нам потребуется спасательный вертолет.
— Скотт, советую положить и радио и альпинистское снаряжение в мой рюкзак. Они для тебя достаточно тяжелы.
— Не получится, Принцесса, — сказал он. — Сегодня нам предстоит пройти четырнадцать миль, а с таким тяжелым рюкзаком ты не только пройти — проползти не сможешь.
Тейви по пояс выбралась из спального мешка и оперлась на локти.
— Если ты не отдашь мне половину вещей, то сам свалишься от усталости.
Он перестал копаться в рюкзаке и уставился на нее.
— Откуда такая уверенность? И что же ты готова предпринять?
— Постараюсь задержать тебя в лагере как можно дольше. Улягусь спать после ланча. Вывихну ногу и заставлю всех ползти черепашьим шагом. Не буду есть и пить и умру от истощения. И если кто-нибудь спросит меня, почему я так сделала, отвечу, что причиной всему ты — упрямый и глупый эгоист.
Во время ее монолога выражение лица у Скотта преображалось: удивление сменилось широкой улыбкой.
— Ты всегда так поступаешь, когда тебе идут наперекор, Принцесса на горошине? — Прижав ладонь к боку, он глубоко вздохнул и шумно выдохнул, как бы проверяя состояние своих ребер. — Ладно, готов прибегнуть к посторонней помощи.
— Очень здравая мысль, Скотт.
Он взглянул на вещи, разбросанные по палатке.
— Я отдам тебе радио, может быть, еще плитку. Но альпинистская амуниция слишком тяжела. — Он подполз к Тейви и взял ее за руку. — Спасибо. Если устанешь, дай мне знать.
Она машинально кивнула. Когда Скотт дотронулся до нее, ей показалось, что палатка стремительно уменьшилась в размерах, а его лицо чуть не уткнулось ей в нос. Спросонья она не сразу сообразила, почему так произошло, а он уже отпустил ее руку и отполз назад.
Тейви потянулась и зевнула, сделав вид, что не обратила внимания на его действия.
— Между прочим, Скотт, если у тебя есть радио, почему ты не вызвал машину и не отправил меня домой в первый же день?
— Справедливое замечание, — хмыкнул он. — Но его я слышу только сейчас. Наша капризуля меняет свои намерения и хочет улизнуть домой. Действительно, не вызвать ли ей вертолет-такси? — Он покачал головой. — Однако тебе это будет стоить целое состояние.
Растерявшись, Тейви ничего не ответила. Она скинула с себя спальный мешок и встала на колени, глядя на маленькую косметичку, которую Скотт позволил ей взять с собой. Потом перевела взгляд на Скотта, стараясь определить, как он себя чувствует. И столкнулась с его пронзительным взглядом.
— Я собирался засунуть твой дурацкий халат в мешок, который останется здесь. — Он пожал плечами, скользнув взглядом по ее формам. — Но решил не делать этого. Самым приятным в походе оказалась возможность видеть тебя каждый вечер в этом одеянии.
Тейви пристально посмотрела на Скотта, с запозданием вспомнив, что сквозь ткань халата просвечивают кое-какие детали ее тела. По его изменившемуся голосу — тот почему-то стал хриплым — и необычному выражению глаз девушка поняла, что от него ничего не укрылось. Однако подавила желание ответить ему очередной колкостью.
— Если бы ты, Скотт Кэмфилд, оставил здесь мой халат, я бы заставила тебя вернуться за ним в лагерь. — Она надела сандалии. — Кстати, это относится и к сандалиям.
— Хоть я и отрицательно отношусь к ним, сандалии тебе сейчас полезны с медицинской точки зрения. Твои пятки никогда бы не зажили, если бы у тебя не было мягкой обуви. А теперь до того, как все проснутся, наруби-ка сучьев.
Тейви выбралась из палатки, чтобы встретить рассвет вместе со Скоттом. Последние три перехода оказались значительно труднее, нежели она предполагала. Каждый вечер она забиралась в спальный мешок совершенно обессиленная, но переполненная впечатлениями. Суровая красота неприступных гор приводила ее в восторг. Но даже располагая кистями и красками, она не смогла бы сделать ни одного мазка от усталости.
