болит? А за что медали?
У деревянного моста я причалил и помог девчушке подняться на бугор. Перед нами открылась довольно большая деревня. Девчушка вытянула тонкую руку и улыбнулась.
— Анушкино, а я Анюшка.
— Ребята, где медпункт? — спросил я у мальчишек, которые, как воробьи на проводах, сидели на мосту; одни с удочками, другие просто глазели на поплавки.
— Я знаю, — Анюшка потянула меня за руку. — Там доктор тетя Нина.
На пороге медпункта нас встретила молодая женщина в белом халате.
— Вы доктор тетя Нина? — спросил я.
— Да, — кивнула женщина и присела на корточки перед девчушкой. — Анюшка, это ты? Опять заболела? А где мама?
Я все объяснил.
— У нас был свой «Газик», но сломался, — вздохнула докторша. — А у районной администрации на новую машину денег нет. Теперь наша «Скорая помощь» — запряженные лошади, мотоциклы, лодки… И телефонная связь не со всеми деревнями.
— Безобразие! — зло усмехнулся я. — И это в двадцать первом веке. Если бы я был членом правительства, я каждой сельской семье выделил бы мобильный телефон и на каждый район санитарный вертолет.
— Когда пойдете в правительство, считайте, что один голос у вас уже есть, я буду голосовать за вас, — улыбнулась докторша и взяла девчушку за руку. — Пойдем Анюшка. И скажи дяде «спасибо».
— Спасибо, — осипшим голоском проговорила девчушка.
— Выздоравливай Анюшка скорее! — попрощался я и направился к байдарке.
Идти против течения оказалось не так-то легко. На обратную дорогу я затратил больше часа, но самое страшное произошло в конце пути — судьба подготовила мне зловещий удар. Нет, я не налетел на гигантский камень, в меня не врезалось плывущее бревно — хотя, лучше б случилось именно это, а не то, что меня ожидало.
Подходя к нашей стоянке, еще издали я заметил — Дыма около палатки нет. Тревожное предчувствие охватило меня. Обычно Дым ждет меня там, где я указал ему сидеть, и я всегда был уверен — он будет ждать меня до тех пор, пока я не появлюсь, сколько бы не прошло времени. Наверно, устал сидеть в одной позе и прилег в палатке? — мелькнуло в голове и, причалив я позвал его:
— Дымок!
Но он не появился. Я вбежал в палатку — она была пуста. Я стал носиться вокруг лагеря и кричать:
— Дым! Дым, ко мне!
Еще не было случая, чтобы он не прибежал по первому моему зову. На этот раз не прибежал. Я разволновался так, что сердце прямо выскакивало из груди. Может, опять ищет военные трофеи и забрел далеко в лес? — подумалось. Сложив ладони рупором, я стал орать во всю мочь:
— Ды-ым! Ды-ымок!
В ответ мне неслось только эхо.
Глава двадцать четвертая. Самый ужасный день
До позднего вечера я бегал по берегу, выспрашивал у рыбаков и байдарочников — не видели ли они моего друга. Никто не видел. Тогда я предположил маловероятное — а что если Дым не выдержал моего почти двухчасового отсутствия и, против своей воли, ведомый преданностью мне, побежал по берегу в сторону, куда я уплыл с девчушкой? А, увидев байдарку у моста, пошел по моим следам в деревню, но каким-то образом мы разошлись? Мог же он потерять след и свернуть не на ту улицу?!
Эта нелепая ситуация настолько втемяшилась мне в голову, что я сел в лодку и еще раз сгонял к мосту, по пути то и дело выкрикивая имя своего капитана. Но и мальчишки (всего двое, самых стойких), оставшиеся на мосту, не видели Дыма.
В невыносимо тяжелом состоянии, с трудом ворочая веслом, я преодолел расстояние до стоянки и обессиленный лег перед палаткой. Все мои поиски прошли впустую. Но потом я подумал: в конце концов куда бы Дым ни убежал, обратную дорогу он найдет всегда. Небо, к счастью, чистое, дождя не предвидится, его следы не размоет, а чутье и память ему не занимать. Единственная неприятность — темнота. Надо разжечь костер, чтобы моему другу было легче ориентироваться, когда он подбежит к реке.
