда осуждали такие помыслы, но я точно знаю, что все они руководствовались исключительно страхом смерти, а вовсе не добротой и состраданием. Трусостью и эгоизмом они руководствовались, то есть низменными качествами души. Они всегда осуждали здоровую природную естественность, поскольку сами были сильно нездоровы. Осуждая дикость они из кожи вон лезли создавая современную цивилизацию. Цивилизацию, неотъемлемой частью которой являются такие «нужные» и «полезные» для человечества явления как атомное оружие, аборты, химические наркотики, генная инженерия и загрязнение окружающей среды. Прогрессивные интеллигенты очень любят похваляться тем, что «высокоразвитая» цивилизация принесла людям много пользы, в частности научилась лечить многие болезни. У этих выродков не хватает ума для того чтобы понять, или же честности для того чтобы признать, простой факт — абсолютное большинство современных заболеваний как раз и вызваны особенностями современной цивилизации. Если конкретнее, то большинство современных заболеваний вызваны крайне неблагоприятной экологией, неестественным для человека образом жизни и в том числе неестественными отношениями между людьми, вирусами и бактериями вырвавшимися из лабораторий (кто не в курсе, СПИД появился как раз оттуда) ну а главное, отсутствием у большинства людей возможности вести здоровый образ жизни как таковой.
Современная «высокоразвитая» цивилизация в прямом смысле слова делает недоступным здоровый образ жизни для большинства людей населяющих нашу планету. Полным бредом является утверждение что современная цивилизация сделала людей счастливыми. Счастье это состояние души вообще не зависящее от каких-либо материальных аспектов. Оно или есть — или его нет. Здесь, в Косово, я не имел большинства материальных благ и удобств присущих современной цивилизации, но я был счастлив как никогда больше в своей жизни. По большому счёту у меня не было ничего кроме автомата за спиной, жаркого солнца над головой да товарищей рядом, но я был счастлив.
Я мало спал, сильно уставал, я в любой момент мог быть изловлен жестокими врагами, я мог быть убит или искалечен, но я был счастлив. Даже виденные мною страдания ни в чём не повинных людей хотя и «задевали меня за живое», но всё же не убивали состояния эмоционального подъёма в моей душе. И хотя от происходящих в те дни в Косово событий на душе временами становилось погано, всё же счастье «на совсем» от меня не уходило. Я был счастлив от своего участия в крутых событиях мирового масштаба, я был счастлив от ощущения боевого братства, я был счастлив от опасных и интересных приключений, я был счастлив от лета и солнца, наконец я был счастлив просто потому что был молод, жив и здоров. Личное участие в расправе над оккупантами — террористами, мародёрами, насильниками, грабителями и убийцами сделало бы меня ещё счастливее. Добытый при этом трофей осчастливил бы меня ещё более.
На следующее же утро мы обратились с предложением вышеописанной помощи к одному из знакомых нам сербов. Этим знакомым был полицейский спецназовец очень удачно пришедший зачем-то в госпиталь с самого утра. Серб выслушал нас и в общем-то одобрил наши замыслы, а заодно и подтвердил наши предположения насчёт того, что в случае необходимости достать нужное нам оружие будет несложно. Он слушал нас очень внимательно, но наше предложение воспринял как-то не слишком восторженно. В принципе он вообще был сдержанным парнем поэтому я не придал его чрезмерному спокойствию большого значения. Серб сказал, что сегодня же он передаст наше предложение своему знакомому, бывшему начальнику местной полиции и позже организует нашу встречу с ним.
Мужчина сказал — мужчина сделал. Уже на следующий же день мы сидели за столиками специально открытого по этому случаю кафе, а напротив нас сидел мужичёк который был представлен как бывший начальник полиции этого района. Мужик слушал нас внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы, иногда наоборот, сам вносил какое-либо уточнение. Он был доброжелателен, но так же как и спецназовец почему-то не высказывал большого энтузиазма на счёт скорейшей реализации наших замыслов. Шеф полиции сразу и без ненужных кривляний сообщил нам два важных момента. Он прямо сказал, что необходимое для этой операции оружие у него есть. Также он сообщил, что ему точно известно где располагается группа не просто каких-то мародёров, а самых настоящих боевиков ОАК-УЧК. Последняя информация вызвала у нас бурный восторг поскольку расправиться с боевиками-террористами было намного более полезно и почётно нежели чем с оборванцами-мародёрами. Поскольку нам было необходимо провести операцию во-первых скрытно, а во-вторых абсолютно без потерь, то мы заранее старались как можно лучше обсудить все возможные варианты развития событий.
