блуждания в тумане она готовилась к таким вот странным встречам?
– Ставр говорит, ты все вспомнишь самостоятельно, как только мы найдем аркан.
– Что мы найдем?
– Аркан. Насколько я понимаю, это такая специальная штука, которой ты привязала его к себе.
– Я никого к себе не привязывала! – Алена тряхнула головой. – И понятия не имею, о какой такой специальной штуке ты говоришь.
– Я тоже понятия не имею. – Матвей добавил газа, и машину тряхнуло на ухабе. – Мало того, он и сам, похоже, не слишком хорошо представляет, о чем говорит. Это как в сказке: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Что-то там случилось, на этом вашем болоте, что-то такое, после чего ты едва не свихнулась, а он превратился в ходячего мертвеца. – Матвей немного помолчал, а потом добавил: – Ладно, прости, братишка. С ходячим мертвецом я погорячился, выглядишь ты вполне презентабельно.
– Это ты ему сейчас? – спросила Алена, оглядываясь на заднее сиденье.
– Ему. Кстати, он уже убрался. Велел передать тебе привет и поцеловать в щеку.
– Давай без поцелуев. – Алена передернула плечами, поплотнее закуталась в ветровку, сказала шепотом: – Дурдом какой-то.
– Уже соскучилась? – усмехнулся Матвей.
– С вами не соскучишься.
– Это да, самому жуть как весело. Ты бы поспала пока. Нам еще ночь пилить.
Алена к совету прислушалась, откинула спинку сиденья, вытянула ноги. Было бы удобнее расположиться на заднем сиденье, но она не рискнула.
Ночь пролетела быстро. Алена, кажется, только прикрыла глаза, как кто-то осторожно тронул ее за плечо.
– Почти приехали. – Матвей выглядел уставшим и взъерошенным, а небо за окном уже розовело восходом. – Ты бы показала, куда дальше, а то я боюсь заблудиться в этой глухомани.
– И никакая это не глухомань!
Алена зевнула, потянулась и вдруг почувствовала себя так хорошо, как будто вернулась обратно в детство. Словно и не было ни этих страшных месяцев безвременья, ни открывшихся вдруг паранормальных способностей. В боковое стекло с громким стуком врезался мотылек, красноречиво напоминая, что надежды тщетны и за то, чтобы все было как раньше, ей еще придется побороться. Ничего, она готова бороться. Что угодно, лишь бы не возвращаться обратно в туман…
– Куда сейчас? – спросил Матвей, опуская стекло и впуская в салон свежий утренний воздух.
– Ты очень устал?
Она точно знала, куда нужно ехать сначала – на кладбище, к деду Тарасу. То ли поздороваться, то ли попрощаться…
– Да пока за рулем, усталость не особо чувствуется. – Матвей мотнул головой. – Так куда?
– Давай на кладбище, здесь недалеко. Уже ведь утро, они, наверное, ушли.
– Кто? – спросил Матвей.
– Неупокоенные.
– Думаю, ушли. Показывай дорогу. – Он кивнул, нажал на педаль газа.
…Деда похоронили рядом с бабой Ганной. Холмик, поросший молодой травой, с покосившимся деревянным крестом – вот и все, что осталось от родного человека. Алена присела перед могилой, погладила влажную от росы траву, закусила губу, чтобы не заплакать.
– Здравствуйте, мои родные, – сказала шепотом. – Вот я и приехала…
Баба Ганна смотрела с фотографии сурово и ласково, так, как могла смотреть только она одна, а на старой березе радостно чирикнула какая-то пичужка, и Алене захотелось вдруг поверить, что это ответ на ее приветствие.
– Я приду еще. – Она улыбнулась сквозь слезы. – Скоро приду…
Дедова хата стояла на самом краю Сивого леса. Когда-то, еще до войны, она была частью большой деревни, но время шло, и все изменилось. Большая деревня незаметно превратилась в маленькую, потом в хутор, а теперь вот, когда последний ее житель ушел на погост, стала и вовсе необитаемой.