Я подошел к месту, где был костер, и вдруг среди пепла увидел загадочную фигуру из головешек — нечто похожее на «запечатанное письмо» в игре «городки». Что за странная фигура? Что она означает? Случайное изображение или дело чьих-то рук? Пребывая в нервном возбуждении, я сразу заподозрил в фигуре скрытый умысел, но потом встряхнулся и осадил себя: — Не выдумывай всякую чушь! Подвинти мозги! Будь как Дым — он никогда не теряет разум!
Я запалил большой костер — наверняка, вдоль берега его было видно за несколько километров. И просидел около него всю ночь, в ожидании Дыма. Заслышав какие-либо шорохи, я вскакивал и звал своего друга, но когда смолкало эхо, стихали и шорохи. Несколько раз мне мерещилось — вон он бежит по берегу, у самой кромки воды, даже различимы светящиеся глаза…
— Дым! — восклицал я и устремлялся ему навстречу, но попадал в темную пустоту. Светящиеся глаза оказывались всего лишь светляками в траве.
С рассветом мое напряженное ожидание как-то притупилось и я решил взглянуть на случившееся более взвешенно, и прежде всего, внимательно осмотреть стоянку.
Первое, что я обнаружил, это следы от мужских ботинок и рядом отпечатки собачьих лап — местами рытвины с метками от когтей и вырванные куски дерна. Меня прямо бросило в жар — в лагере явно произошло какое-то сражение! Наверняка, Дым боролся с какими-то нападавшими, а поскольку он легко не сдается, борьба была тяжелой и долгой — слишком много следов. Понятно, в темноте я мог их не заметить, но при свете костра просто обязан был тщательно осмотреть всю стоянку! И как не догадался это сделать раньше?! Вместо этого пошел по легкому пути, решил — Дым отправился меня искать! А вначале и вовсе придумал глупость — он побежал копать железо, когда надо было охранять лагерь. Полный дурак, вот я кто! Старый, туго соображающий, осел!
В жутком волнении (кровь просто бушевала в моих жилах) я находил все новые доказательства трагедии, которая разыгралась в мое отсутствие. В одном месте валялись обрывки плетеной веревки и сукастая ветка с клочком шерсти, в другом — сломанная палка с четкими отметинами от собачьих зубов. И наконец, я обнаружил то, что давало разгадку всему — рваный лоскут с запекшимися каплями крови. Лоскут был оранжево-желтый — цвета рубашек Леших!
Я кинулся в ельник за палаткой, куда ушли черные копатели. Там извивалась тропа, еле различимая в траве. Посматривая по сторонам, готовый к любым неожиданностям, я заспешил в глубь леса. Что с Дымом? Почему эти негодяи напали на моего друга? Куда его увели? Неужели хотят заставить искать трофеи? — страшные вопросы задавал я сам себе, ускоряя шаг и представляя события на поляне. Хорошо что не привязал Дыма к палатке, — пронеслось в голове. — Поводок стеснял бы его движения в борьбе с этими негодяями.
Теперь стало понятно, что и «запечатанное письмо» из головешек — не плод моего воспаленного воображения, а знак с издевкой — Попробуй, мол, старый чурбан, распечатай! Попробуй теперь нас разыщи!
Вскоре ельник поредел, тропа поползла вниз, в заросли крапивы, потом снова вильнула наверх; когда я забрался на бугор, ельник кончился и передо мной открылись луга; у горизонта в рассветной дымке проглядывали крыши домов. Я припустился к жилью и, без передышки, бежал около часа, поранив о камни обе ступни.
Деревня оказалась маленькой — каких-то шесть-семь дворов; по улице хозяйки гнали коз и овец в луга.
— Скажите, здесь вчера были парни в оранжевых рубашках? — едва переводя дыхание, спросил я у
