гору. Кроме того, я постараюсь не думать, куда ты упадешь.
— Ты говоришь об этом значительно бодрее, чем раньше, — засмеялся Скотт, опираясь на локти. — Как ноги?
— Продолжают саднить.
— Ты носишь слишком большой рюкзак. Не старайся навьючивать на себя все самое тяжелое — ноги быстрее заживут.
— Ты говоришь со мной так, словно я беспомощный ребенок. У меня все в порядке, а следуя твоей логике, я должна каждый день проверять состояние твоих ребер.
Скотт весело улыбнулся.
— Неужели тебе интересно посмотреть на меня без рубашки?
— Я хочу, чтобы ты заткнулся.
— Давай сюда свои пятки, нужно наложить пластырь до того, как я отправлюсь в горы.
— Неужели ты думаешь, что я не смогу сделать это самостоятельно? — Она стремительно подтянула ноги к себе.
— Ты ведешь себя как маленькая девочка в кабинете у врача. — Скотт наклонился и схватил ее за щиколотку. — Ты когда-нибудь до похода надевала ботинки?
— Нет, — сказала Тейви, стараясь освободить ногу.
Он снял с нее сандалии и принялся растирать стопу, легонько нажимая на места, припухшие в результате многомильных переходов.
Тейви блаженно закрыла глаза. Его сильные пальцы не осмеливались подниматься выше щиколотки. Однако каждая ее мышца чувствовала их прикосновение. Было такое ощущение, что все ее тело становится легким, почти невесомым.
Закончив с одной ногой, Скотт проделал ту же процедуру с другой.
Тейви вытянула руки вдоль тела и легла на спину.
— Должна заметить, что твой массаж действует замечательно. Даже не представляю, как я обходилась без него раньше.
— В городской жизни он тебе и не требовался, — сказал Скотт. — Твои мышцы не испытывали такой нагрузки. А теперь отеки прошли и ботинки будут легче надеваться. Еще денек, и все войдет в норму.
Девушка от удовольствия тихонько вздохнула. Казалось, все неприятные ощущения в ногах совершенно исчезли.
— Скотт, я не знаю, как это действует, но если тебя не затруднит, то продолжай…
Скотт пробормотал что-то нечленораздельное и продолжил растирания. Когда он отпустил ее ногу, Тейви осталась лежать в той же позе, не открывая глаз.
— Наверное, скоро проснутся все остальные, — предположил он.
— Вполне вероятно. — Тейви поднялась и осмотрелась. — А не пройтись ли нам?
Уголки губ у Скотта поползли вверх.
— У тебя есть желание уединиться в лесу?
Она выпрямилась, надела сандалии и посмотрела в сторону леса. Если они окажутся там, то деревья обязательно скроют их от посторонних глаз.
— Знаешь, я передумала. Не заняться ли завтраком? — сказала она.
Скотт недовольно нахмурился.
— Не твоя очередь готовить еду, но будь по-твоему. — Он встал и протянул ей руку. — И все же тебе следует что-то решить, Тейви. Три недели прятать голову в песок, как страус, задача не из легких.
— Не понимаю, о чем ты? — Она поднялась самостоятельно, словно не заметив протянутой руки.
— Черт возьми! — Скотт преградил ей путь. — Ты отлично знаешь, о чем я говорю.
Она чувствовала тепло его тела. Ей хотелось возразить, но было страшно, что дрожь в голосе выдаст ее. Она заставила себя перевести взор на его грудь, потом на его четко очерченные губы и наконец взглянуть ему в глаза.
— Нет, не знаю, — с придыханием ответила она.
Скотт улыбнулся. Глаза у него потеплели — он прекрасно видел, она все поняла.
— Твоя палатка, Тейви, слишком велика для одного человека. Не соблаговолишь ли поделиться жизненным пространством?
Кровь бросилась ей в голову. Тейви с трудом совладала с собой, не до конца понимая, что с ней происходит. Вероятнее всего, Скоттом двигало физическое желание. Чувство у нее было такое, словно он неожиданно ударил ее в живот, а потом окатил холодной водой.
— Нет, Скотт, — твердо заявила она. — В палатке место только для меня. И я не намерена уступать даже разъяренному гризли.
В этот день альпинисты вернулись в лагерь раньше оговоренного времени. Правда, она все же сумела сделать зарисовки, воспользовавшись биноклем. С того места, где она расположилась, было видно, что смельчаки почти добрались до вершины, скрывшейся в облаках.
Скотт распорядился прекратить подъем, поскольку температура воздуха резко понизилась, а влажность возросла. Свинцовые тучи, которые заволокли небо, подсказали ему, что надвигается буря. Хотя они могли бы провести ночь на горе в относительной безопасности, он боялся, что оставшиеся в лагере могут не заметить ухудшения погоды.
— Обеспокоился, мой друг? — спросил Андре, когда Скотт объяснил, почему приказал возвращаться. — И лишил нас удовольствия побывать на вершине?
Скотт уставился на приятеля.
— В такое ненастье нам не следовало рисковать. И ты это знаешь, Андре. — Скотт направился к палатке, чтобы сменить одежду.
Андре похлопал Тейви по плечу.
— Не волнуйся, малышка. Никто на намерен ругать Скотта из-за тебя… Из-за того, что он так рьяно заботится о тебе.
— Все равно все уже злятся. — Она посмотрела на Скотта, вид которого свидетельствовал о том, что он расстроен.
— Ерунда, малышка. — Андре покачал головой. — Мы не такие жестокие. Большинство скалолазов знают Скотта уже много лет. Никто из нас не будет его осуждать за amour.
— Amour?
— О да! — воскликнул Андре. — Не притворяйся, что не замечаешь. От француза такое не укроется.
— Андре, amour здесь ни при чем. Не думаю, чтобы Скотт это чувствовал.
— Какие же вы, американцы, наивные, — хитро прищурился Андре. — Безусловно, и Скотт притворяется, и ты делаешь то же самое. А в сущности, ему сейчас больше всего хочется, чтобы ты согрела ему постель. Я не шучу, и тебе не следует отнекиваться.
Он указал Тейви на ее палатку. Поскольку место, где был разбит лагерь, было усеяно обломками камней, палатки стояли далеко друг от друга, там, где росла трава.
— Могу заверить тебя, что Скотт не сразу согласится на это, — сказал Андре.
— Конечно, не сразу, — ответила Тейви. — Ему это безразлично.
— Ошибаешься, малышка. Он уже попробовал это однажды и… обжегся. Ту женщину звали Элинор… — Андре вздохнул. — Она появилась в одном из продолжительных походов. Перенесла все его тяготы. Естественно, это не осталось незамеченным Скоттом.
— Ну да, в глазах Скотта она выглядела как святая, — усмехнулась Тейви.
— Даже святее святой. — Андре потер затылок. — Когда Скотт был мальчишкой, его родители, главным образом мать, часто брали его с собой в горы Калифорнии. Там у них был дом. Он очень полюбил горы. Потом мать умерла, отец женился второй раз на очень капризной женщине. Она не желала расставаться с домашним комфортом. Несколько раз отец вывозил сына в любимые места, но это вызвало гнев мачехи. Она потребовала от мужа сделать выбор: или она или горы.
— Неужели? — удивилась Тейви. — Сначала он лишился матери, а потом потерял и отца.
— Точно, — подтвердил француз. — Став старше, Скотт начал самостоятельно ходить в походы. Встретил людей, которые разделяли его привязанность. В колледже его любимым видом спорта стал