Алена выпрыгнула из машины, не дожидаясь, пока Матвей заглушит мотор, поспешила к дому. Калитка распахнулась с тихим приветственным скрипом, и от увиденного сердце болезненно сжалось. Двор, когда-то идеально чистый, всегда аккуратно выметенный, теперь зарос бурьяном. Рядом с крыльцом тянул к небу разлапистые листья лопух, вдоль стен проросли крапива и лебеда.
– Коса есть? – послышалось за спиной.
– Что? – Алена испуганно вздрогнула, обернулась.
– Я спрашиваю, есть ли в доме коса, – спросил Матвей. – Все это безобразие можно скосить.
– Коса есть. Была, кажется.
– Тогда я все сделаю. Только посплю пару часов. Мы в дом сможем попасть?
– Сейчас узнаем. – Алена пошарила за наличником окна, достала запасной ключ.
– Опрометчиво как-то, – покачал головой Матвей.
– Что тут красть? – Она пожала плечами и вставила ключ в замок.
В доме пахло пылью и яблоками, пылью чуть больше, яблоками чуть меньше. Старые половицы привычно поскрипывали под ногами, а первые солнечные зайчики скакали по застеленному клеенкой обеденному столу. Алена устало опустилась на стул, смахнула со стола пылинки, снизу вверх посмотрела на Матвея.
– Ты как? – озабоченно нахмурился он.
– Пока не знаю. Странно все, пусто… – сказала она и тут же, спохватившись, добавила: – Ты, наверное, проголодался, а здесь и нет ничего.
– Я с собой прихватил. – Матвей поставил на стол наполненный провизией пакет. – Не бог весть что, в основном консервы, но на первое время хватит, а там в магазин съездим. Есть же поблизости магазин?
– Поблизости нет. Километрах в трех, в Васьковке.
– Значит, смотаемся в Васьковку. Только мне бы сначала подремать. – Он уселся на соседний стул, подпер кулаком подбородок. – Давай поспим, а потом станем разрабатывать планы.
– Я бы прибралась сначала. – Алена растерянно огляделась по сторонам. – Пыльно и вообще…
– А если я на сеновале лягу? Есть здесь сеновал?
– Есть, в сарае. Только не знаю, как там с сеном…
Сена в сарае хватало, там же, на одной из стен, висела коса. Матвей провел указательным пальцем по лезвию, удовлетворенно кивнул, а потом, раскинув в стороны руки, упал на сено. Когда-то в детстве Алена тоже так любила: падать на эту колкую, вкусно пахнущую перину, а потом наблюдать, как над головой в солнечных лучах пляшут мириады пылинок.
– Я тебе сейчас постелю, – сказала она, прогоняя воспоминания. – Принесу простыню и подушку.
– Да я бы и так… – Матвей сунул в рот соломинку, зажмурился, сказал с улыбкой: – Эх, словно в детство вернулся. У моей бабушки был точно такой же сеновал.
– Без покрывала будет колко. Я сейчас.
Когда Алена вернулась с пледом и подушкой, Матвей уже спал, а будить его было жалко. Она просто прикрыла его пледом, аккуратно притворив за собой дверь, вышла во двор.
Затеянная уборка отвлекала от невеселых мыслей и создавала иллюзию нормальной жизни. Дед ушел по своим неотложным делам в лес, а она вот приехала без предупреждения и убирается…
Когда полы и окна были вымыты, печь протоплена, а пыль вытерта, Алена принялась за обед. В дедовых закромах нашлось много чего полезного и вкусного, от банки липового меда до литровой бутыли самогона. Интересно, Матвей пьет самогон? Сама бы она выпила…
Матвей проснулся, когда в печи уже томилась картошка, а на столе вперемешку с дедовыми гостинцами стояли привезенные запасы.
– Ух ты, какая красота! – Он обвел взглядом сияющую комнату, взял с тарелки соленый огурчик, одобрительно покосился на бутыль с самогоном. – Ты, я погляжу, замечательная хозяйка.
Алена так и не поняла, к чему относилась похвала: к наведенному порядку, соленым огурцам или самогону, но на душе вдруг потеплело.
Может, дедовы гостинцы и в самом деле были такими вкусными, а может, она просто очень сильно