Однако с каждым новым рассветом Тейви чувствовала, как наливается силой ее тело. Она настаивала на том, чтобы ее рюкзак загружали все больше и больше.
Крепнущие мышцы вызывали у нее чувство удовлетворения, большей уверенности в себе. В прошлом это чувство было ей не знакомо. Тейви всегда мечтала быть независимой, иметь свое жилье, которое могла бы оплачивать из собственного кошелька, не прибегая к поддержке отца. Теперь независимость понималась ею как возможность постоять за себя, не бояться смотреть в глаза опасности, не обращаться по каждому поводу к отцу или брату. Она с радостью думала, что к концу путешествия сможет носить на плечах такой же груз, какой носит Скотт. Ей нравилось, немного поотстав, шагать по его следам. Но больше всего ее радовала мысль, что она самостоятельно ориентируется на местности. Одно настораживало: в ней зрело желание быть со Скоттом не три недели, а значительно дольше.
А что чувствует Скотт? По всему видно, он относится к ней с симпатией. Но вряд ли более того. Он ничем не выдал своих чувств с того вечера, когда поцеловал ее.
По вечерам Тейви, устроившись в спальном мешке, не могла заснуть, думая о том, что ждет ее впереди. В конце концов она пришла к выводу, что лучше всего не забивать себе голову вопросами, а плыть по течению, продолжать общаться со Скоттом, встречать вместе с ним рассветы.
Увидев Скотта, одетого в альпинистский костюм, она не без дрожи вспомнила, что сегодня он намерен заняться скалолазанием. На этот раз он, не сказав ей ни слова, разбил лагерь в полумиле от горы. Вокруг были разбросаны валуны, между которыми росла чахлая трава, прибитая к земле порывами ветра. За валунами возвышался лес. Однако деревья здесь не были такими высокими, как в низине. Исключение составляли лишь сосны. Другие деревья не достигали и трех метров в высоту. Склон горы был хорошо виден, и Тейви не пришлось бы задирать голову, наблюдая за подъемом альпинистов.
Гигантская скала с зубчатой вершиной, запорошенной снегом и покрытой кое-где ледяными корками, приводила в трепет. В это утро вершина была скрыта облаками. Даже неопытная Тейви предположила, что может разыграться пурга, а она затруднит путь Скотту наверх.
Инструктор увлек ее в сторону от палаток и на ходу передал ей кружку с кофе.
— Не паникуй, Принцесса, — сказал он. — Однажды я уже взбирался сюда.
— Но будет пурга.
— Не исключено, — согласился он. — Но зато какое удовольствие! Для скалолаза это настоящая проверка мастерства.
— А что, если вас застанет темнота и ты…
— Мы возьмем с собой специальные спальные мешки и запас продовольствия. Мне приходилось ночевать на горе.
— Прямо на вершине?
Скотт пожал плечами.
— Нам не привыкать. Спроси у Андре. Однажды он всю ночь ругал меня, когда мы висели на высоте трехсот метров, упираясь ногами в десятисантиметровый выступ. Он каждый раз напоминает мне об этом, когда я слишком увлекаюсь.
— Вы оба сумасшедшие!
— Несомненно, — подтвердил Скотт, залезая в карман своей темно-зеленой куртки. — У меня есть для тебя подарок. Таскаю его с собой уже два дня, но ты так уставала, что вряд ли воспользовалась бы им. — Он вручил ей маленький блокнот и карандаш. — Сможешь пользоваться ими для рисования? Наверное, они слишком малы.
Глаза у Тейви загорелись. Она с радостью схватила блокнот и карандаш.
— Замечательная вещь для эскизов. Ой, Скотт, где ты это раздобыл?
— Взял у Фреда. Он собирался вести дневник. — Скотт уселся на траву. — Но согласился отдать блокнот — тебе он нужнее. Думаю, это отвлечет тебя от тревоги за нас.
— Более или менее, но утверждать определенно не могу. — Тейви присела рядом с ним, подставив спину солнечным лучам. — Все равно буду наблюдать. Мне бы хотелось нарисовать ребят, взбирающихся на