Насчёт того, что операцию нужно было провести без малейших потерь необходимо сделать следующее пояснение. Конечно же нам были дороги наши жизни и здоровье, но дело тут было не только в этом. Важным моментом являлся факт незаконности операции которую мы собирались проводить. Если бы всё было по закону и случись бы кому-то из нас схлопотать пулю то проблемы возникли бы только у него, ну да ещё у его родных и близких. Незаконная операция это совсем другое дело. Что бы случилось если бы на месте неудачного для нас боя остался бы труп того, кто в дальнейшем был бы опознан как российский десантник? Это ещё не худший вариант, худший вариант получился если бы большая часть группы погибла, а кто-то, будучи например раненым, попал бы в плен. Выбить из пленного информацию необходимую для нашего разоблачения, равно как и передать его своим заокеанским покровителям, шиптары безусловно смогли бы. Представителями «мирового сообщества» наши действия были бы расценены в лучшем случае как бандитизм, а в худшем как спланированная террористическая провокация нацеленная российскими спецслужбами на дестабилизацию обстановки в Косово.
Политические последствия для России были бы непредсказуемы и пострадать могли бы тысячи людей. Для тех из нас, кто участвуя в операции остался бы жив это означало бы суд и срок. Мы понимали это, но от безысходности готовы были рискнуть. Рискнуть своей жизнью, своим здоровьем, своей свободой, своей Родиной. Защитить сербов было делом правым, а если ради правого дела человек не готов рисковать всем что имеет то дрянь он, а не человек. Да и к тому же те, кто не борется с беспределом сегодня, завтра сами могут стать его жертвами. Мне бы очень не хотелось чтобы косовские события повторились в России. Хочешь быть человеком, так сделай свой выбор и борись против зла. Мы тогда свой выбор сделали. Конкретно сделали. При всём, при этом, мы вовсе не горели желанием умереть молодыми героями и поэтому старались принять все возможные меры для благополучного исхода операции.
В ходе обсуждения мы детально рассмотрели все возможные варианты и в частности пришли к соглашению, что с нами на операцию должен пойти кто ни будь из местных. Это было необходимо для того чтобы проводить нас до места и обратно, а так же для того чтобы мы по ошибке не «шлёпнули» кого ни будь постороннего. Обсуждения совмещённые с обедом затянулись часа на два. Несмотря на подробное обсуждение многих теоретических вопросов к конкретному результату мы так и не пришли. Сербы не ставили под сомнение уровень нашей боевой подготовки, нашу решимость и сам факт успеха операции и тем не менее они не проявляли ярко выраженного интереса к переходу от теоретических обсуждений к практической реализации. Вскоре обсуждать стало больше нечего, да и обед уже был съеден. Мы подняли ещё по стопочке ракии проведя таким образом финальную черту нашему заседанию.
Настала пора бывшему главному полисмену сказать своё окончательное слово и он его сказал. «Я подумаю, завтра-послезавтра дам ответ» — сказал шеф полиции доброжелательным, но пресным тоном. По тому как это было сказано, да и впрочем вообще по отсутствию повышенного интереса сербов к нашему предложению я со всей ясностью осознал, что придуманная нами операция не состоится. Мы попрощались с бывшим шефом полиции. Именно попрощались, поскольку никогда больше его уже не увидели. Мы вышли из кафе и пошли к госпиталю по пути обсуждая возможные перспективы развития нашего плана. В тот день произошло последнее посещение нами этого кафе, больше никто из нас туда не ходил. Вернее сказать мы ходили туда, но кафана была закрыта, а её владельца поблизости не было. Разыскивать его через спецназовца мы уже не могли (да по большому счёту и не хотели) по причине охлаждения отношений с сербами.
Наш Командир высказывал предположение, что операция может состояться, кто-то из парней тоже так считал, но я уже тогда знал что её не будет. Я даже точно понял по какой именно причине она не состоится. Сербы могли уничтожить эту, равно как и многие другие группы албанов самостоятельно, без всякой нашей помощи, однако не делали этого из-за нежелания спровоцировать в отношении себя ответных действий как со стороны шиптаров, так и со стороны сил НАТО. Сербская армия уже давно ушла из Косово и поэтому нагнетать обстановку было не в сербских интересах. То, что мы были людьми сторонними и неизвестными по сути ничего не меняло — за смерть своих земляков шиптары всё равно бы нанесли ответный удар по сербам. Вернее не удар, а удары. Наше мероприятие принесло бы сербам не
